Кёлен, Пенелопа
| Пенелопа Кёлен Penelope Coelen<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
|
||
| 8-я Мисс Мира | ||
|---|---|---|
| 13 октября 1958 года — 10 ноября 1959 года | ||
| предшественница: | Марита Линдаль | |
| преемница: | Корин Спир-Роттшефер | |
| Мисс ЮАР | ||
| Личные данные | ||
| дата рождения: | ||
| место рождения: | Дурбан, ЮАС | |
Пенелопа Энн Кёлен (англ. Penelope Anne Coelen; родилась в 1940 году в городе Дурбан, ЮАС) — победительница конкурса красоты «Мисс Мира 1958»[1].
В 1958 году конкурс «Мисс Мира» был ещё в начале своего существования. Восьмой конкурс прошёл с большим успехом, в нём приняли участие 22 красавицы из Европы, Америки, Азии и Африки. Европейки доминировали в полуфинале, имея 9 из 12 мест. 5 из 6 финалисток были из Европы, но предпочтение было отдано девушке из Южной Африки, которая и увезла домой желанную корону.
Пенелопа Энн Кёлен, или Пенни для её друзей и поклонников, была избрана Мисс Мира и стала первой победительницей из Африки. 18-летняя девушка, секретарь по профессии, привела в восторг аудиторию своей красотой. Она пользовалась широким международным вниманием во время исполнения своих обязанностей в качестве Мисс Мира и получила несколько выгодных предложений от модельных агентств. После окончания полномочий королевы красоты она попыталась сделать карьеру в Голливуде с помощью Джеймса Гарнера, но не смогла пройти кинопробы. Однако ей удалось запустить линию одежды и косметических товаров под своим именем, а 25 ноября 1958 года она приняла участие в телевизионном шоу To Tell the Truth[2].
Позже она вернулась в Южную Африку, вышла замуж за богатого фермера Мишеля Рея из провинции Квазулу-Наталь и остаётся на сегодняшний день известной светской дамой в своей стране. У неё пятеро сыновей и трое внуков. Кёлен занимается фотографией и является владелицей салона красоты. В честь неё назван сорт роз — Rosa Penny Coelen[3].
Цитаты
- «Это просто замечательно. Подумать только. Я была „Мисс Южная Африка“ только вчера. Теперь я — „Мисс Мира“. И я чувствую себя на вершине мира…» — Пенелопа Кёлен позвонила домой после победы на конкурсе «Мисс Мира»[1].
Напишите отзыв о статье "Кёлен, Пенелопа"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.missworld.com/index.php?option=com_content&view=article&id=342%3A1958&catid=85%3A1950s&Itemid=129&lang=en Miss World 1958 - Penelope Anne Coelen - South Africa] (англ.). missworld.com. Проверено 25 января 2011. [www.webcitation.org/68w3BLhqY Архивировано из первоисточника 5 июля 2012].
- ↑ [www.imdb.com/title/tt0048907/ To Tell the Truth (TV Series 1956—1968)] (англ.). imdb.com. Проверено 25 января 2011. [www.webcitation.org/68w3C5AdG Архивировано из первоисточника 5 июля 2012].
- ↑ [www.whoswhosa.co.za/user/6373 Who’s Who South Africa] (англ.). whoswhosa.co.za. Проверено 25 января 2011. [www.webcitation.org/68w3CqmHA Архивировано из первоисточника 5 июля 2012].
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Кёлен, Пенелопа
О! против страданий нет другого убежища.]Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
