Кязимов, Октай Мамед оглы

Октай Маммед оглы Кязимов Oqtay Məmməd oğlu Kazımov
Основная информация
Имя при рождении	Октай Маммед оглы Кязимов
Полное имя	Октай Маммед оглы Кязимов
Дата рождения	27 декабря 1932(1932-12-27)
Место рождения	Астара, АзССР, СССР
Дата смерти	9 августа 2010(2010-08-09) (77 лет)
Место смерти	Баку, Азербайджан
Страна	СССР → Азербайджан Азербайджан
Профессии	композитор, музыкант
Сотрудничество	Рашид Бейбутов, Зейнаб Ханларова, Шовкет Алекперова, Флора Керимова, Эльдар Ахундов, Ялчын Рзазаде, Ильхама Гулиева, Октай Агаев, Анатолу Ганиев, Маммедбагыр Багырзаде, Агададаш Агаев и др.
Награды
[www.oqtaykazimi.az/ aykazimi.az]

Октай Маммед оглы Кязимов (Кязыми)  (27 декабря 1932, Астара, СССР — 9 августа 2010, Баку, Азербайджан) — советский и азербайджанский композитор, народный артист Азербайджана

Биография

Родился 27 декабря 1932 года в городе Астара. Кязимов окончил музыкальную школу им. Асафа Зейналова. Во время обучения сочинил свою первую песню «Bəxtəvər uşaqlar». Октай Кязимов в 1957 году окончил консерваторию им. Узеира Гаджибекова, композиторский факультет. С 1966 по 1967 преподаватель в Сумгаитском музыкальном техникуме. Позже работал в качестве композитора в филармонии. Песни Октая Кязимова прославились. Музыка была создана для песен различных певцов и певиц — Рашида Бейбутова, Зейнаб Ханларовой, Октая Агаева и других. Создал первую в Азербайджане рок-оперу. Многие произведения композитора до сих пор не опубликованы.

Умер 9 августа 2010 года.

Заслуженный деятель искусств Азербайджана, народный артист Азербайджана.

Отрывок, характеризующий Кязимов, Октай Мамед оглы

– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.