Маккейн-Годфри, Кэтлин

Кэтлин Маккейн-Годфри
Гражданство	Великобритания Великобритания
Дата рождения	7 мая 1896(1896-05-07)
Дата смерти	19 июня 1992(1992-06-19) (96 лет)
Место рождения	Лондон, Великобритания
Место смерти	Лондон, Великобритания
Одиночный разряд
Турниры серии Большого шлема
Франция	финал (1925)
Уимблдон	победа (1924, 1926)
США	финал (1925)
Парный разряд
Турниры серии Большого шлема
Франция	финал (1925, 1926)
Уимблдон	финал (1922, 1924, 1926)
США	победа (1923, 1927)
Международные медали Олимпийские игры Золото Антверпен 1920 парный разряд Серебро Антверпен 1920 микст Бронза Антверпен 1920 одиночный разряд Серебро Париж 1924 парный разряд Бронза Париж 1924 одиночный разряд
Завершила выступления

Кэтлин (Китти) Маккейн (англ. Kathleen 'Kitty' McKane, в замужестве Маккейн-Годфри англ. McKane Godfree; 7 мая 1896, Лондон — 19 июня 1992, там же) — британская теннисистка и бадминтонистка, один из лидеров женского тенниса в 1920-е годы.

• Вторая ракетка мира в 1926 году
• Двукратная чемпионка Уимблдонского турнира в одиночном разряде
• Пятикратная победительница Уимблдонского турнира и чемпионата США в женском и смешанном парном разряде
• Пятикратный призёр Олимпийских игр в женском одиночном, женском парном и смешанном парном разряде
• Член Международного зала теннисной славы с 1978 года

Спортивная карьера

В первой половине 1920-х годов Китти Маккейн была лидером британского спорта в двух видах — лаун-теннисе и бадминтоне. В бадминтоне она становилась чемпионкой Англии четыре раза за пять первых лет после возобновления национального первенства по окончании Первой мировой войны (в 1920—1922 и 1924 годах). Интересно, что в 1925 году чемпионкой стала уже её сестра Маргарет. В 1921 и 1924 годах они вдвоём выиграли чемпионат Англии в женском парном разряде, а в 1924 и 1925 годах Китти стала чемпионкой и в смешанных парах с будущей звездой бадминтона Фрэнком Девлином. Таким образом, в 1924 году она стала абсолютной чемпионкой Англии, победив во всех трёх разрядах.

В лаун-теннисе Китти, которая на корте демонстрировала быструю и умную игру и бойцовские качества, уже в 1920 году завоевала для Великобритании три медали на Олимпийских играх в Антверпене, в том числе победив с Винифред Макнейр в женском парном турнире. В свой первый финал на Уимблдоне она вышла два года спустя, также в женском парном разряде, где с ней играла сестра Маргарет. Это был первый в истории случай, когда в финал Уимблдона прошла пара сестёр. На следующий год Китти завоевала свой первый титул в женском парном разряде на чемпионате США, где также дошла до финала в миксте. В одиночном разряде она стала финалисткой Уимблдонского турнира и чемпионата мира на твёрдых (грунтовых) кортах во Франции, оба раза проиграв знаменитой Сюзанн Ленглен.

В 1924 году, когда Ленглен получила травму в ходе Уимблдонского турнира, Маккейн полностью использовала предоставившийся шанс, став чемпионкой на родном корте. В финале она победила 18-летнюю чемпионку США Хелен Уиллз — как потом оказалось, это было последнее поражение Уиллз на Уимблдоне, где та позже стала восьмикратной чемпионкой. Маккейн также победила и в смешанном парном разряде, а в женских парах проиграла в финале Уиллз и многоопытной Хейзел Хочкисс-Уайтмен. На Олимпиаде в Париже Китти добавила к трём медалям из Антверпена ещё две, хотя ни одна из них не была золотой, а позже привела британскю женскую сборную к победе над американками в Кубке Уайтмен, разыгрывавшемся во второй раз между этими двумя командами. По ходу матча, проходившего на уимблдонских кортах, она победила обеих сильнейших теннисисток США — Уиллз и Моллу Мэллори.

В 1925 году Маккейн снова дважды стала финалисткой в одиночном разряде крупнейших международных турниров — чемпионата Франции, впервые открывшегося для иностранцев, и чемпионата США. В первом финале она в очередной раз проиграла Ленглен, а во втором — стремительно набиравшей форму Уиллз. На чемпионате США она победила в смешанном парном разряде, а во Франции дошла до финала в женских парах с Эвелин Кольер, также проиграв Ленглен и её партнёрше Дидди Власто. В конце года она во второй раз подряд победила в Кубке Уайтмен американок. На сей раз она проиграла Уиллз личную встречу, но снова выиграла у Мэллори, а в решающей седьмой игре в паре с Кольер разгромила Уиллз и Мэри Браун со счётом 6-0, 6-3.

В 1926 году Кэтлин Маккейн вышла замуж за капитана британской сборной в Кубке Дэвиса Лесли Годфри. На Уимблдоне, как и за два года до этого, она вышла в финал во всех трёх разрядах и снова победила в одиночном (где на этот раз ей противостояла испанка Лили де Альварес) и в смешанном парном разряде. Её партнёром в миксте стал муж, и впервые в истории турнир смешанных пар на Уимблдоне выиграла супружеская пара. В Кубке Уайтмен она принесла команде два очка против обеих первых ракеток сборной США — Мэри Браун и Мэллори, — но этого оказалось недостаточно, и британки проиграли с общим счётом 4-3. Тем не менее в ежегодном рейтинге лучших теннисисток, публикуемом газетой Daily Telegraph, она заняла второе место, уступив только Ленглен.

В 1927 году Маккейн-Годфри завоевала свой седьмой титул на центральных турнирах, второй раз за карьеру выиграв турнир женских пар чемпионата США. В 1930 году она, после того, как уже несколько лет не пробивалась в финалы крупных турниров, вновь принесла сборной решающее очко в Кубке Уайтмен, обыграв Хелен Уиллз-Муди со счётом 7-5, 1-6, 6-4.

В 1977 году Кэтлин Маккейн-Годфри была в числе теннисистов, получивших памятные награды в честь столетия Уимблдонского турнира. На следующий год её имя было включено в списки Международного зала теннисной славы. Она умерла в доме престарелых в 1992 году, в возрасте 96 лет, ещё успев увидеть возвращение тенниса в регулярную программу Олимпийских игр в Сеуле.

Участие в финалах турниров Большого шлема за карьеру (17)

Одиночный разряд (5)

Победы (2)

Год	Турнир	Соперница в финале	Счёт в финале
1924	Уимблдонский турнир	Хелен Уиллз	4-6, 6-4, 6-4
1926	Уимблдонский турнир (2)	Лили де Альварес	6-2, 4-6, 6-3

Поражения (3)

Год	Турнир	Соперница в финале	Счёт в финале
1923	Уимблдонский турнир	Сюзанн Ленглен	2-6, 2-6
1925	Чемпионат Франции	Сюзанн Ленглен	1-6, 2-6
1925	Чемпионат США	Хелен Уиллз	6-3, 0-6, 2-6

Женский парный разряд (7)

Победы (2)

Год	Турнир	Партнёр	Соперницы в финале	Счёт в финале
1923	Чемпионат США	Филлис Ковелл	Элинор Госс Хейзел Хочкисс-Уайтмен	2-6, 6-2, 6-1
1927	Чемпионат США (2)	Эрминтруд Харви	Бети Натхолл Джоан Фрай	6-1, 4-6, 6-4

Поражения (5)

Год	Турнир	Партнёр	Соперницы в финале	Счёт в финале
1922	Уимблдонский турнир	Маргарет Маккейн-Стокс	Сюзанн Ленглен Элизабет Райан	0-6, 4-6
1924	Уимблдонский турнир (2)	Филлис Ковелл	Хелен Уиллз Хейзел Хочкисс-Уайтмен	4-6, 4-6
1925	Чемпионат Франции	Эвелин Кольер	Дидди Власто Сюзанн Ленглен	1-6, 11-9, 2-6
1926	Чемпионат Франции (2)	Эвелин Кольер	Дидди Власто Сюзанн Ленглен	1-6, 1-6
1926	Уимблдонский турнир (3)	Филлис Ковелл	Мэри Браун Элизабет Райан	1-6, 1-6

Смешанный парный разряд (5)

Победы (3)

Год	Турнир	Партнёр	Соперники в финале	Счёт в финале
1924	Уимблдонский турнир	Джон Гилберт	Дороти Шеферд-Барон Лесли Годфри	6-3, 3-6, 6-3
1925	Чемпионат США	Джон Хокс	Эрминтруд Харви Винсент Ричардс	6-2, 6-4
1926	Уимблдонский турнир (2)	Лесли Годфри	Мэри Браун Говард Кинси	6-3, 6-4

Поражения (2)

Год	Турнир	Партнёр	Соперники в финале	Счёт в финале
1923	Чемпионат США	Джон Хокс	Молла Маллори Билл Тилден	3-6, 6-2, 8-10
1927	Уимблдонский турнир	Лесли Годфри	Элизабет Райан Фрэнк Хантер	6-8, 0-6

Литература

• Allison Danzig. Kitty Godfree // Bud Collins' Tennis Encyclopedia / Bud Collins, Zander Hollander (Eds.). — Detroit, MI: Visible Ink Press, 1997. — P. 92—93. — ISBN 1-57859-000-0.

Ссылки

• [www.tennisfame.com/hall-of-famers/kitty-mckane-godfree Профиль] на сайте Международного зала теннисной славы  (англ.)
• [www.grandslamhistory.com/index.php?menu=players&act=GetPlayerByIDU&id=974 Финалы турниров Большого шлема] на сайте Grand Slam History  (англ.)

Отрывок, характеризующий Маккейн-Годфри, Кэтлин

«Адъютант князя Кутузова привез мне письмо, в коем он требует от меня полицейских офицеров для сопровождения армии на Рязанскую дорогу. Он говорит, что с сожалением оставляет Москву. Государь! поступок Кутузова решает жребий столицы и Вашей империи. Россия содрогнется, узнав об уступлении города, где сосредоточивается величие России, где прах Ваших предков. Я последую за армией. Я все вывез, мне остается плакать об участи моего отечества».
Получив это донесение, государь послал с князем Волконским следующий рескрипт Кутузову:
«Князь Михаил Иларионович! С 29 августа не имею я никаких донесений от вас. Между тем от 1 го сентября получил я через Ярославль, от московского главнокомандующего, печальное известие, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с сим генерал адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».


Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по русски, но quoique etranger, Busse de c?ur et d'ame, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души,] как он сам говорил про себя.
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
– M'apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?]
– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l'abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.]
– Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre? [Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.
Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.
Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.
– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
– Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, – сказал он, – que la providence exige de grands sacrifices de nous… Je suis pret a me soumettre a toutes ses volontes; mais dites moi, Michaud, comment avez vous laisse l'armee, en voyant ainsi, sans coup ferir abandonner mon ancienne capitale? N'avez vous pas apercu du decouragement?.. [Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?]
Увидав успокоение своего tres gracieux souverain, Мишо тоже успокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямого ответа, он не успел еще приготовить ответа.
– Sire, me permettrez vous de vous parler franchement en loyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?] – сказал он, чтобы выиграть время.
– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
– Colonel Michaud, n'oubliez pas ce que je vous dis ici; peut etre qu'un jour nous nous le rappellerons avec plaisir… Napoleon ou moi, – сказал государь, дотрогиваясь до груди. – Nous ne pouvons plus regner ensemble. J'ai appris a le connaitre, il ne me trompera plus… [Полковник Мишо, не забудьте, что я вам сказал здесь; может быть, мы когда нибудь вспомним об этом с удовольствием… Наполеон или я… Мы больше не можем царствовать вместе. Я узнал его теперь, и он меня больше не обманет…] – И государь, нахмурившись, замолчал. Услышав эти слова, увидав выражение твердой решимости в глазах государя, Мишо – quoique etranger, mais Russe de c?ur et d'ame – почувствовал себя в эту торжественную минуту – entousiasme par tout ce qu'il venait d'entendre [хотя иностранец, но русский в глубине души… восхищенным всем тем, что он услышал] (как он говорил впоследствии), и он в следующих выражениях изобразил как свои чувства, так и чувства русского народа, которого он считал себя уполномоченным.
– Sire! – сказал он. – Votre Majeste signe dans ce moment la gloire de la nation et le salut de l'Europe! [Государь! Ваше величество подписывает в эту минуту славу народа и спасение Европы!]
Государь наклонением головы отпустил Мишо.


В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти то люди были самыми полезными деятелями того времени.
Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.
Значение совершавшегося тогда в России события тем незаметнее было, чем ближе было в нем участие человека. В Петербурге и губернских городах, отдаленных от Москвы, дамы и мужчины в ополченских мундирах оплакивали Россию и столицу и говорили о самопожертвовании и т. п.; но в армии, которая отступала за Москву, почти не говорили и не думали о Москве, и, глядя на ее пожарище, никто не клялся отомстить французам, а думали о следующей трети жалованья, о следующей стоянке, о Матрешке маркитантше и тому подобное…