Кэндо

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Кэндо (яп. 剣道 кэндо:, рус. путь меча) — современное искусство фехтования, ведущее свою историю от традиционных самурайских техник владения мечом, кэндзюцу (яп. 剣術). Ставит целью формирование полноценной личности и твёрдого характера, закаляя волю и тело фехтовальщика. В современной Японии рассматривается как один из видов спорта. Существует движение за включение кэндо в программу Олимпийских игр.

Название «кэндо» было создано Обществом воинской добродетели Великой Японии (Дай Ниппон Бутокукай, 大日本武徳会), которое появилось в 1895 году. Это направление произошло от древнего «кэн-дзюцу», где «кэн» (яп. ) — это меч, «дзюцу» (яп. ) — искусство, в котором иероглиф «дзюцу» (яп. ) заменили на иероглиф «До» (яп. )- путь. Тем самым, создав систему воспитания, с целью возродить самурайские традиции и укреплять «японский дух» среди японской молодёжи. Основным методом действия Общества стали уроки фехтования на занятиях физкультурой в школах.





Философия

В слове «меч» заложены главнейшие идеи кэндо. Первая идея заключается в том, что человек, вооружённый мечом, не имеет права на ошибку и не имеет возможности исправить её. Соответственно, как в поединке, так и повседневной жизни, ко всему следует относиться серьёзно. Вторая идея сводится к тому, что одинаковых ситуаций не бывает: к каждому противнику, бою, следует подходить с обновлённым духом и запалом. Поэтому слово «меч» в кэндо воспринимается, прежде всего, как орудие, которое тренирует дух человека.

Под «законами» понимаются три составных, которые необходимы для осуществления результативного удара. Это «закон меча», что состоит в правильном проведении удара, «закон тела», по которому удар должен быть нанесён в правильной осанке, и «закон сердца», что означает бодрость и энергичность духа при ударе.

Суть трёх законов изложена в принципе «Ки-кэн-тай но ити», что переводится как «Дух, меч и тело — всё едино».

«Путь» в кэндо — это дорога усовершенствования человека, «формирование» его как личности. Стать совершенным невозможно, поэтому именно процесс — «формирование» и усовершенствование, а не результат — «сформированность» и совершенство, является одним из краеугольных положений философии этого боевого искусства.

Подход к тренировкам

Правильно и серьёзно изучать путь меча, воспитывать бодрый дух, закаляя душу и тело, и через особенности кэндо уважать вежливость, ценить честь, откровенно и постоянно работать над собой, и благодаря этому любить государство и общество и широко содействовать миру и процветанию человечества.

Цели кэндо

Концепция кэндо была составлена Всеяпонской федерацией кэндо в 1975 году[1].

  • Формировать разум и тело,
  • Развивать сильный дух,через правильные и строгие тренировки
  • Стремиться к совершенствованию искусства Кэндо,
  • Высоко ценить человеческую вежливость и честь,
  • Быть искренним с другими,и всегда совершенствовать себя.

Это позволит каждому:

  • Любить своё государство и общество,
  • Делать вклад в развитие культуры.
  • Продвигать все человечество к миру и процветанию.

История

Происхождение кэндо тесно связано с историей боевых искусств в Японии. В период Камакура (1185—1233) фехтование, вместе со стрельбой из лука и владением копьём, было неотъемлемой частью подготовки воина-самурая. Однако в течение четырёх столетий меч использовался не как главное оружие, а имел вспомогательную функцию: сферой его применения были самооборона в случае отсутствия другого оружия, обезглавливание противника и ритуальное самоубийство сэппуку. Лишь с наступлением мирной эпохи Эдо (1603—1868), когда самураям официально позволили носить из оружия только мечи, фехтование на них завоевало широкую популярность среди военного слоя.

В начале XVII столетия появились десятки школ, которые предлагали потенциальным ученикам ключи к познанию тайн техники владения мечом. Эти школы находились под сильным влиянием буддийского течения дзэн. Известнейшими среди них были Итто-рю (яп. 一刀流 Итто: рю:, «Школа одного меча»), Муто-рю (яп. 一刀正傳無刀流 Итто: сё:дэн муто: рю:, «Истинная школа одного меча без лезвия») и Мунэнмусо-РюК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 5232 дня]. Первая школа делала акцент на одном главном ударе, трактуя другие приёмы как исходящие от него. Другая учила, «что меча извне не существует» и тренировала прежде всего волю фехтовальщика. Третья сводила технику владения мечом к рефлексу, так что самурай фехтовал рефлексивно — «не раздумывая». В течение многих столетий во время тренировок использовались деревянные мечи, которые наносили ученикам сильные ранения. Однако реформы наставника Наганума Кунисато (1688—1767), который ввёл бамбуковые мечи синай, уменьшили количество травм. С конца XVIII столетия фехтование мечом уже напоминало современное кэндо.

С реставрацией Мэйдзи (1868 год) европейское огнестрельное оружие вытеснило самурайский меч из обихода. Однако его широкое применение солдатами в японо-китайской войне 1895 года возвратило оружию заслуженную славу. Созданное в 1895 году Общество боевых добродетелей Большой Японии популяризировало фехтование мечом среди молодёжи, а 1920 году изменило разные названия фехтовальных техник на «кэндо». Этот год полагается официальным годом рождения этого боевого искусства.

Популярность кэндо возрастала по мере усиления давления стран Запада на Японию. Упрощённое фехтование приобрело распространение среди школьников и воспитывало патриотически настроенную молодёжь. В 1929, 1934 и 1940 годах было проведено первые три соревнования по кэндо на кубок императора страны.

После поражения Японии во Второй мировой войне в 1945 году оккупационная американская власть запретила преподавание в школах кэндо как вредной воспитательной практики, которая содействует распространению японского национализма. В следующем году Общество боевых добродетелей Большой Японии было распущено, а преподаватели-фехтовальщики уволены.

Через пять лет после окончания войны (1950) американский контроль над учебными программами был отменён, но некоторые ограничения были официально сохранены ещё на два года. Тогда же была сформирована Всеяпонская Федерация Кэндо, названная так из дипломатических соображений: когда через два года запрет на кэндо был снят, слово «спортивный» из названия Федерации убрали. В 1953 году занятия по фехтованию восстановили в школах в полном объёме.

Современное кэндо

После восстановления репутации, кэндо распространилось в Японии и даже стало популярным за границей. В 1970 году для координации иностранных фехтовальных клубов с японскими была образована Международная Федерация Кэндо (англ. IKF). На 2003 год в неё входили организации и клубы кэндо из 44-х стран мира. Проводятся турниры различного уровня, включая чемпионаты мира и континентов.

Кэндо означает не только технику владения мечом по правилам Всеяпонской Федерации Кэндо. Произошел переход от искусства уничтожения врага на поле боя к искусству воспитания духа воина.

Кэндо стремится к воспитанию энергичного духа через правильное обучение и тренировку. К развитию человеческой природы через понимание принципов работы с мечом. Развивать в человеке любовь к своей стране и обществу, способствовать развитию культуры, укреплять взаимопонимание между людьми, странами и народами — таковы принципы, которые можно применить к искусству владения мечом.

Меч

В кэндо вместо катаны используется тренировочный меч синай (яп. 竹刀), состоящий из четырёх бамбуковых полос, связанных вместе. Таким образом, риск для здоровья остается минимальным. Защитное снаряжение состоит из головного убора мэн (яп. , «маска»), защиты для рук и предплечья котэ (яп. 小手, «предплечье»), защиты для туловища до (яп. до:, «торс») и защиты для паха и бёдер тарэ (яп. 垂れ, «подол»).

Типы атак

В современном кэндо атаки бывают двух типов: рубящие и колющие. Рубящие удары разрешается наносить по макушке противника, по левой или правой части его головы, по правому запястью в любой момент, по левому запястью, когда оно поднято (например, при замахивании мечом), по правой или левой части туловища (хотя в соревнованиях редко присуждают очки за удары по левой части). Колющие удары разрешено наносить только в горло. Тем не менее, так как неумелый колющий удар может повредить горло или шею противника, такие техники обычно не преподаются на начальном этапе обучения.

Кэндо ката

Кэндо ката — исполнение 10-ти формальных упражнений без защитного костюма. В ката участвуют два человека: ученик сидати (яп. 仕太刀) и учитель утидати (яп. 打太刀). Учитель производит первый удар, ученик последний и закрепляет за собой тем самым победу.

Для прохождения аттестации в кэндо, помимо основных техник кэндо, необходимо сдавать экзамен и по кэндо ката. Иногда на самых младших уровнях ката сдавать не нужно.

Кэндо ката практикуются, чтобы изучить[2]

  1. Правильные направления для датоцу (удары и уколы)
  2. Правильные интервалы между атаками
  3. Правильные движения тела
  4. Искренность, обязательно присущую всем боевым техникам
  5. Развитие кигурай (чувства собственного достоинства)

Кэндо в различных странах

в России

  • Кэндо в России начало развиваться в 1989 году в г. Москве на базе МГУ им Ломоносова. Первым преподавателем был Владимир Александрович Янушевский, 4 дан Кэндо, старший преподаватель МГУ, преподаватель японского языка.
  • В 1993 году "Московский клуб Кэндо" был преобразован в "Московскую Ассоциацию Кэндо" (Президент Яковлев Николай Петрович, Вице-президент Алоев Руслан Султанович, Генеральный Секретарь Янушевский Владимир Александрович) и в 1997 году — в "Русскую Федерацию Кэндо" (РФК). Благодаря авторитету Янушевского В. А. в Россию приезжали многие из мастеров Кэндо Японии.
  • В 1998 году Россию посетил бывший Премьер Министр Японии господин Рютарю Хасимото. Он провел с российскими кэндоистами совместную тренировку. Узнав о том, что в России будет проходить 1-й Чемпионат Кэндо, господин Хасимото подарил россиянам кубок "Мирное сердце", который теперь является переходящим Кубком в командном Первенстве Чемпионата России.
  • С 1990 года РФК является членом международного сообщества кэндоистов, тесно сотрудничая с Международной Федерации Кэндо (англ. IKF).
  • С 2000 года РФК постоянный член IKF, представляющий Россию), являющейся высшим органом сообщества, с резиденцией в Токио.
  • С 1995 года Русская Федерация Кэндо вошла кандидатом Европейскую Федерацию Кэндо (англ. EKF) а с 1998 года является ее постоянным членом. Кроме того, Русская Федерация Кэндо имеет также прямые контакты с национальными федерациями и Сенсеями, входящими в международное сообщество Кэндоистов.
  • Позже Федерация была переименована в Российскую Федерацию Кэндо, Иайдо, Дзёдо (РФКИД).

Одной из первых книг по Кэндо в России была книга «Кэндо – путь к мужеству и благородству»[3] Виталия Савилова.

Напишите отзыв о статье "Кэндо"

Примечания

  1. [www.kendoguide.org/home/kendo-about/kendo-concept Руководство по кендо]
  2. [www.kendoguide.456room.org/home/kendo-about/nihon-kendo-kata Руководство по кендо. Кендо ката.]
  3. [www.ozon.ru/context/detail/id/27907702/ Книга "Кэндо - путь к мужеству и благородству" В. А. Савилов]. Просвещение. Проверено 3 августа 2016.

Ссылки

  • [base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=EXP;n=607555 Об утверждении правил вида спорта «Кэндо»]. Министерство спорта Российской Федерации, приказ от 16 июля 2014 г. № 601.
  • [www.kendo-fik.org Международная Федерация Кэндо] (англ.)
  • [www.ekf-eu.com Европейская Федерация Кэндо] (англ.)
  • [kendo-russia.ru Российская Федерация Кэндо]

Отрывок, характеризующий Кэндо

– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя: