Казалс, Розмари
Поделись знанием:
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.
Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег'ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.
Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l'empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.
24 го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона. В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в статском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.
– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.
– Я не во время кажется, – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он холодно…
– Нет, я только удивляюсь, как ты из полка приехал. – «Dans un moment je suis a vous», [Сию минуту я к твоим услугам,] – обратился он на голос звавшего его.
– Я вижу, что я не во время, – повторил Ростов.
Выражение досады уже исчезло на лице Бориса; видимо обдумав и решив, что ему делать, он с особенным спокойствием взял его за обе руки и повел в соседнюю комнату. Глаза Бориса, спокойно и твердо глядевшие на Ростова, были как будто застланы чем то, как будто какая то заслонка – синие очки общежития – были надеты на них. Так казалось Ростову.
– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.
Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица, думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
С крыльца широкая лестница вела прямо наверх; направо видна была затворенная дверь. Внизу под лестницей была дверь в нижний этаж.
– Кого вам? – спросил кто то.
– Подать письмо, просьбу его величеству, – сказал Николай с дрожанием голоса.
(перенаправлено с «Кэзалс, Розмари»)
| Розмари Казалс | |
| Гражданство |  США
|
| Место проживания | Саусалито, США |
| Дата рождения | 16 сентября 1948 (75 лет) |
| Место рождения | Сан-Франциско, США |
| Рост | 159 см |
| Вес | 54 кг |
| Начало карьеры | 1964 |
| Завершение карьеры | 1991 |
| Рабочая рука | правая |
| Призовые, долл. | 1 362 222 |
| Одиночный разряд | |
| Матчей в/п | 595—325 |
| Турниры серии Большого шлема | |
| Австралия | 1/2 финала (1967) |
| Франция | 1/4 финала (1969, 1970) |
| Уимблдон | 1/2 финала (1967, 1969, 1970, 1972) |
| США | финал (1970, 1971) |
| Парный разряд | |
| Матчей в/п | 92—94 |
| Турниры серии Большого шлема | |
| Австралия | финал (1969) |
| Франция | финал (1968, 1970, 1982) |
| Уимблдон | победа (1967, 1968, 1970, 1971, 1973) |
| США | победа (1967, 1971, 1974, 1982) |
| Завершила выступления | |
Розмари «Рози» Каза́лс (англ. Rosemary "Rosie" Casals; р. 16 сентября 1948 в Сан-Франциско) — американская профессиональная теннисистка и бизнесвумен, одна из основательниц Женской теннисной ассоциации (WTA).
- Двенадцатикратная победительница турниров Большого шлема в женском и смешанном парном разряде, двукратная победительница итоговых турниров тура Virginia Slims, победительница 112 профессиональных любительских и профессиональных турниров в женском парном разряде[1]
- Семикратная обладательница Кубка Федерации в составе сборной США
- Член Международного зала теннисной славы с 1996 года
Содержание
Биография
Розмари Казалс родилась в семье иммигрантов из Сальвадора. Их дальним родственником был знаменитый виолончелист Пабло Казальс, но семья была бедной, и девочку вместе со старшей сестрой Викторией отдали на воспитание родственникам. Мануэль Касальс, бывший игрок сборной Сальвадора по футболу, которому она приходилась внучатой племянницей, стал её первым и единственным теннисным тренером.
Казалс сыграла важную роль в становлении женского профессионального тенниса. Вместе с ещё несколькими ведущими американскими теннисистками она выдвинула ультиматум Ассоциации лаун-тенниса США (USLTA) с требованием увеличить призовой фонд для женщин, участвовавших в турнирах под эгидой этой организации. После отказа USLTA она приняла участие в создании Женской теннисной ассоциации (WTA) и стала победительницей турнира Virginia Slims Invitational в Хьюстоне в 1970 году, фактически являвшегося первым турниром под эгидой этой ассоциации. С 1974 по 1984 год она входила в совет директоров WTA. В 1974 году она также вела трансляцию с матча между Билли-Джин Кинг и Бобби Риггсом, названного «Битвой полов», как комментатор телеканала ABC, и всячески поддерживала Кинг в своём репортаже. На следующий день после матча она была подвергнута критике в прессе за свои едкие замечания в адрес Риггса. После «Битвы полов» Казалс принимала участие в создании ещё одного детища Кинг, профессиональной лиги World Team Tennis, команды которой состояли в равных пропорциях из женщин и мужчин. Позже она была одним из организаторов тура «Women's Classic», где принимают участие теннисистки старше тридцатилетнего возраста.
Помимо игровой карьеры Казалс сделала и карьеру как деловая женщина. Это направление в жизни она избрала после того, как в 1978 году сделала операцию бедра и не могла выступать так же активно, как раньше (хотя добивалась успехов на корте и в дальнейшем). Уже в 1981 году она основала «Sportswomen, Inc.», компанию, специализирующуюся на спортивной рекламе и менеджменте, а впоследствии фирму «Midnight Productions», выпускающую программы для телевидения.
Игровая карьера
В детских турнирах Рози Казалс требовала, чтобы её ставили в пару к соперницам на два-три года старше неё. Это создавало для неё дополнительный стимул к совершенствованию, помимо того факта, что она была ниже ростом, чем большинство соперниц (даже в зрелом возрасте её рост был меньше 160 сантиметров). К 16 годам она занимала первую строчку в рейтинге Северной Калифорнии среди девушек, а в 17 лет — одиннадцатое место в общеамериканском взрослом рейтинге. В том же году она дошла до полуфинала чемпионата США, где проиграла Марии Буэно.
В 1966 году в паре со старшей подругой Билли-Джин Кинг Казалс выиграла чемпионаты США на грунтовых кортах и в помещениях. и дошла до четвертьфинала на Уимблдонском турнире. На следующий год они выиграли и Уимблдон, и чемпионат США. Они также выиграли Кубок Федерации, победив всухую во всех четырёх матчах, и после этого, вместе с ещё двумя ведущими теннисистками, Франсуазой Дюрр и Энн Хейдон-Джонс, подписали контракт на проведение мирового турне и перешли в разряд профессионалов. Это могло бы положить конец карьере Казалс на турнирах Большого шлема, но в 1968 году началась Открытая эра, и профессионалам было разрешено участвовать в этих турнирах[1].
В следующие восемь лет Казалс и Кинг провели вместе ещё 12 финалов на турнирах Большого шлема, одержав шесть побед, в том числе четыре на Уимблдоне. Ещё один титул Казалс завоевала с австралийской теннисисткой Джуди Тегарт-Далтон. Она два года подряд, в 1970 и 1971 году, доходила до финала Открытого чемпионата США в одиночном разряде, но оба раза проиграла более атлетичным соперницам, Маргарет Корт (завоевавшей в тот год Большой шлем) и Кинг. Она также активно выступала в профессиональных женских турнирах, одержав десять побед за четыре года в одиночном разряде, в том числе выиграв первый официальный турнир WTA в сентябре 1970 года, а с Кинг завоевала около 40 титулов с 1970 до 1975 года. За этот период она также трижды выигрывала турниры Большого шлема в смешанном парном разряде и дважды — чемпионат тура «Virginia Slims» в парном разряде. Со сборной США она завоевала с 1976 по 1981 год шесть подряд титулов обладательницы Кубка Федерации. В общей сложности за время выступлений за сборную она победила в 34 играх и проиграла только две.
Когда Кинг начала сокращать объём выступлений, Казалс стала активнее выступать с другими партнёршами. Она побеждала и с Крис Эверт, и с Мартиной Навратиловой, а в 80-е годы её постоянной партнёршей стала Венди Тёрнбулл из Австралии, с которой она завоевала в 1982 году свой последний титул на Открытом чемпионате США.
В ноябре 1987 года Казалс получила почётную награду WTA. На следующий год, в возрасте 39 лет и 5 месяцев выиграв после шестилетнего перерыва с Мартиной Навратиловой свой последний турнир, она стала второй по возрасту участницей тура WTA, которой удалось это сделать (Кинг выиграла свой последний турнир в 39 лет и 6 месяцев[2]; впоследствии этот рекорд был значительно улучшен Навратиловой, выигравшей свой последний турнир в 49 лет). Она продолжала играть до 1991 года.
В 1996 году имя Розмари Казалс было внесено в списки Международного зала теннисной славы.
Стиль игры
Поскольку Казалс была маленького роста, ей приходилось быть очень активной на корте. Она с презрением относилась к господствовавшей до 60-х годов в женском теннисе манере игры, состоявшей в обмене ударами с задней линии. Сама она так описывает свою манеру игры:
Я была очень быстрой. Я хорошо играла у сетки, отлично била верховые мячи. Думаю, иногда разнообразие моей игры мне мешало сосредоточиться. У меня был богатый выбор, и иногда я не могла сделать этот выбор разумно. Наверное, больше всего мне мешал мой рост. Хотя среди нас и не было нынешних амазонок, все вокруг были выше меня. Подвижность имеет свои пределы — нужно ещё и иметь возможность дотянуться. Мне бы такие руки, как у Винус...[1]
Оригинальный текст (англ.)I was very fast, I was a good volleyer, hit great overheads. I think sometimes the variety I had in my game made it difficult to focus. I had a lot of choices, and sometimes I didn't make disciplined choices. What probably hurt me the most was my height. Even though we didn't have the Amazons of today, everyone was taller than me. Mobility only gets you so far - you've got to have reach. If I had arms like Venus…
Казалс также отличали яркие наряды, которые она носила на корте. Дошло до того, что на Уимблдонском турнире 1972 года её заставили сменить белое платье с фиолетовым рисунком на чисто белое, предписанное правилами[3].
Участие в финалах турниров Большого шлема за карьеру (29)
Одиночный разряд (2)
- Поражения (2)
| Год | Турнир | Покрытие | Соперница в финале | Счёт в финале |
|---|---|---|---|---|
| 1970 | Открытый чемпионат США | Трава |  Маргарет Смит-Корт |
2-6, 6-2, 1-6 |
| 1971 | Открытый чемпионат США (2) | Трава | Билли-Джин Кинг |
4-6, 6-7 |
Женский парный разряд (21)
Победы (9)
| Год | Турнир | Покрытие | Партнёр | Соперницы в финале | Счёт в финале |
|---|---|---|---|---|---|
| 1967 | Уимблдонский турнир | Трава | Билли-Джин Кинг |
 Мария Буэно Нэнси Ричи |
9-11, 6-4, 6-2 |
| 1967 | Чемпионат США | Трава | Билли-Джин Кинг |
Донна Флойд-Фейлз Мери-Энн Эйсел |
4-6, 6-3, 6-4 |
| 1968 | Уимблдонский турнир (2) | Трава | Билли-Джин Кинг |
 Франсуаза Дюрр  Энн Хейдон-Джонс |
3-6, 6-4, 7-5 |
| 1970 | Уимблдонский турнир (3) | Трава | Билли-Джин Кинг |
Франсуаза Дюрр Вирджиния Уэйд |
6-2, 6-3 |
| 1971 | Уимблдонский турнир (4) | Трава | Билли-Джин Кинг |
Ивонн Гулагонг Маргарет Смит-Корт |
6-3, 6-2 |
| 1971 | Открытый чемпионат США (2) | Трава | Джуди Тегарт-Далтон |
Франсуаза Дюрр Гейл Шеррифф |
6-3, 6-3 |
| 1973 | Уимблдонский турнир (5) | Трава | Билли-Джин Кинг |
Франсуаза Дюрр  Бетти Стове |
6-1, 4-6, 7-5 |
| 1974 | Открытый чемпионат США (3) | Трава | Билли-Джин Кинг |
Франсуаза Дюрр Бетти Стове |
7-6, 6-7, 6-4 |
| 1982 | Открытый чемпионат США (4) | Хард | Венди Тёрнбулл |
Барбара Поттер Шэрон Уолш |
6-4, 6-4 |
Поражения (12)
| Год | Турнир | Покрытие | Партнёр | Соперницы в финале | Счёт в финале |
|---|---|---|---|---|---|
| 1966 | Чемпионат США | Трава | Билли-Джин Кинг |
Мария Буэно Нэнси Ричи |
3-6, 4-6 |
| 1968 | Открытый чемпионат Франции | Грунт | Билли-Джин Кинг |
Франсуаза Дюрр Энн Хейдон-Джонс |
5-7, 6-4, 4-6 |
| 1968 | Открытый чемпионат США (2) | Трава | Билли-Джин Кинг |
Мария Буэно Маргарет Смит-Корт |
6-4, 7-9, 6-8 |
| 1969 | Открытый чемпионат Австралии | Трава | Билли-Джин Кинг |
Маргарет Смит-Корт Джуди Тегарт-Далтон |
4-6, 4-6 |
| 1969 | Открытый чемпионат Франции (2) | Грунт | Билли-Джин Кинг |
Франсуаза Дюрр Гейл Шеррифф |
1-6, 6-3, 3-6 |
| 1970 | Открытый чемпионат США (3) | Трава | Вирджиния Уэйд |
Маргарет Смит-Корт Джуди Тегарт-Далтон |
4-6, 3-6 |
| 1973 | Открытый чемпионат США (4) | Трава | Билли-Джин Кинг |
Маргарет Смит-Корт Вирджиния Уэйд |
6-3, 3-6, 5-7 |
| 1975 | Открытый чемпионат США (5) | Грунт | Билли-Джин Кинг |
Маргарет Смит-Корт Вирджиния Уэйд |
5-7, 6-2, 6-7 |
| 1980 | Уимблдонский турнир | Трава | Венди Тёрнбулл |
Кэти Джордан Энн Смит |
6-4, 5-7, 1-6 |
| 1981 | Открытый чемпионат США (6) | Хард | Венди Тёрнбулл |
Кэти Джордан Энн Смит |
3-6, 3-6 |
| 1982 | Открытый чемпионат Франции (3) | Грунт | Венди Тёрнбулл |
Мартина Навратилова Энн Смит |
3-6, 4-6 |
| 1983 | Уимблдонский турнир (2) | Трава | Венди Тёрнбулл |
Мартина Навратилова Пэм Шрайвер |
2-6, 2-6 |
Смешанный парный разряд (6)
Победы (3)
| Год | Турнир | Покрытие | Партнёр | Соперницы в финале | Счёт в финале |
|---|---|---|---|---|---|
| 1970 | Уимблдонский турнир | Трава |  Илие Нэстасе |
 Ольга Морозова Александр Метревели |
6-3, 4-6, 9-7 |
| 1972 | Уимблдонский турнир (2) | Трава | Илие Нэстасе |
Ивонн Гулагонг-Коули Ким Уорик |
6-4, 6-4 |
| 1975 | Открытый чемпионат США | Грунт | Ричард Стоктон |
Билли-Джин Кинг Фред Столл |
6-3, 6-7, 6-3 |
Поражения (3)
| Год | Турнир | Покрытие | Партнёр | Соперницы в финале | Счёт в финале |
|---|---|---|---|---|---|
| 1967 | Чемпионат США | Трава | Стэн Смит |
Билли-Джин Кинг Оуэн Дэвидсон |
3-6, 2-6 |
| 1972 | Открытый чемпионат США (2) | Трава | Илие Нэстасе |
Маргарет Смит-Корт Марти Риссен |
3-6, 5-7 |
| 1976 | Уимблдонский турнир | Трава | Ричард Стоктон |
Франсуаза Дюрр Тони Роч |
3-6, 6-2, 5-7 |
Участие в финалах Virginia Slims Championships / Avon Championships за карьеру в парном разряде (4)
Победы (2)
| Год | Место проведения | Покрытие | Партнёр | Соперницы в финале | Счёт в финале |
|---|---|---|---|---|---|
| 1973 | Бока-Ратон, Флорида, США | Грунт | Маргарет Смит-Корт |
Франсуаза Дюрр Бетти Стове |
6-2, 6-4 |
| 1974 | Лос-Анджелес, США | Ковёр | Билли-Джин Кинг |
Франсуаза Дюрр Бетти Стове |
6-1, 6-7, 7-5 |
Поражения (2)
| Год | Место проведения | Покрытие | Партнёр | Соперницы в финале | Счёт в финале |
|---|---|---|---|---|---|
| 1975 | Лос-Анджелес, США | Ковёр | Билли-Джин Кинг |
Маргарет Смит-Корт Вирджиния Уэйд |
7-6, 6-7, 2-6 |
| 1980 | Нью-Йорк, США | Ковёр | Венди Тёрнбулл |
Билли-Джин Кинг Мартина Навратилова |
3-6, 6-4, 3-6 |
Статистика участия в центральных турнирах за карьеру
Одиночный разряд
| Турнир | 1964 | 1965 | 1966 | 1967 | 1968 | 1969 | 1970 | 1971 | 1972 | 1973 | 1974 | 1975 | 1976 | 19771 | 19772 | 1978 | 1979 | 1980 | 1981 | 1982 | 1983 | 1984 | 1985 | Итого |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Открытый чемпионат Австралии | НУ | НУ | НУ | 1/2 | 1/4 | 1/4 | НУ | НУ | НУ | НУ | НУ | НУ | НУ | НУ | НУ | НУ | НУ | 1К | 1К | НУ | НУ | НУ | НУ | 0 / 5 |
| Открытый чемпионат Франции | НУ | НУ | НУ | 4К | 4К | 1/4 | 1/4 | НУ | 3К | НУ | НУ | НУ | НУ | НУ | НУ | 1К | НУ | 2К | НУ | НУ | НУ | НУ | 0 / 7 | |
| Уимблдонский турнир | НУ | НУ | 4К | 1/2 | 4К | 1/2 | 1/2 | 2К | 1/2 | 1/4 | 4К | 4К | 1/4 | 1/4 | НУ | 3К | 2К | 1К | 2К | 3К | 1К | НУ | 0 / 18 | |
| Открытый чемпионат США | 3К | 1К | 1/2 | 4К | 3К | 1/2 | Ф | Ф | 1/4 | 1/4 | 1/4 | 1К | 1/4 | 4К | НУ | 1К | 1К | 4К | 2К | 3К | 2К | 2К | 0 / 21 | |
| Чемпионат Virginia Slims | Не проводился | НУ | НУ | 1/4 | НУ | НУ | 1/2 | КТ | НУ | НУ | НУ | НУ | НУ | НУ | НУ | 0 / 3 | ||||||||
Женский парный разряд
| Турнир | 1966 | 1967 | 1968 | 1969 | 1970 | 1971 | 1972 | 1973 | 1974 | 1975 | 1976 | 19771 | 19772 | 1978 | 1979 | 1980 | 1981 | 1982 | 1983 | 1984 | 1985 | 1986 | 1987 | 1988 | 1989 | Итого |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Открытый чемпионат Австралии | НУ | 1/4 | 1/2 | Ф | НУ | НУ | НУ | НУ | НУ | НУ | НУ | НУ | НУ | НУ | НУ | 1/2 | 1/2 | 1/4 | НУ | НУ | НУ | НУ | НУ | НУ | НУ | 0 / 6 |
| Открытый чемпионат Франции | НУ | НУ | Ф | 1/4 | Ф | НУ | 3К | НУ | НУ | НУ | НУ | НУ | НУ | 1/4 | НУ | 2К | Ф | 1/4 | НУ | НУ | НУ | НУ | 2К | НУ | 0 / 9 | |
| Уимблдонский турнир | НУ | П | П | 3К | П | П | 1/2 | П | 1/4 | 1/2 | 1/4 | 2К | НУ | 1/4 | Ф | 2К | 1/2 | Ф | НУ | 1К | НУ | НУ | 1К | 2К | 5 / 19 | |
| Открытый чемпионат США | Ф | П | Ф | 1/2 | Ф | П | 1/2 | Ф | П | Ф | 1/4 | 1К | НУ | 1/2 | 1/4 | Ф | П | 1/4 | 3К | 2К | 2К | НУ | 1К | 2К | 4 / 22 | |
| Чемпионат Virginia Slims | Не проводился | П | П | Ф | - | НУ | 1/2 | 1/2 | Ф | 1/2 | 1/2 | 1/4 | 1/4 | НУ | НУ | НУ | НУ | НУ | 2 / 10 | |||||||
Напишите отзыв о статье "Казалс, Розмари"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Adam Lincoln. [www.wtatennis.com/page/OffCourtNews/Read/0,,12781~2161333,00.html In Her Own Words: Rosie Casals] (англ.)(недоступная ссылка — история). WTA (23 September 2010). Проверено 7 января 2011.
- ↑ [www.wtatennis.com/players/player/ Профиль на сайте WTA] (англ.)
- ↑ [sportswomanevents.com/photos.htm Рози Казалс: фотогалерея] (англ.) на сайте компании «Sportswomen, Inc.»
Литература
- Marian C. Gonsior. Rosemary Casals (1948-) // [books.google.ca/books?id=dCWqXOE5lmgC&printsec=frontcover#v=onepage&q&f=false Notable Hispanic American women] / Diane Telgen, Jim Kamp.. — Detroit, MI: Gale Research, 1993. — Vol. 68. — P. 81—83. — 448 p. — ISBN 0-8103-7578-8.
Ссылки
- [www.wtatennis.com/players/player/ Профиль на сайте WTA] (англ.)
- [www.itftennis.com/procircuit/players/player/profile.aspx?playerid= Профиль на сайте ITF] (англ.)
- [www.fedcup.com/en/players/player.aspx?id= Профиль на сайте Кубка Федерации] (англ.)
- [www.tennisfame.com/hall-of-famers/rosie-casals Розмари Казалс] на сайте Международного зала теннисной славы (англ.)
| ||||||
Отрывок, характеризующий Казалс, Розмари
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.
Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег'ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.
Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l'empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.
24 го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона. В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в статском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.
– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.
– Я не во время кажется, – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он холодно…
– Нет, я только удивляюсь, как ты из полка приехал. – «Dans un moment je suis a vous», [Сию минуту я к твоим услугам,] – обратился он на голос звавшего его.
– Я вижу, что я не во время, – повторил Ростов.
Выражение досады уже исчезло на лице Бориса; видимо обдумав и решив, что ему делать, он с особенным спокойствием взял его за обе руки и повел в соседнюю комнату. Глаза Бориса, спокойно и твердо глядевшие на Ростова, были как будто застланы чем то, как будто какая то заслонка – синие очки общежития – были надеты на них. Так казалось Ростову.
– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.
Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица, думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
С крыльца широкая лестница вела прямо наверх; направо видна была затворенная дверь. Внизу под лестницей была дверь в нижний этаж.
– Кого вам? – спросил кто то.
– Подать письмо, просьбу его величеству, – сказал Николай с дрожанием голоса.
Категории:
- Родившиеся 16 сентября
- Родившиеся в 1948 году
- Персоналии по алфавиту
- Теннисисты по алфавиту
- Родившиеся в Сан-Франциско
- Теннисисты США
- Победители Уимблдонского турнира в женском парном разряде
- Победители Уимблдонского турнира в смешанном парном разряде
- Победители Открытого чемпионата США по теннису в женском парном разряде
- Победители Открытого чемпионата США по теннису в смешанном парном разряде
- Обладатели Кубка Федерации по теннису
- Члены Международного зала теннисной славы
- Предприниматели США
