Историческая орфография каны
Историческая орфография каны (яп. 歴史的仮名遣 рэкиситэки канадзукаи), или старая орфография (яп. 旧仮名遣 кю:канадзукаи), относится к орфографии каны (яп. 正仮名遣 сэйканадзукаи) и использовалась до орфографических реформ после Второй мировой войны, то есть принятия Кабинетом в 1946 году нынешней орфографии. Причиной замены орфографии стало несоответствие современному японскому произношению. От современного использования (яп. 現代仮名遣 Гэндай канадзукай) отличается количеством и способом использования символов.
Историческую орфографию можно обнаружить в большинстве японских словарей, таких как «Кодзиэн». В текущем издании «Кодзиэн», если историческая орфография отличается от современного правописания, старое правописание напечатано тонким шрифтом азбуки катакана между современным написанием каной и иероглифическим написанием слова. Если историческое и современное правописание совпадают, для экономии места используется многоточие. Старые издания «Кодзиэн» отдают предпочтение исторической орфографии.
Не следует путать историческую орфографию и хэнтайгану, альтернативный набор символов каны, упразднённый орфографической реформой 1900 года.
Основные отличия
Использование знаков каны:
- Два знака используются в историческом, но упразднены в современном правописании: ゐ/ヰ ви и ゑ/ヱ вэ. Читаются они как и и э. Слова, которые в прошлом содержали эти знаки, в настоящее время пишутся с использованием い и и え э соответственно.
- Помимо использования в качестве послелога, знак を во в некоторых используется для обозначения звука о.
- Звуки ёон, такие как しょう сё: или きょう кё:, пишутся не с малыми знаками (ゃ, ゅ, ょ); в зависимости от слова, они пишутся двумя либо тремя полноразмерными знаками.
- Написание в два знака, где первый — знак ряда «и» (き, ち, に…), а второй — や я, ゆ ю, или よ ё, представляет собой короткий слог из одной моры, например きよ кё.
- Написание в два или три знака, где последний う у или ふ фу, представляет собой длинный слог в две моры. При этом первый знак каны не всегда совпадает с тем, что используется в современном написании: например, 今日 кё: 'сегодня', пишется けふ кэфу (совр. きょう).
- При написании в три знака: первый — ряда «и» (ки, ти, ги…), средний — や я, ゆ ю, или よ ё, а последний — う у или ふ фу; например, 丁 тё:, счётное слово для инструментов, ружей и т. п., пишется ちやう тияу.
- Слог "ё: " (よう) также может записываться как やう, えう, えふ, ゑふ.
- Глаголы, кончающиеся на слоги «слог ряда а» + う, читаются как «слог ряда о с долготой» (яп. 買う → かう → こう).
- Стоящие в середине слова ха хи фу хэ хо в некоторых случаях используются для представления звуков ва, и, у, э, о, соответственно:
- совр. «любовь» (яп. 恋 (こい) кои) — стар. «любовь» (яп. 恋 (こひ) кои)
- совр. «фамилия Кои» (яп. 小井 (こい) кои) — стар. «фамилия Кои» (яп. 小井 (こゐ) кои)
- совр. «мальва» (яп. 葵 (あおい) аой) — стар. «мальва» (яп. 葵 (あふひ) аой)
- совр. «голубой/зелёный» (яп. 碧 (あおい) аой) — стар. «голубой/зелёный» (яп. 青 (あをい) аой)
- Приоритет отдаётся грамматике над произношением. Например, глагол варау (смеяться) пишется わらふ варафу, и, в соответствии с правилами японской грамматики, варао:, выражающее намерение («посмеёмся») пишется わらはう варахау.
- Чаще встречаются знаки づ ду и ぢ ди, которые в современной письменности в основном используются для обозначения рэндаку (озвончения). Современное правописание в большинстве случаев заменяет их идентично произносимыми ず дзу и じ дзи. Например, адзисай (гортензия) писалось あぢさゐ адисави (совр. あじさい).
- В составе китаизмов последовательности знаков «кува» (くわ), «гува» (ぐわ) читаются как «ка», «га»: стар. «иностранная валюта» (яп. 外貨 (ぐわいくわ) гайка), «победная песнь» (яп. 凱歌 (ぐわいか) гайка) — совр. «иностранная валюта» (яп. 外貨 (がいか) гайка), «победная песнь» (яп. 凱歌 (がいか) гайка).
- Долгота звука «о» обозначается не знаками お и う, как сегодня, а знаками ほ/を и う/ふ, соответственно: стар. «далёкий» (яп. 遠 (とほ) тоо) — совр. «далёкий» (яп. 遠 (とお) тоо).
- Сочетания знаков ряда а (あいうえお) со знаками う/ふ читаются как долгий «о».
Историческое правописание по большей части точно отображает звучание слова в период Хэйан. Так как разговорный язык с тех пор изменился, некоторые моменты орфографии выглядят странно для современного читателя. Поскольку эти особенности следуют достаточно регулярным правилам, им несложно научиться. Тем не менее, некоторые из исторических правил просто ошибочны. Например,
- 或いは / 或ひは / 或ゐは аруйва («или») должно быть 或いは,
- 用ゐる / 用ひる моти: ру («использовать») должно быть 用ゐる, и
- つくえ / つくゑ цукуэ («стол») должно быть つくえ, в соответствии со старым произношением.
Некоторые формы необычного использования каны не являются, по сути, историческими. Например, написание どじょう додзё: («голец», рыба типа сардины) в форме どぜう додзэу — это не историческое написание (правильно было どぢやう додияу), но своего рода письменный жаргонизм, появившийся в период Эдо.
Примеры
Ниже приведены некоторые примеры, показывающие историческое и современное правописание, а также написание кандзи.
| Историческое | Современное | Кандзи | Перевод | ||
|---|---|---|---|---|---|
| けふ | кэфу | きょう | кё: | 今日 | сегодня |
| てふ | тэфу | ちょう | тё: | 蝶 | бабочка |
| ゐる | виру | いる | иру | 居る | быть, существовать |
| あはれ | ахарэ | あわれ | аварэ | 哀れ | сожаление; скорбь; пафос |
| かへる | кахэру | かえる | каэру | 帰る | возвращаться (домой) |
| ゑびす | вэбису | えびす | эбису | 夷 | варварский, жестокий |
| くわし | куваси | かし | каси | 菓子 | сладости |
| とうきやう | тоукяу | とうきょう | То:кё: | 東京 | Токио |
Историческое правописание может быть использовано для поиска слов в больших словарях и словарях, специализирующихся на старой лексике, которые печатаются в Японии. Учитывая большое расхождение между произношением и написанием и широкое внедрение современного правописания, историческое почти не встречается, за исключением нескольких особых случаев. Устаревшие написания иногда используются в названиях компаний, храмов и именах людей, например, ゑびす (Эбису).
Кроме того, альтернативная форма каны, известная как хэнтайгана (変体仮名), почти исчезла. Несколько оставшихся случаев использования, таких как кисоба, зачастую пишутся с использованием устаревшей каны на вывесках лавок, продающих гречневую лапшу соба.
Использование を (исторически произносилось /wo/), へ и は в написании падежных суффиксов вместо お, え, и わ является пережитком исторического правописания.
Романизация
Англоязычные читатели иногда сталкиваются со словами, латинизированными согласно историческому правописанию, где e, как правило, передаётся как ye, в соответствии с произношением XVI—XIX столетий. Несколько примеров (современная романизация дана в скобках):
- Inouye (Inoue): Иноуэ — японская фамилия
- Yen (En): иена — японская валюта
- Tokugawa Iyeyasu (Tokugawa Ieyasu): Токугава Иэясу
- Uyeno (Ueno): Уэно — название местности
- Yedo (Edo): Эдо (Иеддо) — старое название Токио
- Kwannon (Kannon): Каннон — имя Бодхисаттвы
- Kwaidan (Kaidan): кайдан — японские мифологические истории о призраках
- Kwansei (Kansai): Кансай — в составе наименования университета Кансай (関西学院大学) в Кобэ и Нисиномия
- Iwo Jima (Iō-jima): Иодзима — остров, известный состоявшейся на нём битвой во время Второй мировой войны
- Yezo (Ezo): Эдзо — бывшее название Хоккайдо
См. также
Напишите отзыв о статье "Историческая орфография каны"
Литература
- Маевский, Е. В. Учебное пособие по старописьменному японскому языку (бунго) / Е. В. Маевский. — М. : Изд. Моск. ун-та, 1991. — 128 с. — ISBN 5-211-01886-9.</span>
Ссылки
- [www.csse.monash.edu.au/~jwb/j_oldkana.html Old Japanese Kana Usage] (англ.)
- [www5a.biglobe.ne.jp/~accent/kana/kana0e.htm Historical kana usage:How to read] (англ.)
Отрывок, характеризующий Историческая орфография каны
– Le general Koutouzoff, – сказал Болконский, ударяя на последнем слоге zoff , как француз, – a bien voulu de moi pour aide de camp… [Генералу Кутузову угодно меня к себе в адъютанты.]– Et Lise, votre femme? [А Лиза, ваша жена?]
– Она поедет в деревню.
– Как вам не грех лишать нас вашей прелестной жены?
– Andre, [Андрей,] – сказала его жена, обращаясь к мужу тем же кокетливым тоном, каким она обращалась к посторонним, – какую историю нам рассказал виконт о m lle Жорж и Бонапарте!
Князь Андрей зажмурился и отвернулся. Пьер, со времени входа князя Андрея в гостиную не спускавший с него радостных, дружелюбных глаз, подошел к нему и взял его за руку. Князь Андрей, не оглядываясь, морщил лицо в гримасу, выражавшую досаду на того, кто трогает его за руку, но, увидав улыбающееся лицо Пьера, улыбнулся неожиданно доброй и приятной улыбкой.
– Вот как!… И ты в большом свете! – сказал он Пьеру.
– Я знал, что вы будете, – отвечал Пьер. – Я приеду к вам ужинать, – прибавил он тихо, чтобы не мешать виконту, который продолжал свой рассказ. – Можно?
– Нет, нельзя, – сказал князь Андрей смеясь, пожатием руки давая знать Пьеру, что этого не нужно спрашивать.
Он что то хотел сказать еще, но в это время поднялся князь Василий с дочерью, и два молодых человека встали, чтобы дать им дорогу.
– Вы меня извините, мой милый виконт, – сказал князь Василий французу, ласково притягивая его за рукав вниз к стулу, чтоб он не вставал. – Этот несчастный праздник у посланника лишает меня удовольствия и прерывает вас. Очень мне грустно покидать ваш восхитительный вечер, – сказал он Анне Павловне.
Дочь его, княжна Элен, слегка придерживая складки платья, пошла между стульев, и улыбка сияла еще светлее на ее прекрасном лице. Пьер смотрел почти испуганными, восторженными глазами на эту красавицу, когда она проходила мимо него.
– Очень хороша, – сказал князь Андрей.
– Очень, – сказал Пьер.
Проходя мимо, князь Василий схватил Пьера за руку и обратился к Анне Павловне.
– Образуйте мне этого медведя, – сказал он. – Вот он месяц живет у меня, и в первый раз я его вижу в свете. Ничто так не нужно молодому человеку, как общество умных женщин.
Анна Павловна улыбнулась и обещалась заняться Пьером, который, она знала, приходился родня по отцу князю Василью. Пожилая дама, сидевшая прежде с ma tante, торопливо встала и догнала князя Василья в передней. С лица ее исчезла вся прежняя притворность интереса. Доброе, исплаканное лицо ее выражало только беспокойство и страх.
– Что же вы мне скажете, князь, о моем Борисе? – сказала она, догоняя его в передней. (Она выговаривала имя Борис с особенным ударением на о ). – Я не могу оставаться дольше в Петербурге. Скажите, какие известия я могу привезти моему бедному мальчику?
Несмотря на то, что князь Василий неохотно и почти неучтиво слушал пожилую даму и даже выказывал нетерпение, она ласково и трогательно улыбалась ему и, чтоб он не ушел, взяла его за руку.
– Что вам стоит сказать слово государю, и он прямо будет переведен в гвардию, – просила она.
– Поверьте, что я сделаю всё, что могу, княгиня, – отвечал князь Василий, – но мне трудно просить государя; я бы советовал вам обратиться к Румянцеву, через князя Голицына: это было бы умнее.
Пожилая дама носила имя княгини Друбецкой, одной из лучших фамилий России, но она была бедна, давно вышла из света и утратила прежние связи. Она приехала теперь, чтобы выхлопотать определение в гвардию своему единственному сыну. Только затем, чтоб увидеть князя Василия, она назвалась и приехала на вечер к Анне Павловне, только затем она слушала историю виконта. Она испугалась слов князя Василия; когда то красивое лицо ее выразило озлобление, но это продолжалось только минуту. Она опять улыбнулась и крепче схватила за руку князя Василия.
– Послушайте, князь, – сказала она, – я никогда не просила вас, никогда не буду просить, никогда не напоминала вам о дружбе моего отца к вам. Но теперь, я Богом заклинаю вас, сделайте это для моего сына, и я буду считать вас благодетелем, – торопливо прибавила она. – Нет, вы не сердитесь, а вы обещайте мне. Я просила Голицына, он отказал. Soyez le bon enfant que vous аvez ete, [Будьте добрым малым, как вы были,] – говорила она, стараясь улыбаться, тогда как в ее глазах были слезы.
– Папа, мы опоздаем, – сказала, повернув свою красивую голову на античных плечах, княжна Элен, ожидавшая у двери.
Но влияние в свете есть капитал, который надо беречь, чтоб он не исчез. Князь Василий знал это, и, раз сообразив, что ежели бы он стал просить за всех, кто его просит, то вскоре ему нельзя было бы просить за себя, он редко употреблял свое влияние. В деле княгини Друбецкой он почувствовал, однако, после ее нового призыва, что то вроде укора совести. Она напомнила ему правду: первыми шагами своими в службе он был обязан ее отцу. Кроме того, он видел по ее приемам, что она – одна из тех женщин, особенно матерей, которые, однажды взяв себе что нибудь в голову, не отстанут до тех пор, пока не исполнят их желания, а в противном случае готовы на ежедневные, ежеминутные приставания и даже на сцены. Это последнее соображение поколебало его.
– Chere Анна Михайловна, – сказал он с своею всегдашнею фамильярностью и скукой в голосе, – для меня почти невозможно сделать то, что вы хотите; но чтобы доказать вам, как я люблю вас и чту память покойного отца вашего, я сделаю невозможное: сын ваш будет переведен в гвардию, вот вам моя рука. Довольны вы?
– Милый мой, вы благодетель! Я иного и не ждала от вас; я знала, как вы добры.
Он хотел уйти.
– Постойте, два слова. Une fois passe aux gardes… [Раз он перейдет в гвардию…] – Она замялась: – Вы хороши с Михаилом Иларионовичем Кутузовым, рекомендуйте ему Бориса в адъютанты. Тогда бы я была покойна, и тогда бы уж…
Князь Василий улыбнулся.
– Этого не обещаю. Вы не знаете, как осаждают Кутузова с тех пор, как он назначен главнокомандующим. Он мне сам говорил, что все московские барыни сговорились отдать ему всех своих детей в адъютанты.
– Нет, обещайте, я не пущу вас, милый, благодетель мой…
– Папа! – опять тем же тоном повторила красавица, – мы опоздаем.
– Ну, au revoir, [до свиданья,] прощайте. Видите?
– Так завтра вы доложите государю?
– Непременно, а Кутузову не обещаю.
– Нет, обещайте, обещайте, Basile, [Василий,] – сказала вслед ему Анна Михайловна, с улыбкой молодой кокетки, которая когда то, должно быть, была ей свойственна, а теперь так не шла к ее истощенному лицу.
Она, видимо, забыла свои годы и пускала в ход, по привычке, все старинные женские средства. Но как только он вышел, лицо ее опять приняло то же холодное, притворное выражение, которое было на нем прежде. Она вернулась к кружку, в котором виконт продолжал рассказывать, и опять сделала вид, что слушает, дожидаясь времени уехать, так как дело ее было сделано.
– Но как вы находите всю эту последнюю комедию du sacre de Milan? [миланского помазания?] – сказала Анна Павловна. Et la nouvelle comedie des peuples de Genes et de Lucques, qui viennent presenter leurs voeux a M. Buonaparte assis sur un trone, et exaucant les voeux des nations! Adorable! Non, mais c'est a en devenir folle! On dirait, que le monde entier a perdu la tete. [И вот новая комедия: народы Генуи и Лукки изъявляют свои желания господину Бонапарте. И господин Бонапарте сидит на троне и исполняет желания народов. 0! это восхитительно! Нет, от этого можно с ума сойти. Подумаешь, что весь свет потерял голову.]
Князь Андрей усмехнулся, прямо глядя в лицо Анны Павловны.
– «Dieu me la donne, gare a qui la touche», – сказал он (слова Бонапарте, сказанные при возложении короны). – On dit qu'il a ete tres beau en prononcant ces paroles, [Бог мне дал корону. Беда тому, кто ее тронет. – Говорят, он был очень хорош, произнося эти слова,] – прибавил он и еще раз повторил эти слова по итальянски: «Dio mi la dona, guai a chi la tocca».
