Огласовки в арабском письме

Огласо́вки (араб. حركات‎ «движения», ед.ч. حركة‎ ха́рака) — система надстрочных и подстрочных диакритических знаков, используемых в арабском письме для обозначения кратких гласных звуков и других особенностей произношения слова, не отображаемых буквами. Расстановку огласовок в тексте называют ташки́ль (араб. تشكيل‎). Поскольку буквами арабского алфавита обозначаются только согласные и долгие гласные (матрес лекционис), то неогласованный текст невозможно «читать вслух»: можно лишь «угадывать произношение» записанных в нём слов. Текст с расставленными огласовками, напротив, содержит всю необходимую для его прочтения информацию.

Употребление

Обычно в текстах огласовки не проставляются. Исключением являются: Коран, случаи, когда это нужно для различения смысла, огласовки обычно ставятся над одной или несколькими буквами слова, детские и учебные книги, словари и т. д., — подобно расстановке ударений в текстах на русском языке. Когда нужно точно передать звучание незнакомого слова, огласовки ставятся над всеми согласными этого слова. Для сравнения: русский текст, из которого удалены обозначения гласных звуков (например, вкпдй свбднй нцклпдй), невозможно прочитать человеку, не владеющему в достаточной степени русским языком, однако этот текст легко читается человеком, знающим все «зашифрованные» в этом тексте слова. С другой стороны, если известно произношение слова, то его запись однозначно определяется этим произношением — в этом состоит отличие консонантного письма от идеографического, в котором запись и произношение слова не имеют связи.

Кроме того, текст с пропущенными гласными на семитских языках, где гласные несут в основном грамматическую и словообразовательную информацию, читается носителем языка легче, чем в случае, когда пропускаются гласные в словах индоевропейских языков, где они являются такими же равноправными, как и согласные, элементами корня. С содержательной точки зрения соответствием арабского текста без огласовок в европейских языках является сокращённая запись слов без окончаний или даже некоторых суффиксов (свобод. многоязыч. энциклопед., в котор. кажд. мож. измен. или дополн. люб. стат.). Разумеется, это не относится к несемитским языкам, использующим арабскую графику (например, индоевропейскому персидскому или тюркскому уйгурскому); для них огласовки могут в ряде случаев играть бо́льшую роль.

Знаки

Знаки гласных

Когда за согласным звуком следует гласный (краткий или долгий), над согласным ставится знак-огласовка, соответствующая следующему гласному. Если этот гласный долгий, то он дополнительно обозначается буквой (т. н. харф мад — буква удлинения), следующей за согласной.

Если после согласного звука нет гласного (перед следующим согласным либо в конце слова), то над ним ставится огласовка сукун.

При полной огласовке текста (например, в Коране), над каждой буквой, обозначающей согласный, должен стоять один из 4 знаков, приведённых ниже. Эти знаки не могут стоять над буквами, обозначающими долгие гласные.

Фатха

Черта над буквой (фатх̣а, араб. فتحة‎ «раскрывание») обозначает звук а. Соответствующая буква удлинения — ا (алиф).

Кясра (касра)

Черта под буквой (кясра, араб. كسرة‎ «ломание») обозначает звук и. Соответствующая буква удлинения — ﻱ (йа').

Дамма

Крючок над буквой (д̣амма, араб. ضمة‎ «соединение») обозначает звук у. Соответствующая буква удлинения — و (уау).

Сукун

Кружок над буквой (сукӯн, араб. سكون‎ «тишина») обозначает отсутствие гласной.

Танвин

Удвоение в конце слова одной из трёх огласовок, обозначающих гласные звуки (танвӣн, араб. تنوين‎), образует падежное окончание (’и‘ра̄б, араб. إﻋﺮﺍﺏ‎), обозначающее неопределённое состояние этого слова и произносящееся ан, ин либо ун в зависимости от удваиваемой огласовки. Танвин в качестве и`раб присутствует также в некоторых именах собственных, например مُحَمَّدٌ‎ мухаммадун, «Мухаммад». В классическом арабском языке падежное окончание не произносится в конце фразы или перед паузой; в разговорной речи он не произносится вовсе.

Танвин-фатха может стоять только над буквами алиф, хамза и та-марбута. В остальных случаях в конце слова пишется непроизносимая буква алиф, и танвин-фатха пишется над ней.

Шадда

Шадда представляет собой W-образный знак над буквой (шадда, араб. شدة‎ «усиление») обозначает удвоение буквы. Она ставится в двух случаях: для обозначения удвоенного согласного (то есть сочетания вида X-сукун-X), либо в сочетаниях из долгой гласной и согласной, обозначаемых одной и той же буквой (таких сочетаний два: ӣй и ӯв). Огласовка удвоенного согласного фатхой или даммой изображается над шаддой, кясрой — под буквой или под шаддой.

Мадда

Волнистая линия над буквой алиф (мадда, араб. مدة‎ «удлинение») обозначает комбинацию хамза-алиф либо хамза-хамза, когда по правилам написания хамзы она пишется с подставкой алиф. Правила арабской орфографии запрещают следование в одном слове двух букв алиф подряд, поэтому в случаях, когда возникает такая комбинация букв, она заменяется буквой алиф-мадда. По той же причине в комбинации алиф-мадда (алиф-хамза-алиф) алиф-мадда не пишется — вместо этого хамза пишется без подставки.

Мадда обязательна к использованию даже в неогласованных текстах — как и хамза, которую она заменяет. Поэтому можно спорить, относится ли она к огласовкам, или, подобно хамзе, является самостоятельным знаком арабского письма.

Васла

Знак, похожий на букву сад (ٱ), над алифом в начале слова (вас̣ла, араб. وصلة‎ «объединение») обозначает, что этот алиф не произносится, если предыдущее слово заканчивалось на гласный звук. Буква алиф-васла встречается в небольшом количестве слов, а также в приставке аль-. Поскольку в нередуцированном положении алиф-васла обозначает хамзу, то другое название этой буквы — хамзату-ль-васл (араб. همزة الوصل‎, «хамза объединения»).

Надстрочный алиф

Знак в форме буквы алиф над текстом (араб. ألف خنجرية‎ ’алиф х̮анджарӣйя, «кинжальный алиф») обозначает долгий звук а̄ в словах, где обычный алиф не пишется по орфографической традиции. Сюда относятся в основном имена собственные (включая слово Аллах), а также несколько указательных местоимений (например, هٰذَا‎ ха̄з̱а̄ «этот»). При полной огласовке надстрочный алиф ставится также над буквой алиф-максура, чтобы показать, что она читается как долгий а̄.

Надстрочный алиф — очень редкий знак, и кроме как в Коране, он обычно не употребляется. Более того, в Коране надстрочный алиф встречается иногда даже в тех словах, в которых по правилам пишется обычный алиф. Например, во фразе араб. بسم الله الرحمن الرحيم‎ («бисмилляхи р-рахмани р-рахим»), с которой начинается каждая сура, в слове «рахман» пишется надстрочный алиф (رَحْمٰن‎) — несмотря на то, что во всех остальных случаях это слово пишется с обычным алифом (رَحْمَان‎).

Хамза

Хотя хамза (араб. همزة‎ «сжимание») не относится к огласовкам и обозначает согласный звук (гортанную смычку), она обычно пишется как диакритический знак, и была введена в употребление одновременно с огласовками. Таким образом, она занимает промежуточное положение между буквами арабского алфавита и вспомогательными знаками арабского письма. В частности, написание хамзы обязательно даже в неогласованном тексте.

Способ написания хамзы задаётся правилами арабской орфографии:

• если за хамзой в начале слова следует алиф, то вместо обеих этих букв пишется алиф-мадда;
• иначе хамза в начале слова пишется над буквой алиф (с огласовкой фатха или дамма) или под ней (с огласовкой кясра);
• иначе, если одна из огласовок, смежных с хамзой, — кясра, то хамза ставится над буквой йа, которая в этом случае пишется без диакритических точек;
• иначе, если одна из огласовок, смежных с хамзой, — дамма, то хамза пишется над буквой вав;
• иначе, если за хамзой следует алиф, то вместо обеих этих букв пишется алиф-мадда;
• иначе, если перед хамзой идёт алиф, то хамза пишется на строке (без подставки);
• иначе хамза пишется над буквой алиф.

Из этих правил есть ряд исключений, в которых сохраняется традиционный способ написания хамзы: до того, как для неё появился собственный знак, она изображалась в виде буквы алиф, либо вовсе не записывалась.

Все слова в классическом арабском языке начинаются с согласных звуков; поэтому не возникает проблемы с написанием огласовки без базовой согласной. Поскольку в разговорной речи начальная хамза не произносится, такие слова в транслитерации начинаются с гласных букв. На самом же деле часть таких слов (например, имена Ахмад и Усама) начинаются с хамзы, и огласовка, соответствующая начальному гласному звуку слова, ставится над этой хамзой. Кроме того, ряд слов, начинающихся в транслитерации с гласных букв (например, имена Иса и Али), начинаются на самом деле со звука, обозначаемого буквой `айн и не имеющего аналогов в европейских языках. Хотя в большинстве арабских диалектов этот звук произносится, для него нет устоявшегося способа транслитерации, и поэтому он при транслитерации часто опускается.

История

Изначально в арабском письме не использовались точки над и под буквами; алфавит состоял из 15 букв, восходящих к финикийскому алфавиту, и большинство из букв обозначало сразу несколько звуков. По легенде, первый ташкиль, состоящий в добавлении к омографичным буквам разноцветных точек для обозначения их звучания, был изобретён куфийцем Абу аль-Асвадом ад-Ду’али по указанию халифа Али, когда тот увидел копию Корана с ошибками и потребовал кодифицировать правила арабского языка. Добавление точек к основным формам букв для их разделения по звучанию (нак̣т̣, араб. نقط‎) не является, видимо, собственным изобретением ад-Ду’али, поскольку известен папирус, датируемый 643 годом, в котором такие точки уже используются.

Отдельные знаки для огласовок появились позже, во второй половине VII века, когда по указанию правителя Ирака Аль-Хаджжаджа ибн Юсуфа (661—714), переведшего делопроизводство в Ираке с пехлеви на арабский язык, была создана система обозначения кратких гласных маленькими красными точками. Для обозначения хамзы, как и в системе ад-Ду’али, использовались жёлтые точки. Создателями новой системы были двое учеников ад-Ду’али: Наср ибн `Асым (ум. 707) и Яхья ибн Я`мур (ум. 746). Неудобство их системы состояло в необходимости использования трёх цветов для записи огласованного текста, чтобы точки-огласовки можно было отличать от накта — точек-элементов букв.

Система огласовок в современном виде была создана к 786 году оманцем Халилем ибн Ахмадом аль-Фарахиди (718—791), составителем первого словаря арабского языка. Он же придумал современный знак для обозначения хамзы. К началу XI века использование системы аль-Фарахиди стало общепринятым.

Компьютерная обработка

Представление в Юникоде

В Юникоде огласовки представлены как в виде модифицирующих диакритических знаков, так и в виде монолитных символов. Монолитные символы делятся на три класса: комбинация буквы и огласовки; комбинация пробела и огласовки; комбинация кашиды (горизонтальной черты) и огласовки.

В таблицах приведены также соответствия кодов Юникода позициям наиболее распространённых арабских кодовых страниц: ASMO-708, DOS-720, DOS-864, ISO 8859-6 (она же ECMA-114 и CP-28596), Windows-1256 и Macintosh Arabic (она же CP-10004). Позиции базовых арабских букв и огласовок в страницах ASMO, ISO/ECMA и Macintosh совпадают, поэтому в таблице они совокупно обозначены как ISO. Остальные из названных кодовых страниц обозначены в таблице как DOS-720, DOS-864 и Windows соответственно.

Кодовые страницы ASMO и DOS относятся к OEM-кодировкам, включающим символы псевдографики. При этом DOS-864 уникальна тем, что кодирует не буквы, а графические элементы арабского письма — позиционные формы букв и их отдельных частей. В этой кодовой странице не хватило места для кодировки большей части огласовок. Представление текста в DOS-864 аналогично его набору на арабской пишущей машинке, имеющей отдельные клавиши для всех элементов арабского письма, и не позволяющей огласовывать печатаемый текст.

Модифицирующие знаки

В качестве базового символа здесь использован буллит (•).

Знак		Код	Название	Соответствия в кодовых страницах
ً•	Танвин-фатха	U+064B	Arabic Fathatan	EB (ISO), F1 (DOS-720), F0 (Windows)
ٌ•	Танвин-дамма	U+064C	Arabic Dammatan	EC (ISO), F2 (DOS-720), F1 (Windows)
ٍ•	Танвин-кясра	U+064D	Arabic Kasratan	ED (ISO), F3 (DOS-720), F2 (Windows)
َ•	Фатха	U+064E	Arabic Fatha	EE (ISO), F4 (DOS-720), F3 (Windows)
ُ•	Дамма	U+064F	Arabic Damma	EF (ISO), F5 (DOS-720, Windows)
ِ•	Кясра	U+0650	Arabic Kasra	F0 (ISO), F6 (DOS-720, Windows)
ّ•	Шадда	U+0651	Arabic Shadda	F1 (ISO, DOS-864), 91 (DOS-720), F8 (Windows)
ْ•	Сукун	U+0652	Arabic Sukun	F2 (ISO), 92 (DOS-720), FA (Windows)
ٓ•	Мадда	U+0653	Arabic Maddah Above
ٰ•	Надстрочный алиф	U+0670	Arabic Letter Superscript Alef

Комбинации с буквами

Комбинация		Код	Название	Комментарий, разложение, соответствия
آ	Алиф-мадда	U+0622	Arabic Letter Alef With Madda Above	= U+0627 U+0653; = С2 (ISO, Windows), 99 (DOS-720)
ٱ	Алиф-васла	U+0671	Arabic Letter Alef Wasla
ﭐ	Алиф-васла	U+FB50	Arabic Letter Alef Wasla Isolated Form	начальное начертание, ≈U+0671
ﭑ	Алиф-васла	U+FB51	Arabic Letter Alef Wasla Final Form	срединное начертание, ≈U+0671
ﱛ	Заль, надстрочный алиф	U+FC5B	Arabic Ligature Thal With Superscript Alef Isolated Form	изолированное/начальное начертание, ≈U+0630 U+0670
ﱜ	Ра, надстрочный алиф	U+FC5C	Arabic Ligature Reh With Superscript Alef Isolated Form	изолированное/начальное начертание, ≈U+0631 U+0670
ﱝ	Алиф-максура, надстрочный алиф	U+FC5D	Arabic Ligature Alef Maksura With Superscript Alef Isolated Form	изолированное начертание, ≈U+0649 U+0670
ﲐ	Алиф-максура, надстрочный алиф	U+FC90	Arabic Ligature Alef Maksura With Superscript Alef Final Form	конечное начертание, ≈U+0649 U+0670
ﳙ	Ха, надстрочный алиф	U+FCD9	Arabic Ligature Heh With Superscript Alef Initial Form	начальное начертание, ≈U+0647 U+0670
ﴼ	Алиф, танвин-фатха	U+FD3C	Arabic Ligature Alef With Fathatan Final Form	конечное начертание, ≈U+0627 U+064B
ﴽ	Алиф, танвин-фатха	U+FD3D	Arabic Ligature Alef With Fathatan Isolated Form	изолированное начертание, ≈U+0627 U+064B
ﺁ	Алиф-мадда	U+FE81	Arabic Letter Alef With Madda Above Isolated Form	изолированное/начальное начертание, ≈U+0622; =C2 (DOS-864)
ﺂ	Алиф-мадда	U+FE82	Arabic Letter Alef With Madda Above Final Form	срединное/конечное начертание, ≈U+0622; =A2 (DOS-864)
ﻵ	Лям, алиф-мадда	U+FEF5	Arabic Ligature Lam With Alef With Madda Above Isolated Form	изолированное/начальное начертание, ≈U+0644 U+0622; =F9 (DOS-864)
ﻶ	Лям, алиф-мадда	U+FEF6	Arabic Ligature Lam With Alef With Madda Above Final Form	срединное/конечное начертание, ≈U+0644 U+0622; =FA (DOS-864)

Комбинации с пробелом

Знак		Код	Название	Разложение
ﱞ	Шадда, танвин-дамма	U+FC5E	Arabic Ligature Shadda With Dammatan Isolated Form	= U+0020 U+064C U+0651
ﱟ	Шадда, танвин-кясра	U+FC5F	Arabic Ligature Shadda With Kasratan Isolated Form	= U+0020 U+064D U+0651
ﱠ	Шадда, фатха	U+FC60	Arabic Ligature Shadda With Fatha Isolated Form	= U+0020 U+064E U+0651
ﱡ	Шадда, дамма	U+FC61	Arabic Ligature Shadda With Damma Isolated Form	= U+0020 U+064F U+0651
ﱢ	Шадда, кясра	U+FC62	Arabic Ligature Shadda With Kasra Isolated Form	= U+0020 U+0650 U+0651
ﱣ	Шадда, надстрочный алиф	U+FC63	Arabic Ligature Shadda With Superscript Alef Isolated Form	= U+0020 U+0651 U+0670
ﹰ	Танвин-фатха	U+FE70	Arabic Fathatan Isolated Form	= U+0020 U+064B
ﹲ	Танвин-дамма	U+FE72	Arabic Dammatan Isolated Form	= U+0020 U+064C
ﹶ	Фатха	U+FE76	Arabic Fatha Isolated Form	= U+0020 U+064E
ﹴ	Танвин-кясра	U+FE74	Arabic Kasratan Isolated Form	= U+0020 U+064D
ﹸ	Дамма	U+FE78	Arabic Damma Isolated Form	= U+0020 U+064F
ﹺ	Кясра	U+FE7A	Arabic Kasra Isolated Form	= U+0020 U+0650
ﹼ	Шадда	U+FE7C	Arabic Shadda Isolated Form	= U+0020 U+0651
ﹾ	Сукун	U+FE7E	Arabic Sukun Isolated Form	= U+0020 U+0652

Комбинации с кашидой

Знак		Код	Название	Разложение
ﳲ	Шадда, фатха	U+FCF2	Arabic Ligature Shadda With Fatha Medial Form	= U+0640 U+064E U+0651
ﳳ	Шадда, дамма	U+FCF3	Arabic Ligature Shadda With Damma Medial Form	= U+0640 U+064F U+0651
ﳴ	Шадда, кясра	U+FCF4	Arabic Ligature Shadda With Kasra Medial Form	= U+0640 U+0650 U+0651
ﹱ	Танвин-фатха	U+FE71	Arabic Tatweel With Fathatan Above	= U+0640 U+064B
ﹷ	Фатха	U+FE77	Arabic Fatha Medial Form	= U+0640 U+064E
ﹹ	Дамма	U+FE79	Arabic Damma Medial Form	= U+0640 U+064F
ﹻ	Кясра	U+FE7B	Arabic Kasra Medial Form	= U+0640 U+0650
ﹽ	Шадда	U+FE7D	Arabic Shadda Medial Form	= U+0640 U+0651; =F0 (DOS-864)
ﹿ	Сукун	U+FE7F	Arabic Sukun Medial Form	= U+0640 U+0652

Ввод с клавиатуры

В скобках указаны клавиши стандартной латинской раскладки (QWERTY), соответствующие называемым клавишам.

• Знаки гласных (в том числе с танвином) набираются в верхнем регистре клавишами, расположенными в левой части блока буквенных клавиш. (Q, W, E, R, A, S, X)
• Шадда набирается в верхнем регистре клавишей, расположенной слева блока цифровых клавиш. (тильда)
• Алиф-мадда и лям-алиф-мадда набираются в верхнем регистре клавишами, расположенными в нижней части блока буквенных клавиш. (B, N)
• Ввод мадды (отдельно от алифа), васлы (с алифом или отдельно) и надстрочного алифа при помощи стандартной раскладки невозможен.

Символы, которые невозможно ввести с клавиатуры непосредственно, можно ввести, используя их коды, приведённые выше. В Windows для этого используется комбинация Alt+[шестнадцатеричный код символа в Юникоде], например Alt+653 для ввода мадды, Alt+670 для ввода надстрочного алифа, Alt+671 для ввода алиф-васла. Цифры можно набирать на основной или на дополнительной клавиатуре, независимо от состояния NumLock. Остальные способы ввода символов по их кодам приведены в статье Unicode.

См. также

• Огласовка
• Некудот
• Арабский алфавит
• Огласовки в сирийском языке

Ссылки

• [www.harakat.ae/ Сервис для онлайн-огласования арабских текстов]
• [www.islamicart.com/main/calligraphy/reform.html The reform of arabic writing]  (англ.)
• [www.telefonica.net/web2/jmt/arabe/signosauxiliares.en.html Writing Arabic: Vowel Marks]  (англ.) ([www.telefonica.net/web2/jmt/arabe/signosauxiliares.html оригинал]  (исп.))
• [www.geocities.com/athens/thebes/8206/hkrausen/arab1e.htm Islamic Studies. Arabic: Lesson 1]  (англ.) ([www.geocities.com/athens/thebes/8206/hkrausen/arab1d.htm оригинал]  (нем.))
• [www.aboutislam.ws/subs/13.html Введение в Коран специальных знаков для огласовки текста] // Ислам — религия истины, № 13 (2000)
• [www.bibalex.org/English/researchers/calligraphy/history.htm Bibliotheca Alexandrina, History of Arabic Calligraphy]  (англ.)
• [www.islamic-awareness.org/Bible/Text/textcriticism.html The Qur’an, Its Variant Readings & Islamic Scholarship]  (англ.) // Islamic Awareness, 1999
• [www.islamic-awareness.org/Quran/Text/Mss/vowel.html Diacritical & Vowel Marks In Arabic From Syriac?]  (англ.) // Islamic Awareness, 2004—2005
• [www.sakkal.com/ArtArabicCalligraphy.html The Art of Arabic Calligraphy. A Brief History]  (англ.) (Mamoun Sakkal, 1993)
• [www.submission.org/miracle/writing.html The Reform of Arabic Script]  (англ.)
• [www.submission.org/miracle/initials.html The Arabic Tashkeel (Diacritics)]  (англ.)
• [qamoos.sakhr.com/ Многоязычный арабский словарь Сахр (используются огласовки)]

Отрывок, характеризующий Огласовки в арабском письме

– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.


Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.


3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.
По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.
Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.