Кяпаз (футбольный клуб)
Кяпаз | |||
Полное название |
Профессиональный футбольный клуб «Кяпаз» | ||
Прозвища | «Горцы»
《Непобедимая Армада》 | ||
Основан | 1959 | ||
---|---|---|---|
Стадион | Гянджинский городской стадион | ||
Вместимость | 26 120 | ||
Президент | Валиев Эльмир | ||
Тренер | Шахин Диниев | ||
Сайт | [www.kapazpfc.az azpfc.az] | ||
Соревнование | Премьер-лига | ||
2015/16 | 5 | ||
|
«Кяпаз» (азерб. Kəpəz Professional Futbol Klubu) — азербайджанский футбольный клуб из Гянджи. Был основан в 1959 году под названием «Текстильщик» Кировабад. Наибольших успехов добился, выступая под названием «Кяпаз». Трёхкратный чемпион Азербайджана, четырёхкратный обладатель Кубка Азербайджана.
Содержание
История клуба
Команда была создана в 1959 году под названием «Текстильщик» Кировабад. Затем переименовывалась в «Терегги» (азерб. Tərəqqi — прогресс) и «Тохуджу» (азерб. Toxucu — ткачи, текстильщики). В 1992 году команда получила название «Кяпаз» по имени горы, около которого расположен город Гянджа. В феврале 2005 года «Кяпаз» сменил название на «Гянджа». Таким образом президент и руководство клуба решили прославить название второго по величине города Азербайджана.[1] Но в 2011 году команда вернула себе старое название «Кяпаз».
Дебютировала в чемпионате СССР в 1959 году в классе «Б» 3 зоны РСФСР. В советское время носила названия:
- в 1959—1962 «Текстильщик» (Кировабад)
- в 1962—1974 «Динамо» (Кировабад)
- в 1975—1981 «Прогресс» (Кировабад)
- в 1982—1988 «Динамо» (Гянджа)
- в 1989—1992 «Кяпаз» (Гянджа)
Достижения
- Чемпион Азербайджана: 1994/95, 1997/98, 1998/99
- 2-е место в чемпионате Азербайджана: 1999/00
- 3-е место в чемпионате Азербайджана: 1993/94, 1995/96
- Обладатель Кубка Азербайджана: 1993/94, 1996/97, 1997/98, 1999/00
- Победитель второй группы класса «А»: 1967 (выход в первую группу)
Выступления в еврокубках
Сезон | Турнир | Раунд | Соперник | Дома | В гостях | Общий счёт | |
---|---|---|---|---|---|---|---|
1995/96 | Кубок УЕФА | Предварительный раунд | Аустрия | 0:4 | 1:5 | 1:9 | |
1997/98 | Кубок обладателей кубков | Предварительный раунд | Динабург | 0:1 | 0:1 | 0:2 | |
1998/99 | Лига чемпионов УЕФА | Первый квалификационный раунд | ЛКС Лодзь | 1:3 | 1:4 | 2:7 | |
1999/00 | Лига чемпионов УЕФА | Первый квалификационный раунд | Слога | 2:1 | 0:1 | 2:2(а) | |
2000/01 | Кубок УЕФА | Предварительный раунд | Антальяспор | 0:2 | 0:5 | 0:7 | |
2016/17 | Лига Европы УЕФА | Первый квалификационный раунд | Дачия | 0:0 | 1:0 | 1:0 | |
Второй квалификационный раунд | Адмира Ваккер | 0:2 | 0:1 | 0:3 |
Текущий состав
- По состоянию на 29.06.16
|
|
Напишите отзыв о статье "Кяпаз (футбольный клуб)"
Ссылки
- [www.pfckapaz.com/ Официальный сайт]
- [www.playerhistory.com/club/2175/ Профиль клуба на сайте www.playerhistory.com]
- [www.nationmaster.com/encyclopedia/FC-Kapaz-Gandja Профиль клуба на сайте www.nationmaster.com]
- [www.gfdb.com/Club.71.Kaz-Ganja.aspx Профиль клуба на сайте www.gfdb.com]
- [www.weltfussball.de/teams/fk-kapaz-ganja/ Профиль клуба на сайте www.weltfussball.de]
- [www.the-sports.org/football-soccer-kapaz-gandja-results-identity-s1-c2-b1-o139-i1825.html Профиль клуба на сайте www.the-sports.org]
- [www.klisf.info/numeric/index.app?cmd=comm&lang=ru&id=133139668403316616090088999111 История клуба на КЛИСФ]
Примечания
- ↑ [www.rol.ru/news/sport/news/05/02/08_069.htm «Кяпаз» предпочел называться «Гянджей».]
|
|
Отрывок, характеризующий Кяпаз (футбольный клуб)
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.