Кёнджу
| Город
Кёнджу
경주시 慶州市
|
Кёнджу́ (кор. 경주시?, 慶州市?, Кёнджу-си) — город, один из основных туристических центров Южной Кореи. Расположен в юго-восточной части провинции Кёнсан-Пукто на берегу Японского моря. Ближайшие города — крупные промышленные центры Ульсан и Пхохан. Ландшафт сформирован восточными отрогами горного хребта Тхэбэксан.
Кёнджу был столицей древнекорейского государства Силла и одним из самых процветающих городов Восточной Азии. Власть Силла, возникшего в начале 1 тыс. н. э., распространялась на большую часть Корейского полуострова в период с VII по IX век. С тех пор в городе осталось множество памятников истории и культуры. После падения династии Силла город постепенно утратил своё значение.
Современный Кёнджу — это типичный южнокорейский город среднего размера. Однако большое количество достопримечательностей, в том числе входящих в список Всемирного наследия ЮНЕСКО, делают Кёнджу, наряду с Сеулом, центром туризма Южной Кореи.
Содержание
География
Кёнджу расположен в юго-восточной части провинции Кёнсан-Пукто. Граничит с городом прямого подчинения Ульсаном на юге, городами Пхоханом на севере, Йончхоном на северо-западе и уездом Чхондо на юго-западе. С востока омывается Японским морем.
Ландшафт преимущественно холмистый, однако часть западной части города занимают отроги хребта Тхэбэксан. Высочайшая точка Кёнджу — гора Мунбоксан (1013 метров над уровнем моря) в районе Саннэ-мён на границе с Чхондо. К востоку от хребта Тхэбэксан расположены отроги гор Чусасан и Тондэсан.
Речная система Кёнджу сформирована этими горами. Горы Тондэсан формируют речную систему западной части города, большую часть которой составляет бассейн реки Хёнсанган, берущей начало на территории Ульсана и впадающей в море возле Пхоханской бухты. Главные притоки Хёнсангана — небольшие речки Пукчхон и Намчхон (Северный ручей и Южный ручей соответственно), впадающие в водохранилище Кёнджу. В юго-западной части города протекает приток Нактонгана — река Кымхоган, а в южной — река Тэхваган, впадающая в море недалеко от Ульсана.
Береговая линия Кёнду протянута на 33 километра между Пхоханом на севере и Ульсаном на юге. Линия берега изрезана несильно, главным формирующим её фактором являются устья рек[1]. Крупнейшая бухта города находится в юго-восточной его части рядом с Ульсаном. Здесь расположена база Национальной морской полиции, в чьи функции входит поддержание порядка на близлежащей акватории.
Благодаря расположению на берегу моря, климат Кёнджу немного более мягкий и влажный, чем в центральных частях страны. Лето тёплое и влажное, зима прохладная и относительно сухая. Июль и август — сезон дождей. Как и на остальной части Корейского полуострова, нередки осенние тайфуны. Среднегодовое количество осадков — 1 091 миллиметров, среднегодовая температура — 12,2 °C[2].
Исторический центр города расположен в низменности на берегу Хёнсангана. В древности в результате тайфунов здесь были нередки половодья и наводнения. В среднем хроники сообщают о наводнениях каждые 27,9 лет[3]. Сейчас, после введения в строй современных систем контроля наводнений, наводнения в Кёнджу — большая редкость.
| Климат Кёнджу | |||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Показатель | Янв. | Фев. | Март | Апр. | Май | Июнь | Июль | Авг. | Сен. | Окт. | Нояб. | Дек. | |
| Средняя температура, °C | 3 | 1,8 | 5,2 | 10,8 | 17,1 | 20,4 | 23,8 | 24,8 | 19,9 | 13,9 | 7,6 | 1,2 | |
| Норма осадков, мм | 23,7 | 10,8 | 138,5 | 38,8 | 54,9 | 369,3 | 59,5 | 100,5 | 39 | 31 | 49,8 | 27,5 | |
| Источник: [www.gyeongju.go.kr/eng/01/01.asp Официальный сайт города] | |||||||||||||
История
Силла
Ранняя история Кёнджу тесно связана с расцветом древнекорейского государства Силла, столицей которого являлся город. Впервые Кёнджу упоминается в некорейских записях, относящихся к эпохе Самхан в начале нашей эры. Это китайские хроники, в которых город появляется как Сарогук, один из двенадцати племенных союзов, составлявших протогосударственное объединение, известное сегодня как Чинхан. Сарогук позже развился в государство Силла. Корейские хроники, которые, как считается, основаны на придворных записях эпохи Силла, утверждают, что Кёнджу был основан в 57 году до н. э. первым монархом Силла, ваном Паком Хёккосе, путём объединения шести небольших поселений. В эпоху Силла город носил названия Сораболь (кор. 서라벌?, 徐羅伐?</span>), Керим и Кымсон (кор. 금성?, 金城?</span>).
После объединения Корейского полуострова под властью Силла в середине VII века Кёнджу стал центром политической и культурной жизни всей Кореи. В городе располагалась резиденция ванов Силла и придворной знати. В то время Кёнджу переживал свой расцвет, о нём знали даже в Египте. Согласно хроникам «Самгук юса» в городе в то время было 119 тысяч дворов, что позволяет предположить, что население приближалось к миллиону человек. Большая часть историко-культурного наследия, дошедшего до наших дней, была создана в то время, известное как эпоха Объединённого Силла.
Процветание города длилось в историческом масштабе относительно недолго. В конце IX века Силла переживало упадок, что привело в итоге к его распаду на три части (эпоха Поздних королевств). В 927 году Кёнджу вошло в состав Хупэкче, одного из трёх Поздних государств. Через некоторое время, во время правления вана Кёнсона, Хупэкче пало под натиском воеводы Тэджо, основателя династии Корё. Столица Кореи и королевский двор переехали из Кёнджу в Кагён (современный Кэсон).
Периоды Корё и Чосон
Во время династии Корё (935—1392) Кёнджу постепенно утрачивал своё значение, оставаясь, однако, провинциальным центром. В 940 году во время правления вана Тэджо Кёнджу получил своё современное название и стал административным центром в регионе Йоннам. Под управлением Кёнджу находилась обширная территория, включавшая большую часть восточных и центральных регионов Йоннама.
В 987 году городу было присвоено звание «Восточной Столицы», впрочем немного позже, в 1012 году оно было снято[4]. В эпоху Корё в Кёнджу также располагался «Андон Тэдохобу», орган, заведующий военными делами большей части восточной и центральной Кореи. В XIII веке, после восстаний, связанных с движением за реставрацию Силла, этот орган исчез. Тогда же границы области, управляемой из Кёнджу, значительно сузились[4]. Во время династии Чосон (1392—1910) Кёнджу продолжил терять своё значение. Он перестал быть региональным центром после того, как была построена Большая йоннамская дорога, соединившая Сеул с портом Тоннэ (сейчас это район Пусана) в обход Кёнджу. В 1601 году столица провинции переместилась в Тэгу, город, расположенный у этой дороги.
В течение всей эпохи Чосон исторические памятники Кёнджу неоднократно грабились и разрушались. В XIII веке монгольские завоеватели разрушили девятиэтажную деревянную пагоду в храме Хваннёнса[4]. Во время Имдинской войны японские войска сожгли деревянные постройки в храме Пульгукса[4]. Кроме того, есть свидетельства участия в разрушении буддийских скульптур на горе Намсан[en] неоконфуцианских радикалов[5].
С 1900 года
В XX веке статус и границы Кёнджу менялись несколько раз. С 1895 по 1955 годы Кёнджу имел статус уезда («кун», «гун»), причём центр имел статус «мён», который обычно присваивается относительно малонаселённым административным единицам. В 1931 году центр Кёнджу получил статус «ып», который давался более урбанизированным районам. Наконец, в 1955 году Кёнджу-ып получил статус «си» (город), а остальная часть уезда Кёнджу стала уездом Вольсон, который был объединён с городом в 1995 году. С тех пор границы города не менялись.
В XX веке Кёнджу оставался относительно небольшим городом, не оказывавшим большого влияния на политическую или экономическую жизнь страны. Однако с начала XX века здесь начались археологические раскопки, преимущественно в многочисленных погребениях знати эпохи Силла. В 1915 году был заложен музей, предшественник современного Национального музея Кёнджу. Раскопки того периода проводились преимущественно японскими археологами и нередко граничили с мародёрством и грабежами[5]. Опубликовано было лишь несколько отчётов о раскопках.
В поздние годы японского колониального правления Кёнджу стал транспортным узлом — здесь был построен железнодорожный вокзал. Ветка Тонхэ Намбу была закончена в 1935 году, причём проложена она была прямо через исторические зоны центрального Кёнджу. Ветка Чунъан была завершена в 1942 году, после чего Кёнджу был соединён прямой дорогой с Кёнсоном (современный Сеул). Строительство дорог заложило базу для будущего промышленного развития Кёнджу. Примерно в то же время началось развитие города как туристического центра.
После освобождения Кореи в 1945 году в стране началась разруха, усугублявшаяся сильным притоком возвращавшихся эмигрантов. В Кёнджу был организован лагерь для репатриантов (современный район Тончхон-дон)[6]. В горах вокруг города действовали многочисленные разбойничьи отряды[7].
В 1950 году началась Корейская война. Кёнджу практически не пострадал во время войны, оставаясь под контролем южной коалиции. Лишь в конце 1950 года линия фронта проходила по северным районам города (линия Пусанского периметра)[7].
В 1970-х годах Южная Корея переживала бурный экономический подъём. В регионе Йоннам было создано несколько крупных промышленных центров, в том числе и в Кёнджу. В 1971 году была закончена автомагистраль Кёнбу, соединившая Сеул и Пусан, и проходившая через Кёнджу, в 1973 году в соседних городах Пхохане и Ульсане было открыто соответственно металлургическое и химическое производства. Эти события подтолкнули развитие промышленности в Кёнджу.
В течение всего XX века граждане города не имели возможности выбирать городские власти — мэр города назначался центральным правительством, как при династии Чосон, так и в колониальный период, а также в послевоенное время. Эта ситуация изменилась в 1995 году, после реформы местного самоуправления. Сейчас должность мэра выборная.
Население
В последнее время население Кёнджу подчинялось тем же демографическим тенденциям, что и население Южной Кореи в целом. В основном это старение населения и уменьшение среднего размера семьи. К примеру, в начале XXI века средний размер семьи в Кёнджу составлял 2,8 человек. Ввиду уменьшения этого показателя, сейчас в городе больше домохозяйств (100 514), чем в 1999 году, даже несмотря на то, что количество населения уменьшилось[8].
Как и в большинстве небольших южнокорейских городов, население Кёнджу сокращается. К примеру, в период с 1999 по 2003 года город потерял 9,5 тыс. человек[8]. Основная причина этого кроется в том, что большое количество жителей уезжает из города в поисках работы. В начале XXI века отрицательная миграция в городе составляла около 4 тыс. человек ежегодно[9]. Во время этого периода количество смертей превышало количество рождений на 1000 человек ежегодно[10].
Количество некорейских граждан в Кёнджу невелико, однако постоянно растёт. В 2003 году в городе жило 1778 официально зарегистрированных иностранцев, что в два раза больше, чем в 1999 году. Этот рост обеспечивался в основном эмигрантами из стран Юго-Восточной Азии, таких как Филиппины, Китай, Тайвань, Индонезия и Вьетнам. Количество иностранцев из Япония, США и Канады за период с 1999 по 2003 годы упало значительно[11].
Органы власти
Исполнительная власть в городе возглавляется мэром и вице-мэром. Как и в других регионах Южной Кореи, мэр избирается жителями города, а вице-мэр назначается центральной властью. Действующий мэр Кёнджу, Пэк Сан Сын (백상승), избран в 2002 году. Он является третьим по счёту мэром Кёнджу, выбранным на открытом голосовании и двадцать девятым с 1955 года. Как и большинство местных лидеров в данном регионе, он является членом консервативной партии Сэнури.
Законодательная власть представлена Советом Кёнджу (англ. Gyeongju City Council), в который входит 24 члена. Нынешний Совет был сформирован путём объединения в 1991 году старого Совета Кёнджу с Советом уезда Вольсон. Члены Совета избираются от районов города (обычно по одному представителю от каждого района, хотя некоторые районы, такие как Анган-ып, представлены двумя членами).
По состоянию на апрель 2004 года в правительстве города работало 1434 человека. В структуру администрации входит 4 департамента, 2 дополнительных органа, судейская коллегия и 8 отделов. Департаментам подчинена 21 секция. Кроме того, каждый район города имеет свою администрацию (всего их 25).
Административное деление
Город поделён на 4 ыпа, 8 мёнов и 13 тонов (донов). На подобные административные единицы поделены все города и уезды Южной Кореи. Тоны занимают центральную часть города (ранее там располагался ып Кёнджу), ыпы — в основном на окраинах, а мёны — самые малонаселённые части города. Нынешнее административное деление Кёнджу представлено ниже:
| Кириллица | Хангыль | Ханча | Население (2004)* | Площадь (км²) |
|---|---|---|---|---|
| 1. Саннэмён | 산내면 | 山內面 | 3 695 | 142,25 |
| 2. Сомён | 서면 | 西面 | 4 437 | 52,86 |
| 3. Хёнгокмён | 현곡면 | 見谷面 | 11 535 | 55,88 |
| 4. Анганъып | 안강읍 | 安康邑 | 35 753 | 139,08 |
| 5. Кандонъмён | 강동면 | 江東面 | 9 006 | 81,48 |
| 6. Чхонбукмён | 천북면 | 川北面 | 6 133 | 58,21 |
| 7. Янбукмён | 양북면 | 陽北面 | 4 524 | 120,06 |
| 8. Кампхоып | 감포읍 | 甘浦邑 | 7 935 | 44,75 |
| 9. Яннаммён | 양남면 | 陽南面 | 6 860 | 84,95 |
| 10. Ведонып | 외동읍 | 外東邑 | 18 347 | 110,34 |
| 11. Нэнаммён | 내남면 | 內南面 | 6 062 | 121,96 |
| 12. Кончхонып | 건천읍 | 乾川邑 | 12 235 | 90,46 |
| 13. Сондодон | 선도동 | 仙桃洞 | 12 753 | 28,02 |
| 14. Сонгондон | 성건동 | 城乾洞 | 19 043 | 6,44 |
| 15. Хвансондон | 황성동 | 隍城洞 | 31 381 | 3,84 |
| 16. Йонгандон | 용강동 | 龍江洞 | 16 628 | 5,06 |
| 17. Подоктон | 보덕동 | 普德洞 | 2 266 | 80,94 |
| 18. Пульгуктон | 불국동 | 佛國洞 | 3 498 | 37,26 |
| 19. Тхапчондон | 탑정동 | 塔正洞 | 5 924 | 19,67 |
| 20. Чунбудон | 중부동 | 中部洞 | 7 595 | 0,93 |
| 21. Хванъодон | 황오동 | 皇吾洞 | 6 764 | 0,69 |
| 22. Тончхондон | 동천동 | 東川洞 | 27 126 | 5,1 |
| 23. Вольсондон | 월성동 | 月城洞 | 7 036 | 31,4 |
| 24. Хваннамдон | 황남동 | 皇南洞 | 4 287 | 0,83 |
| 25. Сондондон | 성동동 | 城東洞 | 5 319 | 0,64 |
|
* Цифры основаны на отчётах местных администраций. | ||||
Экономика
Несмотря на то, что туризм является важной частью экономики города, можно говорить о её значительной диверсификации. Большая часть жителей занята в областях экономики, не связанных с туризмом. Более 27 тыс. человек занято в промышленности, тогда как в сфере туризма — около 13,5 тыс. человек. Кроме того, количество работников сферы туризма оставалось постоянным с 1999 по 2003 год, тогда как промышленный сектор вырос на 6 тысяч рабочих мест за тот же промежуток времени[12].
Промышленность города близко связана с промышленностью близлежащих городов, таких как Ульсан, Пхохан и Тэгу. В сфере промышленности наиболее развито производство автозапчастей: из 938 предприятий города более трети вовлечены в эту отрасль[13].
Помимо этого в Кёнджу развито и сельское хозяйство, особенно в отдалённых районах муниципального образования. Город играет одну из ключевых в стране ролей в производстве говядины и грибов. Рыбная ловля развита в прибрежных районах, особенно в ыпе Кампхо на северо-востоке города. Всего в городе зарегистрировано 436 рыболовных судов[1]. Большая часть улова употребляется внутри города, продаётся на его рынках и предприятиях общественного питания.
В городе имеется и горная промышленность. На территории города располагается 57 действующих шахт и карьеров, в которых добывается каолин и плавиковый шпат[14]. На побережье в Яннам-мёне находится атомная электростанция, которая производит примерно 5 % всей электроэнергии в стране[15].
Транспорт
Город лежит на пересечении двух второстепенных железнодорожных веток. Линия Чунъансон идёт от Сеула до Кёнджу, по ней также проходят поезда из ветки Тэгу (от станции Тондэгу). В Кёнджу Чунъансон соединяется с линией Тонхэ-Намбу, которая идёт от Пхохана в Пусан.
Также через Кёнджу проходит автомагистраль Кёнбу, идущая из Сеула в Пусан, и шесть других менее крупных автомобильных дорог. Благодаря туристической привлекательности региона, в Кёнджу практически изо всех крупных городов страны идут экспресс-автобусы.
На 2010 году намечено завершение железнодорожной линии KTX, связывающей Тэгу и Пусан. Поезда будут проходить через Кёнджу, останавливаясь на станции Сингёнджу в Кончхоныпе к югу от центра города.
Туризм и достопримечательности
Кёнджу является центром туризма Южной Кореи[ko]. Главной причиной этого является богатое историко-культурное наследие эпохи Силла. К тому же администрация города выгодно использует статус Кёнджу, устраивая различные мероприятия, повышающие туристическую привлекательность региона (конференции, фестивали и т. д.). Значительная часть наследия Силла находится в Национальном парке Кёнджу. Кроме того, в Государственном музее Кёнджу находится большое количество предметов старины, найденных в окрестностях города. Археологи и историки относят их к эпохе Силла. Многие из этих предметов входят в список Национальных сокровищ Кореи.
Некоторые из наиболее известных достопримечательностей Кёнджу тесно связаны с буддийскими традициями в Силла. Грот Соккурам и храм Пульгукса были первыми достопримечательностями в Корее, включёнными в список Всемирного наследия ЮНЕСКО (1995 год). На склонах горы Тохамсан расположены развалины храма Хваннёнса, который когда-то был самым большим в Корее. На скалах вокруг города, особенно на горе Намсан[en], находится множество высеченных в камне изображений Будд и бодхисаттв.
Керим, «Куриный лес», является местом, где находится комплекс королевских гробниц в центре Кёнджу. Недалеко расположены пруд Анапчи, сад с ручьём Пхосокчон, и обсерватория Чхомсондэ. С каждым из этих мест связано множество легенд.
Сохранилось несколько крепостей времён Силла — это прежде всего крепости Вольсон и Мёнхваль в центральной части города.
Район вокруг озера Помун в шести километрах от центра Кёнджу был превращён в курортную зону. Здесь, на западном берегу озера, был разбит тематический парк Gyeongju World. Там же расположены Галерея искусств Сонджэ и летний театр Посум. Каждые 2-3 года в Экспо-парке, расположенном к югу от озера, проходит Международная культурная выставка. Здесь также расположено большое количество курортов и гостиниц.
Образование
Система образования в Кёнджу имеет более глубокую историю, чем где бы то ни было в Южной Корее. Кукхак (национальная академия) была основана здесь в VII веке, в начале эпохи Объединённого Силла. Курс обучения был построен на классике конфуцианства. После падения Силла в X веке Кукхак был закрыт. Однако благодаря тому, что Кёнджу во времена династии Корё и в начале эпохи Чосон был крупным провинциальным центром, в нём было открыто несколько государственных школ, которые назывались хянгё. Позже, во время династии Чосон, в Кёнджу открылось несколько частных конфуцианских школ совон.
Сегодня образовательная система Кёнджу идентична национальной образовательной системе. Обучение начинается в подготовительной школе (их в городе 65), после чего следует шестилетнее обучение в начальной школе (46 по всему городу), затем три года в средней школе (которых в Кёнджу 19) и, наконец, ещё 3 года — в старшей школе. Обучение в старшей школе необязательно, однако большинство детей обучается в ней. Всего в городе 21 старшая школа, из них в 11 обучение производится по специальным техническим программам. На каждом образовательном уровне школы делятся на частные и открытые, причём, оба вида школ подчиняются филиалу отдела образования провинции Кёнсан-Пукто (англ. North Gyeongsang's Provincial Office of Education[16]. Кроме того, в Кёнджу расположена школа для умственно отсталых детей, обучение в которой производится на уровнях от подготовительной до старшей школы.
В городе расположено 4 учреждения высшего образования. Один из них — Сораболь — является техническим учебным заведением. Кроме него, в Кёнджу есть три университета, два из которых, Тонгук и Ыйдук являются буддийскими учебными заведениями, а третий — университет Кёнджу (бывший Корейский Университет Туризма) производит обучение в основном по специальностям, связанным с туристической деятельностью.
Культура
Кёнджу — родина многих известных личностей, оставивших заметный след в истории и культуре страны. В эпоху Силла в городе жила вся верхушка государства, не только политическая, но и культурная и научная, например, учёный Чхве Чхи Вон и воевода Ким Ю Син. В дальнейшем город оставался одним из культурных центров страны. Потомки Чхве Чхи Вона играли важную роль в культурной жизни Корё. Во время периода Чосон Кёнджу, как и большая часть региона Кёнсан, стал пристанищем консервативной клики «Сарим». Известные члены этой организации из Кёнджу — учёный Ли Он Джок (XV век), а в более позднее время — писатель Пак Мок Воль, внесший большой вклад в дело популяризации культуры региона, а также Чхве Джун, бизнесмен, основавший фонд Университета Йоннам.
Кёнджу — родина нескольких старейших и наиболее влиятельных корейских кланов, берущих начало от аристократии государства Силла. К примеру, клан Кимов из Кёнджу берёт своё начало от придворной знати. Кланы Паков и Соков берут своё начало от аристократии раннего Силла. Эти три клана играли важную роль в политической и культурной жизни страны и после падения Силла.[17] Кланы Чхве и Ли также берут своё начало из элиты средневекового общества. Не все кланы Кёнджу появились в эпоху Силла, некоторые из них, например, клан Пин, появился во время династии Чосон.
В настоящее время город является важным центром корейского буддизма. В восточной части города расположен один из крупнейших и старейших храмов страны — Пульгукса; недалеко от него — древнее святилище Соккурам. Традиционные места для молитв расположены на склонах гор на всей территории города[18] (на горах Намсан в центре города, Тансоксан и Обонсан в западной части и в предгорьях Хёнсана на границе с Пхоханом). Намсан иногда называют «священной горой» ввиду того, что на ней расположено большое количество буддийских святилищ, храмов и статуй[19].
Диалект местных жителей (а также жителей северной части Ульсана) отличается от традиционного корейского языка. Этот диалект является частью более общего кёнсанского диалекта, сохраняя при этом некоторые отличительные черты. Некоторые лингвисты прослеживают связи местного диалекта с языком жителей древнего Силла. К примеру, контраст между местной формой слова «소내기» (произносится «сонэги») и стандартным корейским «소나기» (произносится «сонаги», в переводе «ливень»), отражает древнюю фонему языка Силла.[20]
Кухня Кёнджу в основном повторяет традиционную корейскую кухню. Однако, имеются небольшие отличия. Наиболее популярное местное блюдо — «хлеб Кёнджу», выпечка из сои, впервые произведённая в 1939 году, а теперь продающаяся по всей стране. Из известных местных алкогольных напитков самый популярный — попчу.
Спорт
В основном в Кёнджу развит спортивный туризм, в частности горный велосипед и альпинизм[21]. Этому способствует развитая туристическая инфраструктура города и относительно большое количество гор и горных туристических маршрутов в черте города.
Для велосипедистов проложено несколько специальных маршрутов, проложенных вблизи исторических памятников города. Имеется большое количество пунктов проката велосипедов[21]. То же касается и альпинистских маршрутов и троп.
В 2007 году в Кёнджу был основан футбольный клуб Gyeongju Citizen, который начиная с сезона 2008 года принимает участие в первенстве Южной Кореи по футболу (в третьем дивизионе, лиге K3)[22].
Международные отношения
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этом разделе не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 21 августа 2015 года. |
Города-побратимы
-
Нара, префектура Нара, Япония (15 апреля 1970) - Обама, префектура Фукуи, Япония (13 февраля 1977)
-
Помпеи, Италия (14 октября 1985) -
Версаль, Франция (15 апреля 1987) -
Инглвуд, штат Калифорния, США (11 декабря 1990) -
Сиань, провинция Шэньси, Китай (18 ноября 1994) -
Иксан, провинция Чолла-Пукто, Республика Корея (20 января 1998) -
Хюэ, провинция Тхыатхьен-Хюэ, Вьетнам (7 сентября 2007) -
Габала, Азербайджан (17 августа 2015)
Города-партнёры
- Уса, префектура Оита, Япония (3 июля 1992)
- Кандзаки, префектура Сага, Япония (25 апреля 2000)
Символы
Герб Кёнджу представляет собой корону на фоне синего неба. Корона в данном случае символизирует прошлое города, когда он был столицей древнего государства Силла. Синее небо фона олицетворяет светлое будущее города, а шесть звёзд, расположенных на небе — это шесть поселений, с которых началась история Силла[23].
Галерея
- Korea-Gyeongju-Namsan-Chilbulam-01.jpg
Чхильбурам на горе Намсан.
- Korea-Silla-Cheonmado-01.jpg
Чхонмадо, картина V-VI-го веков из Чхонсахона.
- Gyeongju anapji pond 2006-03-24.JPG
Пруд Анапчи.
- Gyeongjuviewfromoldwall.JPG
Вид на Кёнджу из Панвольсона.
- Divine Bell of King Seongdeok.JPG
- View from Unification Memorial at Kyŏngju.jpg
Мемориал объединения Трёх государств
См. также
Напишите отзыв о статье "Кёнджу"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.gyeongju.go.kr/industry/agriculture/info.asp?main=5&sub=1&cor=5 농축수산]. Gyeongju City website(недоступная ссылка — история). Проверено 7 июля 2005.
- ↑ [www.gyeongju.go.kr/administrative/organization/enviroment_01.asp?main=1&sub=2&cor=1 위치와 자연지리]. Gyeongju City website(недоступная ссылка — история). Проверено 15 июля 2005.
- ↑ Kang (2002), стр. 6.
- ↑ 1 2 3 4 Lee, Ki-baek (Tr. by E.W. Wagner & E.J. Schulz). A new history of Korea (rev. ed.). — Seoul: Ilchogak, 1984. — ISBN ISBN 89-337-0204-0.
- ↑ 1 2 Университет Кукмин, факультет истории Кореи. 경주문화권 (Кёнджу Мунхвагвон. Культурное наследие Кёнджу.). — Сеул:역사공간, 2004. — ISBN ISBN 89-90848-02-4.
- ↑ [gyeongju.gyeongbuk.kr/program/publicsil/condition/lstDetailCondition.asp?Con01Code=298&Kwa01Code=b_dongcheon&T=%C0%AF%B7%A1&N=T 유래]. Cheonbuk-myeon (Gyeongju City website)(недоступная ссылка — история). Проверено 11 июля 2005.
- ↑ 1 2 Cumings, Bruce. Korea's place in the sun: A modern history. — New York: Norton, 1997. — ISBN ISBN 0-393-31681-5.
- ↑ 1 2 [www.gyeongju.go.kr/administration/tonggye/statistical/003_001.htm 1. Population Trend]. Statistical yearbook of Gyeongju 2004(недоступная ссылка — история). Проверено 4 июля 2005. (англ.)
- ↑ [www.gyeongju.go.kr/administration/tonggye/statistical/003_007.htm 7. Internal Migration]. Statistical yearbook of Gyeongju 2004(недоступная ссылка — история). Проверено 4 июля 2005. (англ.)
- ↑ [www.gyeongju.go.kr/administration/tonggye/statistical/003_006.htm 6. Vital Statistics]. Statistical yearbook of Gyeongju 2004(недоступная ссылка — история). Проверено 4 июля 2005. (англ.)
- ↑ [www.gyeongju.go.kr/administration/tonggye/statistical/003_008.htm 8. Registered Foreigners by Major Nationality]. Statistical yearbook of Gyeongju 2004(недоступная ссылка — история). Проверено 4 июля 2005. (англ.)
- ↑ [www.gyeongju.go.kr/administration/tonggye/statistical/005_003.htm 3. Number of Establishments and workers, by Industry]. Statistical yearbook of Gyeongju 2004(недоступная ссылка — история). Проверено 4 июля 2005. (англ.)
- ↑ [www.gyeongju.go.kr/administrative/organization/enviroment_12.asp?main=1&sub=2&cor=1 지역경제]. Gyeongju city website(недоступная ссылка — история). Проверено 4 июля 2005. (англ.)
- ↑ [www.gyeongju.go.kr/administration/tonggye/statistical/007_005.htm 5. Mineral Production]. Statistical yearbook of Gyeongju 2004(недоступная ссылка — история). Проверено 4 июля 2005.
- ↑ [www.candu.org/khnp.html KHNP Fact Sheet]. CANDU Owners Group website. Проверено 7 июля 2005. [www.webcitation.org/64wtBPOhc Архивировано из первоисточника 25 января 2012]. (англ.) См. также [www.khnp.co.kr/wolsong/ Официальный сайт] (кор.).
- ↑ [www.kbgjed.go.kr/edu/main1.asp 학교현황]. Gyeongju Bureau of Education website. Проверено 22 июля 2005. [www.webcitation.org/64wtBwyAV Архивировано из первоисточника 25 января 2012]. (англ.)
- ↑ Ким (1982), стр. 30.
- ↑ Ким, 2003, стр. 136—152.
- ↑ Перечисляются, к примеру в книге Handbook of Koreaи на сайте [whc.unesco.org/archive/repcom00.htm#976 World Heritage Committee twenty-fourth session]. UNESCO WHC Archive. Проверено 9 июля 2005. [www.webcitation.org/64wtDlMMd Архивировано из первоисточника 25 января 2012]. (англ.).
- ↑ Ли Сон Гю. (2003). 문학 작품에 나타난 방언. (Munhak jakpum-e natanan bang-eon. Диалект, встречающийся в литературных произведениях). Sae Gugeo Saenghwal 13(4). [www.korean.go.kr/nkview/nklife/2003_4/13_3.html] (кор.)
- ↑ 1 2 [www.hoteltravel.com/south_korea/gyeongju/guides/activities_sports.htm Gyeongju Sports & Recreation, Activities for children in Gyeongju — HotelTravel.com]
- ↑ [www.footiemap.com/allclubs.php?co=skorea&season=2008 Footiemap.com — All Top Tier South Korean Football Clubs]
- ↑ [www.gyeongju.go.kr/eng/01/01.asp Символы Кёнджу] (англ.)
Ссылки
- [www.gyeongju.go.kr/eng/main/index.asp Официальный сайт города] (англ.)
- [wiki.galbijim.com/Gyeongju Страница города в вики-энциклопедии Galbijim] (англ.)
- [russian.tour2korea.com/03Sightseeing/DestinationsByRegions/depth02.asp?konum=1&kosm=m3_1&Address=29207&Address2=25712 Достопримечательности Кёнджу]
Литература
- Kang, Bong W. (2002). A study of success and failure in the water management of the Buk Chun in Kyongju, Korea. Paper delivered at the Eighteenth Congress of the International Commission on Irrigation and Drainage.
- Kim, Deok-muk. 전국의 기도터와 굿당 (Jeon-gukui gidoteo wa gutdang. Tr. "Sites of Buddhist prayer and shamanic practice nationwide"). — Seoul:한국민속기록보존소, 2003. — ISBN ISBN 89-953630-3-7. (кор.)
- Kim, Won-yong. (1982). Kyŏngju: The homeland of Korean culture. Korea Journal 22(9), pp. 25-32. [www.ekoreajournal.net/archive/detail.jsp?VOLUMENO=22&BOOKNUM=9&PAPERNUM=3&TOTALSEARCH=Kyongju&AUTHORENAME=&PAPERTITLE=&KEYWORD=&PAPERTYPE=0&SUBJECT=0&STARTYEAR=&ENDYEAR=&LISTOPTION=1&KEYPAGE=10&PAGE=1] (англ.)
- Kookmin University, Department of Korean History. 경주문화권 (Gyeongju Munhwagwon. The Gyeongju cultural area.). — Seoul:역사공간, 2004. — ISBN ISBN 89-90848-02-4. (англ.)
- Korean Overseas Information Service. Handbook of Korea (11th ed.). — Seoul: Hollym, 2003. — ISBN ISBN 1-56591-212-8.
- Lee, Ki-baek (Tr. by E.W. Wagner & E.J. Schulz). A new history of Korea (rev. ed.). — Seoul: Ilchogak, 1984. — ISBN ISBN 89-337-0204-0.
- Nilsen, Robert. South Korea. — Moon Handbooks. — ISBN ISBN 1-56691-418-3. (англ.)
| ||||||||
 |
Эта статья входит в число хороших статей русскоязычного раздела Википедии. |
Отрывок, характеризующий Кёнджу
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.
– Ах, да, больницы, лекарства. У него удар, он умирает, а ты пустил ему кровь, вылечил. Он калекой будет ходить 10 ть лет, всем в тягость. Гораздо покойнее и проще ему умереть. Другие родятся, и так их много. Ежели бы ты жалел, что у тебя лишний работник пропал – как я смотрю на него, а то ты из любви же к нему его хочешь лечить. А ему этого не нужно. Да и потом,что за воображенье, что медицина кого нибудь и когда нибудь вылечивала! Убивать так! – сказал он, злобно нахмурившись и отвернувшись от Пьера. Князь Андрей высказывал свои мысли так ясно и отчетливо, что видно было, он не раз думал об этом, и он говорил охотно и быстро, как человек, долго не говоривший. Взгляд его оживлялся тем больше, чем безнадежнее были его суждения.
– Ах это ужасно, ужасно! – сказал Пьер. – Я не понимаю только – как можно жить с такими мыслями. На меня находили такие же минуты, это недавно было, в Москве и дорогой, но тогда я опускаюсь до такой степени, что я не живу, всё мне гадко… главное, я сам. Тогда я не ем, не умываюсь… ну, как же вы?…
– Отчего же не умываться, это не чисто, – сказал князь Андрей; – напротив, надо стараться сделать свою жизнь как можно более приятной. Я живу и в этом не виноват, стало быть надо как нибудь получше, никому не мешая, дожить до смерти.
– Но что же вас побуждает жить с такими мыслями? Будешь сидеть не двигаясь, ничего не предпринимая…
– Жизнь и так не оставляет в покое. Я бы рад ничего не делать, а вот, с одной стороны, дворянство здешнее удостоило меня чести избрания в предводители: я насилу отделался. Они не могли понять, что во мне нет того, что нужно, нет этой известной добродушной и озабоченной пошлости, которая нужна для этого. Потом вот этот дом, который надо было построить, чтобы иметь свой угол, где можно быть спокойным. Теперь ополчение.
– Отчего вы не служите в армии?
– После Аустерлица! – мрачно сказал князь Андрей. – Нет; покорно благодарю, я дал себе слово, что служить в действующей русской армии я не буду. И не буду, ежели бы Бонапарте стоял тут, у Смоленска, угрожая Лысым Горам, и тогда бы я не стал служить в русской армии. Ну, так я тебе говорил, – успокоиваясь продолжал князь Андрей. – Теперь ополченье, отец главнокомандующим 3 го округа, и единственное средство мне избавиться от службы – быть при нем.
– Стало быть вы служите?
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.
Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.
Они подъехали к разлившейся реке, которую им надо было переезжать на пароме. Пока устанавливали коляску и лошадей, они прошли на паром.
Князь Андрей, облокотившись о перила, молча смотрел вдоль по блестящему от заходящего солнца разливу.
– Ну, что же вы думаете об этом? – спросил Пьер, – что же вы молчите?
– Что я думаю? я слушал тебя. Всё это так, – сказал князь Андрей. – Но ты говоришь: вступи в наше братство, и мы тебе укажем цель жизни и назначение человека, и законы, управляющие миром. Да кто же мы – люди? Отчего же вы всё знаете? Отчего я один не вижу того, что вы видите? Вы видите на земле царство добра и правды, а я его не вижу.
Пьер перебил его. – Верите вы в будущую жизнь? – спросил он.
– В будущую жизнь? – повторил князь Андрей, но Пьер не дал ему времени ответить и принял это повторение за отрицание, тем более, что он знал прежние атеистические убеждения князя Андрея.
– Вы говорите, что не можете видеть царства добра и правды на земле. И я не видал его и его нельзя видеть, ежели смотреть на нашу жизнь как на конец всего. На земле, именно на этой земле (Пьер указал в поле), нет правды – всё ложь и зло; но в мире, во всем мире есть царство правды, и мы теперь дети земли, а вечно дети всего мира. Разве я не чувствую в своей душе, что я составляю часть этого огромного, гармонического целого. Разве я не чувствую, что я в этом огромном бесчисленном количестве существ, в которых проявляется Божество, – высшая сила, как хотите, – что я составляю одно звено, одну ступень от низших существ к высшим. Ежели я вижу, ясно вижу эту лестницу, которая ведет от растения к человеку, то отчего же я предположу, что эта лестница прерывается со мною, а не ведет дальше и дальше. Я чувствую, что я не только не могу исчезнуть, как ничто не исчезает в мире, но что я всегда буду и всегда был. Я чувствую, что кроме меня надо мной живут духи и что в этом мире есть правда.
– Да, это учение Гердера, – сказал князь Андрей, – но не то, душа моя, убедит меня, а жизнь и смерть, вот что убеждает. Убеждает то, что видишь дорогое тебе существо, которое связано с тобой, перед которым ты был виноват и надеялся оправдаться (князь Андрей дрогнул голосом и отвернулся) и вдруг это существо страдает, мучается и перестает быть… Зачем? Не может быть, чтоб не было ответа! И я верю, что он есть…. Вот что убеждает, вот что убедило меня, – сказал князь Андрей.
– Ну да, ну да, – говорил Пьер, – разве не то же самое и я говорю!
– Нет. Я говорю только, что убеждают в необходимости будущей жизни не доводы, а то, когда идешь в жизни рука об руку с человеком, и вдруг человек этот исчезнет там в нигде, и ты сам останавливаешься перед этой пропастью и заглядываешь туда. И, я заглянул…
– Ну так что ж! вы знаете, что есть там и что есть кто то? Там есть – будущая жизнь. Кто то есть – Бог.
Князь Андрей не отвечал. Коляска и лошади уже давно были выведены на другой берег и уже заложены, и уж солнце скрылось до половины, и вечерний мороз покрывал звездами лужи у перевоза, а Пьер и Андрей, к удивлению лакеев, кучеров и перевозчиков, еще стояли на пароме и говорили.
– Ежели есть Бог и есть будущая жизнь, то есть истина, есть добродетель; и высшее счастье человека состоит в том, чтобы стремиться к достижению их. Надо жить, надо любить, надо верить, – говорил Пьер, – что живем не нынче только на этом клочке земли, а жили и будем жить вечно там во всем (он указал на небо). Князь Андрей стоял, облокотившись на перила парома и, слушая Пьера, не спуская глаз, смотрел на красный отблеск солнца по синеющему разливу. Пьер замолк. Было совершенно тихо. Паром давно пристал, и только волны теченья с слабым звуком ударялись о дно парома. Князю Андрею казалось, что это полосканье волн к словам Пьера приговаривало: «правда, верь этому».
Князь Андрей вздохнул, и лучистым, детским, нежным взглядом взглянул в раскрасневшееся восторженное, но всё робкое перед первенствующим другом, лицо Пьера.
– Да, коли бы это так было! – сказал он. – Однако пойдем садиться, – прибавил князь Андрей, и выходя с парома, он поглядел на небо, на которое указал ему Пьер, и в первый раз, после Аустерлица, он увидал то высокое, вечное небо, которое он видел лежа на Аустерлицком поле, и что то давно заснувшее, что то лучшее что было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе. Чувство это исчезло, как скоро князь Андрей вступил опять в привычные условия жизни, но он знал, что это чувство, которое он не умел развить, жило в нем. Свидание с Пьером было для князя Андрея эпохой, с которой началась хотя во внешности и та же самая, но во внутреннем мире его новая жизнь.
Уже смерклось, когда князь Андрей и Пьер подъехали к главному подъезду лысогорского дома. В то время как они подъезжали, князь Андрей с улыбкой обратил внимание Пьера на суматоху, происшедшую у заднего крыльца. Согнутая старушка с котомкой на спине, и невысокий мужчина в черном одеянии и с длинными волосами, увидав въезжавшую коляску, бросились бежать назад в ворота. Две женщины выбежали за ними, и все четверо, оглядываясь на коляску, испуганно вбежали на заднее крыльцо.
– Это Машины божьи люди, – сказал князь Андрей. – Они приняли нас за отца. А это единственно, в чем она не повинуется ему: он велит гонять этих странников, а она принимает их.
– Да что такое божьи люди? – спросил Пьер.
Князь Андрей не успел отвечать ему. Слуги вышли навстречу, и он расспрашивал о том, где был старый князь и скоро ли ждут его.
Старый князь был еще в городе, и его ждали каждую минуту.
Князь Андрей провел Пьера на свою половину, всегда в полной исправности ожидавшую его в доме его отца, и сам пошел в детскую.
– Пойдем к сестре, – сказал князь Андрей, возвратившись к Пьеру; – я еще не видал ее, она теперь прячется и сидит с своими божьими людьми. Поделом ей, она сконфузится, а ты увидишь божьих людей. C'est curieux, ma parole. [Это любопытно, честное слово.]
– Qu'est ce que c'est que [Что такое] божьи люди? – спросил Пьер
– А вот увидишь.
Княжна Марья действительно сконфузилась и покраснела пятнами, когда вошли к ней. В ее уютной комнате с лампадами перед киотами, на диване, за самоваром сидел рядом с ней молодой мальчик с длинным носом и длинными волосами, и в монашеской рясе.
На кресле, подле, сидела сморщенная, худая старушка с кротким выражением детского лица.
– Andre, pourquoi ne pas m'avoir prevenu? [Андрей, почему не предупредили меня?] – сказала она с кротким упреком, становясь перед своими странниками, как наседка перед цыплятами.
– Charmee de vous voir. Je suis tres contente de vous voir, [Очень рада вас видеть. Я так довольна, что вижу вас,] – сказала она Пьеру, в то время, как он целовал ее руку. Она знала его ребенком, и теперь дружба его с Андреем, его несчастие с женой, а главное, его доброе, простое лицо расположили ее к нему. Она смотрела на него своими прекрасными, лучистыми глазами и, казалось, говорила: «я вас очень люблю, но пожалуйста не смейтесь над моими ». Обменявшись первыми фразами приветствия, они сели.
– А, и Иванушка тут, – сказал князь Андрей, указывая улыбкой на молодого странника.
– Andre! – умоляюще сказала княжна Марья.
– Il faut que vous sachiez que c'est une femme, [Знай, что это женщина,] – сказал Андрей Пьеру.
– Andre, au nom de Dieu! [Андрей, ради Бога!] – повторила княжна Марья.
Видно было, что насмешливое отношение князя Андрея к странникам и бесполезное заступничество за них княжны Марьи были привычные, установившиеся между ними отношения.
– Mais, ma bonne amie, – сказал князь Андрей, – vous devriez au contraire m'etre reconaissante de ce que j'explique a Pierre votre intimite avec ce jeune homme… [Но, мой друг, ты должна бы быть мне благодарна, что я объясняю Пьеру твою близость к этому молодому человеку.]
– Vraiment? [Правда?] – сказал Пьер любопытно и серьезно (за что особенно ему благодарна была княжна Марья) вглядываясь через очки в лицо Иванушки, который, поняв, что речь шла о нем, хитрыми глазами оглядывал всех.
Княжна Марья совершенно напрасно смутилась за своих. Они нисколько не робели. Старушка, опустив глаза, но искоса поглядывая на вошедших, опрокинув чашку вверх дном на блюдечко и положив подле обкусанный кусочек сахара, спокойно и неподвижно сидела на своем кресле, ожидая, чтобы ей предложили еще чаю. Иванушка, попивая из блюдечка, исподлобья лукавыми, женскими глазами смотрел на молодых людей.
– Где, в Киеве была? – спросил старуху князь Андрей.
– Была, отец, – отвечала словоохотливо старуха, – на самое Рожество удостоилась у угодников сообщиться святых, небесных тайн. А теперь из Колязина, отец, благодать великая открылась…
– Что ж, Иванушка с тобой?
– Я сам по себе иду, кормилец, – стараясь говорить басом, сказал Иванушка. – Только в Юхнове с Пелагеюшкой сошлись…
Пелагеюшка перебила своего товарища; ей видно хотелось рассказать то, что она видела.
– В Колязине, отец, великая благодать открылась.
– Что ж, мощи новые? – спросил князь Андрей.
– Полно, Андрей, – сказала княжна Марья. – Не рассказывай, Пелагеюшка.
– Ни… что ты, мать, отчего не рассказывать? Я его люблю. Он добрый, Богом взысканный, он мне, благодетель, рублей дал, я помню. Как была я в Киеве и говорит мне Кирюша юродивый – истинно Божий человек, зиму и лето босой ходит. Что ходишь, говорит, не по своему месту, в Колязин иди, там икона чудотворная, матушка пресвятая Богородица открылась. Я с тех слов простилась с угодниками и пошла…
Все молчали, одна странница говорила мерным голосом, втягивая в себя воздух.
– Пришла, отец мой, мне народ и говорит: благодать великая открылась, у матушки пресвятой Богородицы миро из щечки каплет…
– Ну хорошо, хорошо, после расскажешь, – краснея сказала княжна Марья.
– Позвольте у нее спросить, – сказал Пьер. – Ты сама видела? – спросил он.
– Как же, отец, сама удостоилась. Сияние такое на лике то, как свет небесный, а из щечки у матушки так и каплет, так и каплет…
– Да ведь это обман, – наивно сказал Пьер, внимательно слушавший странницу.
– Ах, отец, что говоришь! – с ужасом сказала Пелагеюшка, за защитой обращаясь к княжне Марье.
– Это обманывают народ, – повторил он.
– Господи Иисусе Христе! – крестясь сказала странница. – Ох, не говори, отец. Так то один анарал не верил, сказал: «монахи обманывают», да как сказал, так и ослеп. И приснилось ему, что приходит к нему матушка Печерская и говорит: «уверуй мне, я тебя исцелю». Вот и стал проситься: повези да повези меня к ней. Это я тебе истинную правду говорю, сама видела. Привезли его слепого прямо к ней, подошел, упал, говорит: «исцели! отдам тебе, говорит, в чем царь жаловал». Сама видела, отец, звезда в ней так и вделана. Что ж, – прозрел! Грех говорить так. Бог накажет, – поучительно обратилась она к Пьеру.
– Как же звезда то в образе очутилась? – спросил Пьер.
– В генералы и матушку произвели? – сказал князь Aндрей улыбаясь.
Пелагеюшка вдруг побледнела и всплеснула руками.
– Отец, отец, грех тебе, у тебя сын! – заговорила она, из бледности вдруг переходя в яркую краску.
– Отец, что ты сказал такое, Бог тебя прости. – Она перекрестилась. – Господи, прости его. Матушка, что ж это?… – обратилась она к княжне Марье. Она встала и чуть не плача стала собирать свою сумочку. Ей, видно, было и страшно, и стыдно, что она пользовалась благодеяниями в доме, где могли говорить это, и жалко, что надо было теперь лишиться благодеяний этого дома.
– Ну что вам за охота? – сказала княжна Марья. – Зачем вы пришли ко мне?…
– Нет, ведь я шучу, Пелагеюшка, – сказал Пьер. – Princesse, ma parole, je n'ai pas voulu l'offenser, [Княжна, я право, не хотел обидеть ее,] я так только. Ты не думай, я пошутил, – говорил он, робко улыбаясь и желая загладить свою вину. – Ведь это я, а он так, пошутил только.
Пелагеюшка остановилась недоверчиво, но в лице Пьера была такая искренность раскаяния, и князь Андрей так кротко смотрел то на Пелагеюшку, то на Пьера, что она понемногу успокоилась.
Странница успокоилась и, наведенная опять на разговор, долго потом рассказывала про отца Амфилохия, который был такой святой жизни, что от ручки его ладоном пахло, и о том, как знакомые ей монахи в последнее ее странствие в Киев дали ей ключи от пещер, и как она, взяв с собой сухарики, двое суток провела в пещерах с угодниками. «Помолюсь одному, почитаю, пойду к другому. Сосну, опять пойду приложусь; и такая, матушка, тишина, благодать такая, что и на свет Божий выходить не хочется».
Пьер внимательно и серьезно слушал ее. Князь Андрей вышел из комнаты. И вслед за ним, оставив божьих людей допивать чай, княжна Марья повела Пьера в гостиную.
– Вы очень добры, – сказала она ему.
– Ах, я право не думал оскорбить ее, я так понимаю и высоко ценю эти чувства!
Княжна Марья молча посмотрела на него и нежно улыбнулась. – Ведь я вас давно знаю и люблю как брата, – сказала она. – Как вы нашли Андрея? – спросила она поспешно, не давая ему времени сказать что нибудь в ответ на ее ласковые слова. – Он очень беспокоит меня. Здоровье его зимой лучше, но прошлой весной рана открылась, и доктор сказал, что он должен ехать лечиться. И нравственно я очень боюсь за него. Он не такой характер как мы, женщины, чтобы выстрадать и выплакать свое горе. Он внутри себя носит его. Нынче он весел и оживлен; но это ваш приезд так подействовал на него: он редко бывает таким. Ежели бы вы могли уговорить его поехать за границу! Ему нужна деятельность, а эта ровная, тихая жизнь губит его. Другие не замечают, а я вижу.
В 10 м часу официанты бросились к крыльцу, заслышав бубенчики подъезжавшего экипажа старого князя. Князь Андрей с Пьером тоже вышли на крыльцо.
– Это кто? – спросил старый князь, вылезая из кареты и угадав Пьера.
– AI очень рад! целуй, – сказал он, узнав, кто был незнакомый молодой человек.
Старый князь был в хорошем духе и обласкал Пьера.
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.
Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.
Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.
Вступив снова в эти определенные условия полковой жизни, Ростов испытал радость и успокоение, подобные тем, которые чувствует усталый человек, ложась на отдых. Тем отраднее была в эту кампанию эта полковая жизнь Ростову, что он, после проигрыша Долохову (поступка, которого он, несмотря на все утешения родных, не мог простить себе), решился служить не как прежде, а чтобы загладить свою вину, служить хорошо и быть вполне отличным товарищем и офицером, т. е. прекрасным человеком, что представлялось столь трудным в миру, а в полку столь возможным.
Ростов, со времени своего проигрыша, решил, что он в пять лет заплатит этот долг родителям. Ему посылалось по 10 ти тысяч в год, теперь же он решился брать только две, а остальные предоставлять родителям для уплаты долга.
Армия наша после неоднократных отступлений, наступлений и сражений при Пултуске, при Прейсиш Эйлау, сосредоточивалась около Бартенштейна. Ожидали приезда государя к армии и начала новой кампании.
Павлоградский полк, находившийся в той части армии, которая была в походе 1805 года, укомплектовываясь в России, опоздал к первым действиям кампании. Он не был ни под Пултуском, ни под Прейсиш Эйлау и во второй половине кампании, присоединившись к действующей армии, был причислен к отряду Платова.
Отряд Платова действовал независимо от армии. Несколько раз павлоградцы были частями в перестрелках с неприятелем, захватили пленных и однажды отбили даже экипажи маршала Удино. В апреле месяце павлоградцы несколько недель простояли около разоренной до тла немецкой пустой деревни, не трогаясь с места.
Была ростепель, грязь, холод, реки взломало, дороги сделались непроездны; по нескольку дней не выдавали ни лошадям ни людям провианта. Так как подвоз сделался невозможен, то люди рассыпались по заброшенным пустынным деревням отыскивать картофель, но уже и того находили мало. Всё было съедено, и все жители разбежались; те, которые оставались, были хуже нищих, и отнимать у них уж было нечего, и даже мало – жалостливые солдаты часто вместо того, чтобы пользоваться от них, отдавали им свое последнее.
