Кэсэн
Поделись знанием:
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
| Кэсэн | |
| Самоназвание: |
keseng̃ó / ケセン語 |
|---|---|
| Страны: | |
| Регионы: |
Иватэ (префектура): Камаиси, Офунато, Рикудзэнтаката, и Сумита. |
| Регулирующая организация: |
Харуцугу Ямаура описал живую речь и создал орфографию. |
| Общее число говорящих: |
74,000 |
| Классификация | |
| Категория: | |
| Письменность: | |
| См. также: Проект:Лингвистика | |
Кэсэн (кэсэн: ケセン語, кэсэн̃гó; яп. ケセン語; кэсэнго） — самопровозглашённый независимый язык Японии. Теоретически представляет собой диалект кэсэнского княжества, был разработан местным активистом, врачом Харуцугу Ямаурой (яп. 山浦玄嗣 Ямаура Харуцугу), предложившего проект орфографии, словарь, грамматику и правила произношения. Для записи кэсэн используются две письменности: на основе латиницы и японского письма.
Название языка
Согласно Ямауре, на кэсэн оказал большое влияние язык эмиси. Например, слово кэсэн айнского происхождения, от кэсэ мой (небольшая бухта на южной вершине) и kese ma (обтёсанное место). Ямаура предположил, что кандзи, использующиеся сегодня для обозначения кэсэн (気仙) — это атэдзи времён королевства Ямато. Он, соответственно, предлагает использовать для записи названия языка катакану: (яп. ケセン).
Реакция
Местная речь часто называлась (и называется) диалектом кэсэн (яп. 気仙方言 кэсэн хо:гэн). Говор Иватэ часто называется кэсэнским диалектом, однако письменность ему дали работы Ямауры. В отличие от рюкюских языков на Окинаве, его статус как отдельного языка почти не обсуждается. Ямаура подвергается критике в связи с тем, что он всего лишь придал самостоятельный статус существовавшему диалекту, а с другой стороны, Ямаура создал кэсэнскую письменность и грамматику, важные параметры для выяснения статуса языка.
Пример текста
Начало Евангелия от Матфея, пятая глава.
- Кэсэн
- латиницей:
- Sonadǎdo mo kig’i dér dar tōri, —Managú ni a managû. Ha ní a hǎ— 'te kadarar’er déru. N' dar domó, ora á kadar' té ogu. Warumono ní hamugawú na. Daré ga a sonada á mig̃iri no hottabû hadag'í dara, hindári no hottabú mo dasí-nare.
- японским письмом:
-
其方等 も聞 いでだ通 り、「目 にァ目 ゥ。歯 にァ歯 ァ」って語 らィでる。んだども、自分 ァ語 っておぐ。悪者 に刃向 がうな。誰 がぁ其方 ぁ右 の頬 ゥ叩 ァだら、左 の頬 も出 
なれ。
-
- латиницей:
- «Me ni wa me o, ha ni wa ha o» to ieru koto aru o nanjira kikeri. Saredo ware wa nanjira ni tsugu, ashiki mono ni temukau na. Hito moshi nanji no migi no hō o utaba, hidari o mo muke yo.
- японским письмом:
- 「
目 には目 を、齒 には齒 を」と云 へることあるを汝 ら聞 けり。されど我 は汝 らに告 ぐ、惡 しき者 に抵抗 ふな。人 もし汝 の右 の頬 をうたば、左 をも向 けよ。
- 「
- Русский
- Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую.
Напишите отзыв о статье "Кэсэн"
Литература
- Harutsugu Yamaura (1986) ケセン語入門 (Kesen-go Nyūmon, Введение в язык кэсэн). Kyōwa Insatsu Kikaku Center.
- Harutsugu Yamaura (1988) ケセンの詩 (Kesen no Uda, Песни кэсэн). Kyōwa Insatsu Kikaku Center.
- Harutsugu Yamaura (2000) ケセン語大辞典 (Kesen-go Daijiten, Большой словарь кэсэн). Mumyōsha Shuppan. ISBN 4-89544-241-1
- Harutsugu Yamaura (2002) ケセン語訳新約聖書(1) マタイによる福音書 (Kesen-go-yaku Shin’yaku Seisho Ichi, Matai ni Yoru Fukuinsho, Новый Завет на кэсэн (1), Евангелие от Матфея), E-Pix Shuppan. ISBN 4-901602-02-0
- Harutsugu Yamaura (2003) ケセン語訳新約聖書(2) マルコによる福音書 (Kesen-go-yaku Shin’yaku Seisho Ni, Maruko ni Yoru Fukuinsho, Новый Завет на кэсэн (2), Евангелие от Марка), E-Pix Shuppan. ISBN 4-901602-04-7
- Harutsugu Yamaura (2003) ケセン語訳新約聖書(3) ルカによる福音書 (Kesen-go-yaku Shin’yaku Seisho San, Ruka ni Yoru Fukuinsho, Новый Завет на кэсэн (3), Евангелие от Луки), E-Pix Shuppan. ISBN 4-901602-06-3
- Harutsugu Yamaura (2004) ケセン語訳新約聖書(4) ヨハネによる福音書 (Kesen-go-yaku Shin’yaku Seisho Yon, Yohane ni Yoru Fukuinsho, Новый Завет на кэсэн (4), Евангелие от Иоанна), E-Pix Shuppan. ISBN 4-901602-07-1
- Harutsugu Yamaura (2004) ケセン語の世界 (Kesen-go no Sekai, Мир языка кэсэн), Meiji Shoin. ISBN 978-4-625-43400-6
См. также
Ссылки
- (яп.) [www.epix.co.jp/book-yamaura.html Харуцугу Ямаура] [www.epix.co.jp/ E-Pix] официальный сайт.
- (яп.) [www.mumyosha.co.jp/docs/00new/kesen.html Большой словарь кэсэн] [www.mumyosha.co.jp/ Мумё: ся] официальный сайт.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Кэсэн
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
