Цубои, Кэйсукэ

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Кэйсукэ Цубои»)
Перейти к: навигация, поиск
Кэйсукэ Цубои
Общая информация
Полное имя Кэйсукэ Цубои
Родился 16 сентября 1979(1979-09-16) (44 года)
Тама, Токио, Япония
Гражданство Япония
Рост 179 см
Вес 67 кг
Позиция центральный защитник
Информация о клубе
Клуб Сёнан Бельмаре
Номер 20
Карьера
Молодёжные клубы
1998—2001 Университет Фукуока
Клубная карьера*
2002—2014 Урава Ред Даймондс 292 (1)
2015 — н. в. Сёнан Бельмаре 8 (0)
Национальная сборная**
2003—2007 Япония 40 (0)
Международные медали
Универсиады
Золото Пекин 2001 футбол

* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Кэйсукэ Цубои (род. 16 сентября 1979, Тама, Токио) — японской футболист. Он играет на позиции центрального защитника и в настоящее время представляет команду J-лиги «Сёнан Бельмаре»[1].



Карьера

Он получал образование и делал первые шаги в футболе в промышленной средней школе Йоккаити Тюо и университете Фукуока. Он представлял Японию на Универсиаде 2001 года в Пекине, где его команда завоевала титул чемпиона, победив в финале Украину.

После окончания университета в 2002 году, он присоединился к «Урава Ред Даймондс» и сразу попал в первую команду. Его первый матч состоялся 3 марта 2002 года против «Йокогама Ф. Маринос». Он забил свой первый и пока единственный гол в лиге 17 мая 2003 года в ворота «Гамба Осака». Он выиграл награду Лучшего молодого игрока J-лиги в 2002 году и был включён в символическую сборную лиги в 2003 году.

Тренер национальной сборной Японии Зико дал ему возможность дебютировать в команде в 2003 году, 11 июня 2003 года он сыграл в товарищеском матче против Парагвая на стадионе «Сайтама 2002»[2]. Он был членом сборной Японии на чемпионате мира 2006, где сыграл два матча против Австралии и Бразилии[2]. В первом матче Японии против Австралии из-за судороги в бёдрах на 56-й минуте его пришлось заменить на Тэруюки Мониву.

Он также был в составе сборной на Кубке Азии 2007, но так и не сыграл на турнире, основными центральными защитниками были Юки Абэ и Юдзи Накадзава.

8 февраля 2008 года он объявил об уходе со сборной[3].

Напишите отзыв о статье "Цубои, Кэйсукэ"

Примечания

  1. [guardian.touch-line.com/StatsCentre.asp?Lang=0&CTID=63&CPID=147&pStr=Player&PLID=79595&TEID=3543 Stats Centre: Keisuke Tsuboi Facts]. Guardian. Проверено 22 февраля 2010.
  2. 1 2 [www.japannationalfootballteam.com/en/players/tsuboi_keisuke.html TSUBOI Keisuke]. Japan National Football Team Database.
  3. [jeremy.footballjapan.co.uk/2008/02/tsuboi_offered_.html Tsuboi offered something different in Japan's defence]. A View From A Brit by Jeremy Walker (11 February 2008). Проверено 28 декабря 2012.

Ссылки

  • [fifa.com/worldfootball/statisticsandrecords/players/player=198972 Статистика на сайте FIFA(англ.)
  • [www.urawa-reds.co.jp/english/team.html Urawa Red Diamonds Player Squad]
  •  (яп.) [soccer.yahoo.co.jp/jleague/players/detail/4394 Yahoo! Sports Profile]


Отрывок, характеризующий Цубои, Кэйсукэ

Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.


Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.