Кяризов, Гельды
| Гельды Кяризов | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Гражданство: | |
| Род деятельности: |
Коневод |
Гельды Кяризов (р. 1951)[1] — знаменитый туркменский коневод, экс-министр и, по мнению туркменских и международных правозащитников, жертва политических репрессий.
Биография
Известность
Кяризов получил международное признание в конце 1980-х годов благодаря своей работе по восстановлению и популяризации ахалтекинской породы лошадей, которую он, по некоторым мнениям[2], спас от уничтожения. Порода стала одним из главных символов независимого Туркменистана[2]. Сапармурат Ниязов сначала благоволил Кяризову, в частности, назначил его министром по лошадям[2].
Преследования
В 2002 году, однако, Кяризов был приговорён к тюремному заключению по обвинению в злоупотреблении служебным положением и контрабанде кобылы[1]. Amnesty International посчитала судебное разбирательство несправедливым[3]. При Ниязове он отбыл в учреждениях пенитенциарной системы пять лет, также подвергался пыткам в печально известной тюрьме Овадан-Депе[2]. После смерти Туркменбаши новый правитель Туркменистана Бердымухаммедов, являющийся поклонником ахалтекинской породы лошадей, выпустил Кяризова на свободу, помиловав заключённого в 2007 году[1], однако не разрешил ему покинуть страну, в том числе для оказания медицинской помощи. По данным туркменских правозащитников, при попытках сделать это, на семью Кяризова совершались нападения[4]. Только в сентябре 2015 года Гельды, а через несколько дней также его дочь и свояченица получили возможность вылететь в Москву[2].
22 сентября 2015 года жена Кяризова Юлия Серебряник выступила на конференции в Варшаве, рассказав о чёрных списках невыездных из Туркмении граждан. 3 октября Кяризов был атакован неизвестными, говорившими на туркменском языке, на эскалаторе станции метро Царицыно в Москве[5]. Серьёзных травм он не получил. Подобные инциденты и слежка за диссидентом и его семьёй, согласно данным ПЦ «Мемориал», происходили и в дальнейшем, весной 2016 года, став частью кампании активизации недоброжелательного интереса туркменского режима к критически настроенным к нему эмигрантам[6].
Напишите отзыв о статье "Кяризов, Гельды"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [www.centrasia.ru/person2.php?st=1013880129 КЯРИЗОВ Гельды | ЦентрАзия]
- ↑ 1 2 3 4 5 [inosmi.ru/sngbaltia/20150928/230511944.html Туркмения: Коневодство и права человека | ИноСМИ - Все, что достойно перевода]
- ↑ [amnesty.org.ru/node/2770/ Гельды Кяризову отказали в срочной медицинской помощи]
- ↑ [www.gundogar.org/?0120516087000000000000011000000 Гундогар :: На семью Гельды Кяризова совершено нападение]
- ↑ Совместный пресс-релиз Crude Accountability (США) и ПЦ «Мемориал» (Россия). [habartm.org/archives/3721 Гельды Кяризову и его семье угрожают неизвестные]. Альтернативные новости Туркменистана (5 октября 2015). Проверено 24 апреля 2024.
- ↑ [memohrc.org/news/turkmenskie-specsluzhby-usilivayut-davlenie-na-dissidentov-za-rubezhom Туркменские спецслужбы усиливают давление на диссидентов за рубежом | Правозащитный центр «Мемориал»]
Ссылки
- [inosmi.ru/sngbaltia/20150928/230511944.html Туркмения: Коневодство и права человека («EurasiaNet», США)]
Отрывок, характеризующий Кяризов, Гельды
Соня неохотно что то отвечала.– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.
На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»
Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
