Кэтрин Линтон

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Линтон.
Кэтрин Линтон
Catherine Linton

Персонаж Кэтрин в исполнении актрис разных поколений
Создатель:

Эмили Бронте

Произведения:

«Грозовой перевал»

Пол:

женский

Национальность:

англичанка

Возраст:

ребёнок, 16-18 лет

Дата рождения:

20 марта 1784 г.

Семья:

Эдгар Линтон (отец)
Кэтрин Эрншо (мать)
Изабелла Линтон (тётя)
Хиндли Эрншо (дядя)
Гэртон Эрншо и Линтон Хитклифф (двоюродные братья)

Роль исполняет:

Энн Тревор
Кэтрин Харрисон
Жюльет Бинош
Сара Смарт
Кэтлин Петерсен
Ребекка Найт
Симона Джексон

Кэ́трин Ли́нтон (англ. Catherine Linton; иногда называют как маленькая Кэти, англ. Young Catherine или Кэти Линтон, англ. Cathy Linton) — персонаж романа Эмили Бронте «Грозовой перевал». Дочь Эдгара Линтона и Кэтрин Линтон (в девичестве Эрншо). Хитклифф ненавидит её. Несмотря на все попытки мести со стороны Хитклиффа, она в конечном итоге выходит замуж за свою настоящую любовь Гэртона Эрншо, восстанавливая тем самым гармонию в трёх семьях.

Зачастую кинематограф опускает воплощение данного персонажа.





Внешность

Хотя она и является дочерью Кэтрин Эрншо, но больше напоминает своего отца Эдгара: у девушки «линтоновская белая кожа, тонкие черты и льняные вьющиеся волосы». Единственные качества, которые она наследует от своей матери это «прекрасные тёмные глаза Эрншо» (которые также принадлежат её будущему мужу Гэртону) и её своенравный, дерзкий дух. Поначалу, Кэти является мягкой и кроткой, но немного избалованной. Однако, живя на Грозовом Перевале она становится холодной, отчуждённой и пренебрежительной. Именно любовь к Гэртону возрождает её живость.

Персонаж

Ночью, около двенадцати, родилась та Кэтрин, которую вы видели на Грозовом Перевале: семимесячный крошечный младенец; а через два часа роженица умерла, ни разу не придя в сознание настолько, чтобы заметить отсутствие Хитклиффа или узнать Эдгара.
Нелли Дин мистеру Локвуду

Нелли находит у Кэтрин любовные письма от Линтона и сжигает их. Тайнопись Линтона настолько прекрасна, что Нелли подразумевает их автором Хитклиффа, пытающегося таким образом привлечь Кэти в Грозовой Перевал, чтобы решить её судьбу.

Письма, помеченные более давним числом, были застенчивы и кратки; постепенно, однако, они превращались в пространные любовные послания, глупые — соответственно возрасту их сочинителя; но местами в них проскальзывало кое-что, казавшееся мне заимствованным из менее наивного источника.

Кажется после этого столь тёплая привязанность утихает, однако, вскоре Нелли обнаруживает к своему ужасу, что в тайне ото всех Кэти много раз наносила визиты в Грозовой перевал. Отец Кэти, Эдгар, чувствует себя всё хуже и вскоре становится совсем плох. Ждавший этого момента Хитклифф насильно удерживает Нелли и Кэти в своём поместье, пока отчаявшаяся Кэтрин наконец не соглашается выйти замуж за Линтона (сентябрь 1801 г.). Желая увидеть отца до смерти Кэти мчится домой. Эдгар умирает целуя дочь в щёку и зная что Мыза Скворцов теперь будет принадлежать его врагу.

Вскоре после венчания умирает и больной супруг — Линтон. Перед смертью отец заставляет сына подписать бумаги о наследстве, тем самым переводя имущество Кэти и самого Линтона на Хитклиффа. Судьба Кэти видится несчастной.

Но, в конечном счёте, Кэтрин проникается к другому брату — Гэртону (сыну Хиндли), тот хоть и невежествен, но добр сердцем. Самому Гэртону давно нравится девушка, но из-за своей грубости он стесняется её. Хитклифф замечает, что несмотря на его «труды» между этими двумя появляется чувство, что означает крах его плана мести.

Умершего Хитклиффа хоронят рядом с его любимой Кэтрин, а Гэртон и Кэти планируют пожениться (1 января 1802/3 г.) и поселиться на Мызе Скворцов.

Мнения литературоведов

Ключевым исследователем творчества Эмили Бронте, профессором Нью-Йоркского университета Робертом Эмметом Лонгом на материале романа развиты идеи, что персонаж Кэтрин Линтон — это «миф обновления и возрождения, автор которого обладал исключительным мужеством верить в подлинность своих видений, порождавшихся мощным, абсолютно свободным от условностей интеллектом, сознанием способности женщины говорить от имени всего человечества». Одним из самых значительных эпизодов романа Роберт Лонг считает тот, когда умирающая Кэтрин Линтон выбрасывает из своей подушки перья птиц, которых убили, чтобы сделать подушку. Это странное: «детское» занятие Кэтрин символизирует бессмысленность цивилизации и «упорядоченности» бытия: цивилизация и порядок существуют, потому что убивают. Вместе с тем, умирая, человек может постичь суть вещей, для него прежде неясных[1].

Книга серии Shmoop Literature Guide дала следующую характеристику персонажу Кэтрин Линтон: Она является более добрым и своего рода «мягким» вариантом её же матери, во многом благодаря её отношениям с Эдгаром, который является исключительно любящим отцом. Хотя она порой бывает раздражительной и даже заносчивой, щедрость Кэтти и её доброту по отношению к Гэртон — наглядно демонстрирует её сострадание и самоотверженность, которых никогда не было у её матери[2]. В своём анализе персонажей «Грозового перевала», американский литературовед Ричард Васовски также называет её более «мягким» вариантом её же матери, при этом Кэтрин одновременно служит напоминанием о сильных и слабых сторонах персоны своей матери[3]. Профессор английской филологии Майнцского университета д-р Петер Эрлебах, в своём исследовании, называет типаж Кэти Линтон идеальным сочетанием черт её матери и отца[4].

Согласно Барбаре Тэйден, доценту колледжа Сент-Огустин, Бронте делает контраст между мятежным и упрямым характером Кэтрин и другими женскими персонажами с более традиционными типажами. Изабелла Линтон глупа и слаба, и является воплощением молодой буржуазной женщины. В отличие от Кэтрин, от природы сильной своим характером, Изабелла — тепличный цветок, искусственно взрощенный коррумпированным и презренным обществом[5]. В своём анализе героини, адъюнкт-профессор английской литературы Наньянского технологического университета Теренс Доусон, отмечает среди прочего что характер самой Кэти также меняется на протяжении романа, частично под влиянием Эдгара, а также вследствие её собственного стремления отстраниться от внешнего мира, она становится всё более эгоцентричной и раздражительной[6].

Источники

  1. ↑ Дэвис С. Английский романтизм. Эмили Бронте // Академия наук СССР Общественные науки за рубежом. РЖ. Литературоведение. Серия 7. — М.: ИНИОН, 1985. — № 1. — С. 116. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0202-2117&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0202-2117].
  2. ↑ Catherine Linton Heathcliff Character Analysis // [books.google.com/books?id=2C_uxHBtG3IC&printsec=frontcover&hl=ru&source=gbs_atb#v=onepage&q&f=false Wuthering Heights by Emily Brontë: Shmoop Literature Guide  (англ.)]. — Shmoop University, Inc., 2010. — P. 56. — 82 p. — ISBN 978-1610623278.
  3. ↑ Wasowski, Richard P. Character Analyses. Cathy Linton // Brontë's Wuthering Heights  (англ.). — Foster City, Calif.: John Wiley & Sons, 2001. — P. 73. — 96 p. — (CliffsNotes Literature Guides). — ISBN 0-764-58594-0.
  4. ↑ Erlebach, Peter. Emily Brontë, Wuthering Heights (1847) // Formen der Wiederholung in der englischen Literatur  (нем.). — Mainz: WVT, Wissenschaftlicher Verlag Trier, 2005. — Vol. Vol. 8. — P. 95. — 198 p. — (Mainz University studies in English). — ISBN 3-884-76694-5.
  5. ↑ Thaden, Barbara Z. Procrustean Bed: Gender Roles in Emily Brontë's Wuthering Heights // [books.google.com/books?id=U_tZM1mhQPMC&printsec=frontcover&hl=ru&source=gbs_atb#v=onepage&q&f=false Women in literature: reading through the lens of gender  (англ.)] / Jerilyn Fisher, Ellen S. Silber. — Westport, CT: Greenwood Publishing Group, 2003. — P. 307. — 358 p. — ISBN 0-313-31346-6.
  6. ↑ Dawson, Terence. Catherine's History (I): The Evolution of a Father-Complex // [books.google.com/books?id=GA0uE2JuY10C&printsec=frontcover&hl=ru&source=gbs_atb#v=onepage&q&f=false The effective protagonist in the nineteenth-century British novel: Scott, Brontë, Eliot, Wilde  (англ.)]. — Hampshire, England: Ashgate Publishing, Ltd., 2004. — P. 224. — 300 p. — ISBN 0-7546-4135-X.

Напишите отзыв о статье "Кэтрин Линтон"

Литература

Ссылки

<tr style="height:2px"><td colspan="2"></td></tr><tr><td class="navbox-abovebelow" colspan="2"></td></tr></table></td></tr></table>

Отрывок, характеризующий Кэтрин Линтон

– Ты рассердился, что он не вписал эти 700 рублей. Ведь они у него написаны транспортом, а другую страницу ты не посмотрел.
– Папенька, он мерзавец и вор, я знаю. И что сделал, то сделал. А ежели вы не хотите, я ничего не буду говорить ему.
– Нет, моя душа (граф был смущен тоже. Он чувствовал, что он был дурным распорядителем имения своей жены и виноват был перед своими детьми но не знал, как поправить это) – Нет, я прошу тебя заняться делами, я стар, я…
– Нет, папенька, вы простите меня, ежели я сделал вам неприятное; я меньше вашего умею.
«Чорт с ними, с этими мужиками и деньгами, и транспортами по странице, думал он. Еще от угла на шесть кушей я понимал когда то, но по странице транспорт – ничего не понимаю», сказал он сам себе и с тех пор более не вступался в дела. Только однажды графиня позвала к себе сына, сообщила ему о том, что у нее есть вексель Анны Михайловны на две тысячи и спросила у Николая, как он думает поступить с ним.
– А вот как, – отвечал Николай. – Вы мне сказали, что это от меня зависит; я не люблю Анну Михайловну и не люблю Бориса, но они были дружны с нами и бедны. Так вот как! – и он разорвал вексель, и этим поступком слезами радости заставил рыдать старую графиню. После этого молодой Ростов, уже не вступаясь более ни в какие дела, с страстным увлечением занялся еще новыми для него делами псовой охоты, которая в больших размерах была заведена у старого графа.


Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.
В таком положении были дела 14 го сентября.
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.


Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Кэтрин_Линтон&oldid=75345173»

Навигация