Кючук-Кайнарджийский мир

Кючу́к-Кайнарджи́йский мир (тур. Küçük Kaynarca Antlaşması) — мирный договор между Россией и Османской империей, заключённый 10 (21) июля 1774 «в лагере при деревне Кючук-Кайнарджи» (ныне Болгария); завершил первую турецкую войну императрицы Екатерины II.

Значение документа и последствия

В договоре были подтверждены территориальные завоевания России в рамках предыдущего Белградского мирного договора от 1739 года (город Азов и крепость Кинбурн), признана на вечные времена независимость Крымского ханства и невмешательство в его дела как России, так и Турции, а также переход во владение Российской империи города Керчи и близлежащей крепости Ени-Кале. Договор был дополнен в 1779 г. Айналы-Кавакской конвенцией, объявленной частью Кючук-Кайнарджийского договора; в этой конвенции была подтверждена независимость Крымского ханства и вывод российских войск с его территории.

В 1783 году статьи договоров, касающиеся независимости Крыма, были аннулированы — Крымское ханство было присоединено к Российской империи; 28 декабря 1783 года Россия и Турция подписали «Акт о мире, торговле и границах обоих государств», которым отменялась статья (артикул) 3 Кючук-Кайнарджийского мирного договора о независимости Крымского ханства.

Значение

Этим мирным договором ознаменован важнейший момент, с которого начинается постепенное ослабление Османской империи и одновременно с этим возрастание влияния России на Балканском полуострове.

Именно договор 1774 г. начал процесс присоединения к Российской империи территории Северного Причерноморья, Кубани и причерноморских областей Грузии, завершившийся в 1810-х гг. с присоединением Бессарабии и завоеванием западной Грузии.

Османская империя затягивала ратификацию договора, стараясь добиться пересмотра условий, касающихся в первую очередь Молдавии и Мунтении. В этом её поддерживали европейские державы, обеспокоенные усилением влияния России в дунайских княжествах.

В результате подписания Кючук-Кайнарджийского мирного договора усилилось национально-освободительное движение населения дунайских княжеств. Последовал ряд обращений от властей княжеств к России с призывами о контроле России за выполнением Османской империей взятых на себя обязательств и о поддержке их стремления к расширению автономии.

Условия мира

• Провозглашена независимость Крымского ханства, кубанских татар и др. как от Османской империи (при сохранении их в ве́дении султана по делам вероисповедания), так и от России;
• Россия передаёт «татарской нации» города и земли, отвоёванные ею в Крыму и на Кубани, а также земли между Бугом и Днестром до польской границы и территорию, ограниченную, с одной стороны, реками Бердою и Конскими водами и, с другой стороны, Днепром;
• Россия присоединяет первые земли в Крыму — город Керчь и крепость Еникале, удерживая за собой ранее завоёванные форпосты на Чёрном море — Азов и Кинбурн;
• крепость Очаков и её уезд остаются во владении Турции;
• русские торговые корабли в турецких водах получают те же привилегии, что и французские и английские;
• за Россией признается право защиты и покровительства христиан в Дунайских княжествах;
• Россия получает право иметь свой флот на Чёрном море и право прохода через проливы Босфор и Дарданеллы.

Айналы-Кавакская конвенция 1779 года

Воспользовавшись ситуацией, Россия подняла вопрос о статусе Молдавского княжества, и в марте 1779 года была принята Айналы-Кавакская конвенция, объявленная частью Кючук-Кайнарджийского договора.

Эта конвенция подтверждала юридическую силу уступок со стороны Порты и перечисляла её обязательства перед Молдавией. В частности, княжеству были возвращены 15 сёл, присоединённых к турецким райям. Молдавские представители в Константинополе получили дипломатическую неприкосновенность. Порта обещала не покушаться на свободу христианского вероисповедания. Условия договора не могли быть отменены султаном или его преемниками.

Мирный договор предусматривал и учреждение российского консульства. Генеральное консульство в Молдавии, Мунтении и Бессарабии было учреждено в декабре 1779 года с резиденцией в Бухаресте. Однако фактически консульство начало работу только 1782 году из-за противодействия Порты и ряда западных стран. Османское руководство с целью помешать работе русского консула позволило в 1783 году открыть австрийское, а в 1786 году и прусское консульство. Однако это только способствовало усилению самостоятельности во внешней политике Молдавского княжества.

28 декабря 1783 года было подписано ещё одно соглашение между Россией и Портой, согласно которому последняя снова обязалась в точности выполнять положения Кючук-Кайнарджийского мирного договора, а также Айналы-Кавакской конвенции. Позднее был уточнён порядок назначения и смещения господарей Молдавского княжества, размер и порядок взимания дани и т. п.

Подписание Кючук-Кайнарджийского договора и последующих соглашений ослабило влияние Османской империи на Балканах и послужило расширению русско-молдавских политических связей.

Награждение Румянцева

10 июля 1775 года императрица Екатерина II пожаловала графу П. А. Румянцеву наименование Задунайского, грамоту с описанием его побед, фельдмаршальский жезл, лавровый и масличный венки, украшенные алмазами, и такой же крест и звезду ордена Андрея Первозванного; подарила деревню в Белоруссии в 5 тысяч душ, 100 тысяч рублей из кабинета на построение дома, серебряный сервиз и картины для убранства комнат.

См. также

• Медаль «В память Кючук-Кайнарджийского мира»
• Русско-турецкие войны
• Присоединение Крыма к Российской империи
• Ясский мирный договор
• Бухарестский мирный договор 1812 года

Источники

• [www.runivers.ru/doc/d2.php?CENTER_ELEMENT_ID=147025 Кючук-Кайнарджийский мирный договор] 10 июля 1774 г.
• [www.runivers.ru/doc/d2.php?SECTION_ID=8629&PORTAL_ID=7779&CAT=Y&BRIEF=Y Слово на заключение мира России с Оттоманскою Портою в 1774 году // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Рос. Архив, 1994.]
• Кучук-Кайнарджа // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Дружинина Е. И. Кючук-Кайнарджийский мир 1774 года (его подготовка и заключение). — М.: Изд-во АН СССР, 1955. — 368 с.
• История Республики Молдова. С древнейших времён до наших дней = Istoria Republicii Moldova: din cele mai vechi timpuri pină în zilele noastre / Ассоциация учёных Молдовы им. Н. Милеску-Спэтару. — изд. 2-е, переработанное и дополненное. — Кишинёв: Elan Poligraf, 2002. — С. 89—91. — 360 с. — ISBN 9975-9719-5-4.
• Сорокина О. [www.rustrana.ru/article.php?nid=6376 Российско-молдавские отношения с древнейших времён. Часть 2. Россия и Молдавия во второй половине XVIII столетия]. [web.archive.org/20070929141645/www.rustrana.ru/article.php?nid=6376 Архивировано] из первоисточника 29 сентября 2007.
• [xn--d1aml.xn--h1aaridg8g.xn--p1ai/18/kyuchuk-kaynardzhiyskiy-mirnyy-dogovor-mezhdu-rossiey-i-turtsiey/ Кючук-Кайнарджийский мирный договор между Россией и Турцией]. 10(21).07.1774. Проект Российского военно-исторического общества «100 главных документов российской истории».

Отрывок, характеризующий Кючук-Кайнарджийский мир

– Влево, вправо возьми, – кричали ему. Пьер взял вправо и неожиданно съехался с знакомым ему адъютантом генерала Раевского. Адъютант этот сердито взглянул на Пьера, очевидно, сбираясь тоже крикнуть на него, но, узнав его, кивнул ему головой.
– Вы как тут? – проговорил он и поскакал дальше.
Пьер, чувствуя себя не на своем месте и без дела, боясь опять помешать кому нибудь, поскакал за адъютантом.
– Это здесь, что же? Можно мне с вами? – спрашивал он.
– Сейчас, сейчас, – отвечал адъютант и, подскакав к толстому полковнику, стоявшему на лугу, что то передал ему и тогда уже обратился к Пьеру.
– Вы зачем сюда попали, граф? – сказал он ему с улыбкой. – Все любопытствуете?
– Да, да, – сказал Пьер. Но адъютант, повернув лошадь, ехал дальше.
– Здесь то слава богу, – сказал адъютант, – но на левом фланге у Багратиона ужасная жарня идет.
– Неужели? – спросил Пьер. – Это где же?
– Да вот поедемте со мной на курган, от нас видно. А у нас на батарее еще сносно, – сказал адъютант. – Что ж, едете?
– Да, я с вами, – сказал Пьер, глядя вокруг себя и отыскивая глазами своего берейтора. Тут только в первый раз Пьер увидал раненых, бредущих пешком и несомых на носилках. На том самом лужке с пахучими рядами сена, по которому он проезжал вчера, поперек рядов, неловко подвернув голову, неподвижно лежал один солдат с свалившимся кивером. – А этого отчего не подняли? – начал было Пьер; но, увидав строгое лицо адъютанта, оглянувшегося в ту же сторону, он замолчал.
Пьер не нашел своего берейтора и вместе с адъютантом низом поехал по лощине к кургану Раевского. Лошадь Пьера отставала от адъютанта и равномерно встряхивала его.
– Вы, видно, не привыкли верхом ездить, граф? – спросил адъютант.
– Нет, ничего, но что то она прыгает очень, – с недоуменьем сказал Пьер.
– Ээ!.. да она ранена, – сказал адъютант, – правая передняя, выше колена. Пуля, должно быть. Поздравляю, граф, – сказал он, – le bapteme de feu [крещение огнем].
Проехав в дыму по шестому корпусу, позади артиллерии, которая, выдвинутая вперед, стреляла, оглушая своими выстрелами, они приехали к небольшому лесу. В лесу было прохладно, тихо и пахло осенью. Пьер и адъютант слезли с лошадей и пешком вошли на гору.
– Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану.
– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.