Бад-Кёзен
| Город
Бад-Кёзен
Bad Kösen
|
Бад-Кёзен (нем. Bad Kösen) — город в Германии, курорт, расположен в земле Саксония-Анхальт.
Входит в состав района Бургенланд. Подчиняется управлению Бад Кёзен. Население составляет 5360 человек (на 31 декабря 2006 года). Занимает площадь 35,72 км². Официальный код — 15 2 56 004.
Содержание
История
Кёзен, как и многие другие города в округе (напр. Йена, Лайпциг), изначально был славянским поселением. Сорбы заселили земли восточнее Эльбы и Заале, а во многих местах и значительно западнее, ещё со второй половины VI века. В Х веке они были постепенно подчинены немецкому господству, а после примерно 1150 г. началось заселение этих земель немцами, так что их население стало смешанным.
В начале ХI века в 8 км восточнее Кёзена возник Наумбург, уже в 1028 г. ставший резиденцией епископа, которому деревня Кёзен в дальнейшем стала платить десятину. Примерно в 1050 на горе над деревней была построена крепость Заалек (Saaleck). В 1137 в 2 км от Кёзена был основан ставший впоследствии знаменитым цистерцианский монастырь Пфорта, в чьё владение и перешла деревня. Вскоре возле крепости Заалек была построена вторая - Рудельсбург (Rudelsburg), впервые упомянутая в 1172 г.
В 1180 г. в Кёзене была построена (водяная) мельница и плотина. Уже задолго до этого здесь существовал деревянный мост через реку, который впервые упоминается около 1298 г[1]. В 1393 этот мост был разрушен во время одной междоусобной войны. В 1454 г. на его месте построен новый, каменный мост. После этого источники замолкают об истории Кёзена на несколько столетий. Значение же моста было велико: здесь ещё с раннего средневековья проходила знаменитая королевская дорога (via regia), которая вела из Испании через Францию, Германию и Польшу в Россию[2].
Во время Тридцатилетней войны (1618-1648), в августе 1631, был разграблен монастырь Пфорта, сто лет назад ставший государственной школой-интернатом для одарённых детей. В 1632 вся округа была снова разграблена войсками, в октябре того же года в Кёзене перешла реку армия короля Густава Адольфа. В 1641 г. деревня была снова разграблена шведами и французами.
Во время Северной войны (1700-1721) Кёзен снова стал местом боевых действий. В 1706 г. шведский король Карл XII вторгся в Саксонию, в августе перешёл Заале в Кёзене и разбил невдалеке от него саксонско-русские войска[3]. Потерпев ещё одно поражение, в ноябре того же года Саксония вышла из войны.
В это время деревня состояла из таможни, пропускавшей плоты через реку, которая была основана в конце XVII века, постоялого двора, построенного в 1680 г. («Muttiger Ritter»), мельницы, овчарни и пары домов, в которых жили сплавщики леса. Сплав плотов был основным занятием жителей. Здесь на таможне вытаскивали идущие по реке брёвна, пересчитывали их, мерили и складывали штабелями. Постоялый двор имел примерно до 1850 г. единственным во всей округе монопольное право принимать на ночлег гостей. В 1778 г. в деревне была построена первая школа, а в 1833 – вторая, в которую ходило 166 детей.
Известно, что сплав леса плотами по Заале начался ещё в средневековье. Правители различных феодальных территорий, через чьи владения протекала река, собирали с плотов таможенную пошлину. Также известно, что в Кёзене в 1259 г. уже существовала станция сплавщиков леса, а таможня была устроена в конце XVII века и просуществовала до 1871 г. До этого времени Кёзен считался самым важным сортировочным местом древесины на всей реке. Плоты сплавлялись по Заале до 1938 г., последний плот в Кёзен прибыл в 1910 г[4]. Их максимальное число было насчитано в 1873 г. – 4008 штук проплыли тогда таможню в Йене.
До 1894 г. в Кёзене не было своей церкви, и прихожане ходили за 2 км в бывший монастырь Пфорта. До 1786 г. здесь не было также и своего кладбища.
21 октября 1813 Наполеон проиграл австрийцам и русским при Кёзене важную битву.
В 1885 г. был расширен мост, ставший узким для выросшего города. В ноябре 1890 случилось знаменитое большое наводнение. Река поднялась более чем на три метра и обрушила мост. Он был заново построен лишь спустя три года – в 1893 г.
Добыча соли - 1730-1859
Существует два способа добычи соли: карьерным способом (каменная соль) или испарением из воды при помощи градирни (изначально в горшках). Второй из них более древний. Письменные источники упоминают в 10-12 веках в Германии 50 градирен[5]. В соседней с Кёзеном Бад-Зульце (Bad Sulza) добыча соли началась уже примерно в 1000 г.
В 1682 г. в Кёзене начали рыть пробную шахту для поиска под землёй водяного раствора соли (рапа). В 1686 глубина шахты достигла 98 м, но раствор, найденный на её дне, был слишком жидким, чтобы из него можно было выпаривать соль.
В 1712 г. в Кёзене образовалось товарищество, которое поставило себе целью найти всё же соль. При удаче своего предприятия оно обещало герцогу 50.000 гульденов годового дохода в казну. В 1714 герцог выдал товариществу разрешение на работу, а всю деревню освободил от уплаты налогов. Но проект не удался, и деревня в 1719 вновь была обложена налогами.
В 1725 в Кёзене был найден минеральный источник с большим содержанием железа (Mühlbrunnen). В дальнейшем здесь были найдены ещё два минеральных источника (1868 и 1953).
В 1727 работы в шахте были возобновлены. 1 июля 1730 на глубине 147 м наконец был найден соляной раствор (4,18%). Радость жителей была столь велика, что для наведения порядка к шахте пришлось отправить из Наумбурга отряд солдат. Вскоре в деревне были построены первые градирни для выпаривания соли из раствора.
В 1731 началось строительство новой шахты («верхней»), а старая была углублена до 161 м. В том же году были проданы первые 9 тонн соли. Новая шахта была доведена до глубины 173 м, где была найдена 5,13% рапа. В 1737 обе шахты были соединены ходом на глубине 163 м, а в 1849 «верхняя» шахта опущена до 212 м.
Соляной курорт - 1818
В 1818 в Кёзене открылся соляной курорт – первый в Тюрингии. В этом году его посетили первые 40 гостей. В 1835 здесь было уже 199 отдыхающих, в 1837 – 401. В 1847 г. была проведена железная дорога и построен вокзал. С тех пор в Кёзене начался строительный бум. Подобно тому, как в США возникали города, где было найдено золото, Кёзен стал развиваться в город после открытия вблизи него соляных месторождений и устройства в нём соляного курорта.
После нахождения месторождения каменной соли в Штрассфурте (Straßfurt) и Эрфурте в 1859 г. промышленная добыча рапы в Кёзене прекратилась, и он превратился в чисто курортное место. В 1860 г. его посетило 1353 гостя (из них 35 из России и 23 из Англии). Соответственно стало расти и число жителей. В 1810 их было 370 (в 30 домах), в 1820 уже 637 (в 98 домах), а в 1867 – 1643. В 1868 Кёзен получил городское право. В 1953 он принял 10.700 отдыхающих.
Напишите отзыв о статье "Бад-Кёзен"
Литература
- Die Slawen in Deutschland, ein Handbuch, hg. v. Joachim Herrmann, Berlin 1972.
- Brachmann, Hansjürgen: Slawische Stämme an Elbe und Saale, Berlin 1978.
- Bad Kösen. Heimatliche Geschichtsbilder, hg. v. Magistrat der Stadt Bad Kösen, 1930.
- Gerike, Joachim: Um Kösens Salz und Sole, in: Bad Kösen, ein Heimatbuch, 1954.
- Gebhardt, Lutz: Fahrradführer Saale, 1993.
- Via Regia: Die Königsstraße durch Mitteldeutschland, hg. v. Kamen Pawlow, 2001.
См. также
- Дорнбург
- Дорнбургские дворцы
- Дорндорф-Штойдниц
- Земельная школа Пфорта
- Заалек (крепость)
- Рудельсбург (крепость)
- Лобдебург
- Фукстурм
- Лобеда
Примечания
Фотографии
- Rudelsburg.jpg
крепости Рудельсбург и Заалек
- Gradierwerk Bad Kösen.jpg
градирня
- Notgeld Bad Kösen.jpg
- AlteMuehleBK.jpg
старая мельница, сгоревшая в 2007 г.
Ссылки
- [www.badkoesen.de/ Официальная страница]
| ||||||||
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Бад-Кёзен
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.
Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
