Огивара, Кэндзи

Кэндзи Огивара
Личная информация
Пол	мужской
Гражданство	Япония
Клуб	Kitano Construction Ski Club
Дата рождения	20 декабря 1969(1969-12-20) (54 года)
Место рождения	Кусацу, Япония
Спортивная карьера	1989—2002
Рост	169 см
Вес	59 кг
Награды и медали Олимпийские игры Золото Альбервилль 1992 Командное первенство Золото Лиллехаммер 1994 Командное первенство Чемпионат мира по лыжным видам спорта Золото Фалун 1993 Индивидуальная гонка Золото Фалун 1993 Командное первенство Золото Тандер-Бэй 1995 Командное первенство Золото Тронхейм 1997 Индивидуальная гонка Бронза Рамзау 1999 Спринт

Кэ́ндзи Огива́ра (яп. 荻原 健司 Огивара Кэндзи, род. 20 декабря 1969 года в Кусацу) — известный японский двоеборец, двукратный олимпийский чемпион, четырехкратный чемпион мира, трехкратный победитель Кубка мира по двоеборью.

Карьера

В рамках Кубка мира Кэндзи Огивара дебютировал в марте 1989 года в американском Лейк-Плэсиде, где он занял 28-е место в индивидуальной гонке по системе Гундерсена. Первые кубковые очки добыл почти спустя два года после дебюта — в конце марта 1991 года в Санкт-Морице, где он замкнул десятку лучших, что принеско ему единственное очко (в начале 1990-х очки получали только сильнейшие 10 спортсменов).

Первые успехи пришли к японцу в сезоне 1991/1992 годов. На Олимпийских играх он стал седьмым в индивидуальной гонке, а в эстафете 3х5 км Огивара, Рэйити Миката и Таканори Коно завоевали золотую медаль. После прыжковой части представители страны Восходящего солнца уверенно лидировали, опережая ближайших соперников более чем на две минуты. В гоночной части двоеборья японцы успешно защитили своё преимущество, обойдя сборную Норвегии на 1:26. Это золото стало первой для Японии медалью в лыжном двоеборье. В Кубке мира Огивара лишь 4 раза попал в очки и занял 22-е место в генеральной классификации.

Переломный в карьере Кэндзи стал сезон 1992/1993. Из восьми гонок кубка мира он выиграл шесть и еще по разу был вторым и третьим. Такая стабильность позволила ему уверенно выиграть Кубок мира, став первым японцем и первым неевропейцем, которому покорилось это достижение. В феврале 1993 года Огивара стал одним из героев чемпионата мира в Фалуне, где он выиграл золотые медали в в личном, и в командном первенствах, став абсолютным чемпионом мира. Как и на Олимпиаде основное преимущество японцы добывали на трамплине, а в гонке лишь защищали своё преимущество.

В следующем сезоне на счету Огивары было шесть из девяти этапов, а из тройки он выпал только на этапе в Осло, где был шестым. Эти результаты принесли Кэндзи второй подряд Кубок мира. На главном старте сезона — Олимпиаде японец также не был статистом. Он не смог выиграть индивидуальную медаль, финишировав на обидной четвёртой позиции, зато в командном первенстве японцам вновь не было равных. Уже после прыжковой части их преимущество над норвежцами составило 5 минут, а за 30 км гонки она сократилось всего на 18 секунд. Такое доминирование в командных стартах не осталось незамеченным и вынудило Международную федерацию лыжного спорта изменить правила проведения командных соревнований — эстафета стала проводиться в формате 4х5 км, а не 3х10 км, с тем чтобы уменьшить влияние прыжков с трамплина на итоговый результат.

И в постолимпийском сезоне Огиваре вновь не было равных. Он одержал еще шесть побед и выиграл третий подряд Большой Хрустальный глобус, опередив своих соперников более чем на 300 очков. А на чемпионате мира в Канаде индивидуальная медаль японцу не покорилась — он стал лишь пятым. Зато, несмотря на изменения регламента, очередное золото выиграла сборная Японии, где с Кэндзи выступал его брат-близнец Цугихару.

Сезон 1995/1996 Огивара завершил на второй позиции несмотря на то, что семь раз занимал места на подиуме. От победившего норвежца Апеланда японец отстал более чем на 200 очков. Через год и вовсе Кэндзи стал шестым в общем зачете, зато смог выиграть второе индивидуальное золото чемпионатов мира. В Тронхейме он совершил впечатляющий рейд, поднявшись с 12-й позиции на первую. А вот японская эстафета провалилась, став только десятой и впервые с 1989 года на завоевала медалей.

На церемонии открытия Олимпиады в Нагано Кэндзи от имени спортсменов принес Олимпийскую клятву. Но сами состязания радости Огиваре не принесли — в индивидуальной гонке он стал четвёртым, поднявшись с девятого места, а в эстафете — пятым.

Через год после домашней Олимпиады японец выиграл свою последнюю медаль мировых первенств, став первым бронзовым призером новой гонки — спринта. На чемпионате мира в Лахти его лучшим достижением стало пятое место, а на своей четвертой Олимпиаде Кэндзи и вовсе не попал в десятку лучших в личных видах. После столь неутешительных результатов Огивара принял решение завершить карьеру.

После завершения карьеры занялся политикой и был избран в верхнюю палату Парламента от Либерально-демократической партии.

Ссылки

• [data.fis-ski.com/dynamic/athlete-biography.html?sector=NK&listid=&competitorid=44658 Статистика] на сайте FIS
• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/og/kenji-ogiwara-1.html Олимпийская статистика]

Отрывок, характеризующий Огивара, Кэндзи

– А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?
– Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? – обратился Анатоль со смехом к отцу.
– Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха ха ха! – засмеялся князь Николай Андреевич.
И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.
– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.
– Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему , соблазнителю, эту историю. Теперь этот он , настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.
Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая свое положение, готовилась к привычному галопу кокетства, без всякой задней мысли или борьбы, а с наивным, легкомысленным весельем.
Несмотря на то, что Анатоль в женском обществе ставил себя обыкновенно в положение человека, которому надоедала беготня за ним женщин, он чувствовал тщеславное удовольствие, видя свое влияние на этих трех женщин. Кроме того он начинал испытывать к хорошенькой и вызывающей Bourienne то страстное, зверское чувство, которое на него находило с чрезвычайной быстротой и побуждало его к самым грубым и смелым поступкам.
Общество после чаю перешло в диванную, и княжну попросили поиграть на клавикордах. Анатоль облокотился перед ней подле m lle Bourienne, и глаза его, смеясь и радуясь, смотрели на княжну Марью. Княжна Марья с мучительным и радостным волнением чувствовала на себе его взгляд. Любимая соната переносила ее в самый задушевно поэтический мир, а чувствуемый на себе взгляд придавал этому миру еще большую поэтичность. Взгляд же Анатоля, хотя и был устремлен на нее, относился не к ней, а к движениям ножки m lle Bourienne, которую он в это время трогал своею ногою под фортепиано. M lle Bourienne смотрела тоже на княжну, и в ее прекрасных глазах было тоже новое для княжны Марьи выражение испуганной радости и надежды.
«Как она меня любит! – думала княжна Марья. – Как я счастлива теперь и как могу быть счастлива с таким другом и таким мужем! Неужели мужем?» думала она, не смея взглянуть на его лицо, чувствуя всё тот же взгляд, устремленный на себя.
Ввечеру, когда после ужина стали расходиться, Анатоль поцеловал руку княжны. Она сама не знала, как у ней достало смелости, но она прямо взглянула на приблизившееся к ее близоруким глазам прекрасное лицо. После княжны он подошел к руке m lle Bourienne (это было неприлично, но он делал всё так уверенно и просто), и m lle Bourienne вспыхнула и испуганно взглянула на княжну.
«Quelle delicatesse» [Какая деликатность,] – подумала княжна. – Неужели Ame (так звали m lle Bourienne) думает, что я могу ревновать ее и не ценить ее чистую нежность и преданность ко мне. – Она подошла к m lle Bourienne и крепко ее поцеловала. Анатоль подошел к руке маленькой княгини.
– Non, non, non! Quand votre pere m'ecrira, que vous vous conduisez bien, je vous donnerai ma main a baiser. Pas avant. [Нет, нет, нет! Когда отец ваш напишет мне, что вы себя ведете хорошо, тогда я дам вам поцеловать руку. Не прежде.] – И, подняв пальчик и улыбаясь, она вышла из комнаты.