Кёкусин Будокай Каратэ

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Кёкусин Будокай Каратэ (яп. 極真武道会空手) — стиль, созданный мастером боевых искусств Йоном Блюмингом (10 дан, Нидерланды).

В своей основе это Кёкусинкай Масутацу Оямы, в котором разрешены удары руками в голову, захваты и добавлена борьба. Кёкусин Будокай, изначально созданный как сплав карате и дзюдо, является универсальным стилем боя, который продолжает развиваться и обогащаться техниками других направлений боевых искусств, таких как бразильское джиу-джитсу, муай-тай, грэплинг, самбо и др.

Спортивные правила поединка в Кёкусин Будокай максимально приближены к условиям реального боя и имеют минимум ограничений. Благодаря разносторонней подготовке, бойцы Будокай успешно выступают на соревнованиях других организаций, проводящих полноконтактные поединки.

Прикладной раздел наряду с болевыми контролями и удушениями, включает «уличные приёмы» и травмирующие техники, позволяющие эффективно действовать в случае самообороны.

Школа Кёкусин Будокай развивается в рамках нескольких конкурирующих международных организаций. Прежде всего, это созданная Кайчо (основателем) Будокай Йоном Блюмингом в 1981 году [ibk.nl International Budo Kai Kan, IBK] (яп. 国際極真武道会館), которая является самой крупной и имеет множество представительств по всему миру. В России школу представляет организация [budokaikan.ru/ "Кёкусин Будокай России"]. Официальный сайт организации [budokaikan.ru budokaikan.ru] или алиас сайта [будокай.рф будокай.рф]

В начале 2000-х годов бывшим Канчо (Президентом) International Budo Kai Kan Жераром Гордо (Нидерланды) был создан [internationalbudokai.com/ International Budo Kai], который имеет ту же аббревиатуру IBK.

В 2012 году по инициативе также бывшего Канчо (Президента) International Budo Kai Kan Хенка Куперса (Нидерланды) был создан [independentbudokai.com/ World Independent Budo Kai] (WIBK).

Напишите отзыв о статье "Кёкусин Будокай Каратэ"

Отрывок, характеризующий Кёкусин Будокай Каратэ

– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.