Кэйтс, Гилберт

Гилберт Кэйтс
Gilbert Cates
Имя при рождении:	Гилберт Льюис Кац
Род деятельности:	кинорежиссёр телепродюсер актёр сценарист
Дата рождения:	6 июня 1934(1934-06-06)
Место рождения:	Нью-Йорк, Нью-Йорк, США
Гражданство:	США США
Дата смерти:	31 октября 2011(2011-10-31) (77 лет)
Место смерти:	Лос-Анджелес, Калифорния, США

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Гилберт «Гил» Кэйтс англ. Gilbert “Gil” Cates, (6 июня 1934 — 31 октября 2011) — американский кинорежиссёр и телевизионный продюсер. Наиболее известен по ежегодному продюсированию церемонии вручения премии Американской киноакадемии. С 1983 по 1987 год президент Гильдии режиссёров Америки.

Биография

Кейтс (при рождении Гилберт Кац) родился в Нью-Йорке в 1934 году. Сын еврейских иммигранов из России, Нины (в девичестве — Пельтцман) и Натана Каца, которые содержали небольшую мануфактуру по производству одежды.

В начале 1960-х активно занялся постановкой телевизионных сериалов, а с 1970-х годов — художественных фильмов, наиболее известными из которых стали: «Я никогда не пел своему отцу» (1970 год, Премия «Золотой глобус» за лучший драматический фильм), «Летние пожелания, зимние мечты» (1973 год), «О, Бог! Книга II» (1980 год), «Последняя супружеская пара в Америке» (1980 год).

В 1983-1987 гг. - президент гильдии кинорежиссёров Америки (англ. Directors Guild of America - DGA).

В 1990 – 1997 гг. - декан школы театра, кино и телевидения (англ. UCLA School of Theater, Film and Television) Калифорнийского университета.

С 1990 года четырнадцать раз становился продюсером церемонии вручения премии Американской киноакадемии, за что многократно номинировался на премию Эмми (получил только в 1991 году).

Дядя актрисы Фиби Кэйтс.

Кэйтс умер у стоянки Калифорнийского университета UCLA в Лос-Анджелесе 31 октября 2011 года в возрасте 77 лет.

За свой вклад в развитие киноиндустрии удостоен Звезды на Голливудской Аллее Славы.

Фильмография

Телевидение

Продюсер

• Всем моим друзьям на берегу (1972)
• После падения (1974)
• Известность (1978)
• Рождественская ёлка медведей Беренштейна (анимационный) (1979)
• Ребёнок из ниоткуда (1982)
• Золото страны (1982)
• Чужие люди (1991)
• Во имя моей дочери (1992)
• Два лица зла (1994)
• Смерть в семье (2002)
• Собранные истории (2002)
• Празднование в театре Форда (2007)

Режиссёр

• Смерть в семье (2002)
• Собранные истории (2002)
• Невинные жертвы (1996)
• Два лица зла (1994)
• Чужие люди (1991)
• Зовите меня Анна (1990)
• Знаете ли вы человека-булку?(1989)
• Моя первая любовь (1988)
• Фатальное суждение (1988)
• Крик ребёнка (1986)
• Разрешение на зрелость (1985)
• Горение гнева (1984)
• Выбор Хобсона (1983)
• Золото страны (1982)
• Джонни, я струдом тебя узнала (1977)
• После падения (1974)
• Дело (1973)
• Всем моим друзьям на берегу (1972)

Сериалы

Продюсер

• Зал славы Hallmark (1951 — …)

Режиссёр

• Сумеречная зона (1985—1989)
• Театр волшебных историй (1982—1987)

Фильмы

Продюсер

• Последняя супружеская пара в Америке (1980)
• О, Боже! Книга 2 (1980)
• Стрекоза (1976)
• Я никогда не пел отцу (1970)
• Кольца во всём мире {1966}

Режиссёр

• Ответный огонь (1988)
• О, Боже! Книга 2 (1980)
• Последняя супружеская пара в Америке (1980)
• Обещание (1979)
• Стрекоза (1976)
• Летние желания, зимние мечты (1973)
• Я никогда не пел отцу (1970)
• Кольца во всём мире {1966}

Ссылки

• Гилберт Кэйтс (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Кэйтс, Гилберт

Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.