Кякук сяйе

Кякук сяйе
Тип	Народный с языческими элементами
Отмечается	башкирами и татарами
в период с	конца апреля до середины июля
Празднование	Народные гулянья
Связан с	встречей весны

Кякук сяйе (Кукушкин чай; башк. Кәкүк сәйе, тат. Кәкүк чәе, кәкүк — «кукушка», сәй, чәй — «чай») — татарский и башкирский обрядовый праздник, посвящённый встрече весне.

История

Кякук сяйе своё начало берёт от архаичных доисламских верований, которые были связаны с древним культом птиц у башкир — о способности душ умерших превращаться в птиц.

Традиции

Кякук сяйе проводился в весенне-летний период — с конца апреля до середины июля.

Организатором праздника обычно являлась пожилая женщина, знающая правила проведения торжества. В некоторых районах её называли юлбарсы. Юлбарсы одевалась в пёстрое платье и украшенный монетками красный камзол-безрукавку, а на голову были наброшены два платка: один платок с пришитыми по краям медными круглыми бляшками — накидывался на голову в развернутом виде и покрывал всю спину, а другой — повязывался косынкой. Поверх платков надевала шапочку с высокой тульей. Обычно, организаторы устанавливали дату проведения праздника по времени прилета и голосу кукушки.

В день торжества празднично одетые женщины и дети собирались на склоне горы или на берегу реки, иногда на лужайке перед домом, для чаепития приносили с собой беляш (бэлиш), баурсак, блины, губадию, мёд, чак-чак, эремсек и другие.

Кякук сяйе начинался с обряда умилостивления кукушек: под корни деревьев, на которых куковали кукушки, дети поливали молоко, катык и клали яйца, а на ветки деревьев завязывали красные ленты. Пожилые женщины читали молитвы, смотря на вершины деревьев, просили у кукушек даровать изобилие пищи, мира и благополучие роду. А потом дети подбирали хворост, сушняк для разведения костра. Пока женщины приступали к кипячению чая и приготовления пищи, молодежь играла в различные народные игры («Ак тирэк, кук тирэк», «Кумер юзек», «Йэшерэн яулык», «Ус букэн», «Ак кайын», «Балга бар», бег взапуски, прыжки, перетягивание каната между командами девушек и молодых женщин и др.), исполняли танцы, песни и такмаки.

Пожилые женщины во время чаепития, рассказывали поучительные истории, легенды, сказки, предрассудки о кукушке. После чаепития, загадывали желание и гадали, прислушиваясь к кукованию кукушки. Иногда на празднике раскладывали остатки каши на камнях, деревьях, пнях, и обращаясь к природе и птицам, произносили благопожелания с просьбой об изобилии и благополучии. Женщины исполняли песни о кукушке, исполняли танцы.

См. также

• Праздники Башкортостана

Литература

• Нагаева Л. И. Весенне-летние празднества и обряды башкир. //Исследования по исторической этнографии Башкирии: сб. науч. тр. Уфа, 1984.
• Сулейманова М. Н. Доисламские верования и обряды башкир. Уфа, 2005.

Ссылки

• Сулейманова М. Н. Кукушкин чай. // Башкортостан: краткая энциклопедия. — Уфа: Научное издательство «Башкирская энциклопедия», 1996.— 672 с. — С.355.
• [башкирская-энциклопедия.рф/index.php/read/8-statya/7187-k-k-k-s-je Сулейманова М. Н. Кякук сяйе. // Статья в Башкирской энциклопедии.] (башк.)
• [vatandash.ru/index.php?article=2105 Азалия Илимбетова. Образ кукушки в доисламских верованиях башкир.// «Ватандаш», 2012. № 3.]

Видеозаписи

• [tv-rb.ru/edition/kinder-films/2012-01-09/kukushkin-chai/10866 Кукушкин чай. Автор сценария: Г. Кулсарина; реж.: Л. Султангулова.] (башк.)

Отрывок, характеризующий Кякук сяйе

Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.
– Ах, да, больницы, лекарства. У него удар, он умирает, а ты пустил ему кровь, вылечил. Он калекой будет ходить 10 ть лет, всем в тягость. Гораздо покойнее и проще ему умереть. Другие родятся, и так их много. Ежели бы ты жалел, что у тебя лишний работник пропал – как я смотрю на него, а то ты из любви же к нему его хочешь лечить. А ему этого не нужно. Да и потом,что за воображенье, что медицина кого нибудь и когда нибудь вылечивала! Убивать так! – сказал он, злобно нахмурившись и отвернувшись от Пьера. Князь Андрей высказывал свои мысли так ясно и отчетливо, что видно было, он не раз думал об этом, и он говорил охотно и быстро, как человек, долго не говоривший. Взгляд его оживлялся тем больше, чем безнадежнее были его суждения.