Кёнигсбергская обсерватория

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Кёнигсбергская обсерватория

Здание Кёнигсбергской Обсерватории
Оригинал названия

Sternwarte Königsberg

Тип

астрономическая обсерватория

Код

058 ([newton.dm.unipi.it/neodys/index.php?pc=2.1.2&o=058&ab=0 наблюдения])

Расположение

Калининград, Россия

Координаты
Высота

15 м

Дата открытия

12 ноября 1813 года

Дата закрытия

25 августа 1944 года

Кёнигсбергская обсерватория Кёнигсбергского университета (Альбертина) (нем. Sternwarte Königsberg) — прусская астрономическая обсерватория, располагавшаяся на территории современного Калининграда (Россия). В ней работали такие известные астрономы как: Фридрих Вильгельм Бессель, Фридрих Вильгельм Аргеландер и Артур Ауверс. В 1838 году Ф. В. Бессель провел первые научно достоверные измерения годичного параллакса для звезды 61 Лебедя. В конце августа 1944 года обсерватория была уничтожена во время бомбардировок Королевскими военно-воздушными силами Великобритании. Данная обсерватория была внесена в список кодов обсерваторий Центра Малых Планет уже после своего разрушения под названием «Kaliningrad», что создало ошибочное представление о существовании астрономической обсерватории при Калининградском государственном университете (Калининградская обсерватория), чего в реальности нет.





Приглашение Вильгельма Бесселя

Несмотря на потрясения, связанные с Наполеоновскими войнами, под влиянием министра образования Вильгельма Гумбольдта прусское правительство принимает программу развития университета Кёнигсберга. Она в себя включала и создание обсерватории.

В 1809 году приглашают в Кёнигсберг астронома Фридриха Вильгельма Бесселя. Ему предложили построить там обсерваторию, оснастить её необходимыми инструментами за казённый счёт, а затем возглавить её и еще ставку преподавателя. Он также обеспечивался бесплатным жильём при будущей обсерватории и бесплатным топливом. 27 марта 1810 года Бессель отправляется в Кёнигсберг.

[1]В Кёнигсберге Фридрих Вильгельм Бессель создал обсерваторию и выполнил самые значительные из своих работ, читал лекции в университете. Именно с Кёнигсбергом были тесно связаны его общественная деятельность и семейная жизнь. Здесь он прожил 36 лет, и здесь он был погребён. Кёнигсберг начала XIX века — провинциальный город Пруссии, с готическим кафедральным собором XIV века, почтенного возраста университетом, морской гаванью Пиллау и старинным рыцарским замком. Изначально Кёнигсбергский университет должен был стать одним из идеологических инструментов в колонизаторской политике бывших рыцарей-завоевателей (тевтонцев). Первые два с половиной века существования университета жизнь университета проходила среди бесплодных религиозно-догматических распрей. Если добавить к этому суровый (по европейским меркам) климат Восточной Пруссии и отдалённость города от основных центров немецкой науки, то становится понятным, почему к началу XIX века Кёнигсбергский университет был в научном отношении одним из наиболее отсталых академических заведений в Прусском государстве. Например, на философском и медицинском факультетах этого университета в то время училось всего 11 студентов, а всего в университете — 332 студента. Обсерватории там тоже не было, что кажется даже немного странным, учитывая, что Кёнигсберг был городом-портом. После подписания же Тильзитского мира прусский король Фридрих Вильгельм III жил в Кёнигсберге, что заставило его присмотреться к нуждам этого города. Приглашение Бесселя как раз и было одним из следствий этого. В Кёнигсбергский университет привлекаются свежие научные силы.

В Кёнигсберге его встретили очень благожелательно. Несмотря на отсутствие педагогического опыта, начало педагогической работы оказалось вполне удачным: лекции читал весьма охотно и при полной аудитории. Но некоторые проблемы всё же были — руководство философского факультета негативно относилось к тому, что у них преподаёт человек без учёных степеней. Бесселю ясно дали понять, что ему нужен диплом. Как и всегда в трудную минуту, Бессель обратился за помощью к своим друзьям — Ольберсу и Гауссу, написав им о своих проблемах. Благодаря им Бессель заочно получил диплом докторской степени философского факультета Геттингенского университета. Эти проблемы были связаны с напряжёнными отношениями между старым консервативным крылом университета и новыми молодыми силами. Зато это способствовало сплочению молодых учёных. Были созданы 2 редколлегии, естественнонаучная и гуманитарная. Естественники выпустили первый том своих трудов в 1812 году под названием «Кёнигсбергский архив естествознания и математики». Бессель написал для этого сборника четыре работы: две по математике и две по астрономииСатурне и «Некоторые результаты наблюдений Брадлея»). Работы Бесселя имели исключительное значение для развития астрономии. Трудно себе представить более полное сочетание гениального теоретика с блестящим практиком; введённые им приёмы наблюдения и их обработки служили непревзойдёнными образцами.

Создание обсерватории

Начало строительства обсерватории задерживалось: Бессель приехал в Кёнигсберг с проектом, казавшемся ему неудовлетворительным, не было даже выбрано место для строительства. Выбирал Бессель между двумя местами, он передал бумаги в военное ведомство, где тоже не смогли выбрать и отправили их в Берлин, где они пролежали ещё 6 недель. В итоге место было выбрано — холм Буттерберг, на самой высокой северо-западной части старого городского вала. Строительство шло медленно и неровно. Трудности прежде всего возникали из-за нехватки средств, что неудивительно: страна была разорена недавней войной, огромная контрибуция, которую Пруссия платила Наполеону, опустошала государственную казну, крайне тяжёлым было политическое положение. Летом 1811 года строительство замерло совсем. Он уже начал помышлять о переезде на другое место, но всё-таки осенью 1811 года ему удаётся достать денег, и он решил остаться в Кёнигсберге. Летом 1812 года через Кёнигсберг проезжал Наполеон Бонапарт, пожелавший осмотреть город. Он был поражён тем, что прусский король мог думать о таких вещах (строительстве обсерватории), в такое время. К ноябрю 1813 года обсерватория была построена, и 12 ноября Бессель выполнил там первые наблюдения. Обсерватория была скромной по размерам. В плане здание имело форму креста, слегка вытянутого с востока на запад. В этом направлении длина здания составляла 26 метров, длина «перекладины креста» в направлении север-юг равнялась 18,4 м. Внешний архитектурный облик обсерватории формировали три главных объёма: двухэтажное, почти квадратное в плане восточное крыло размером 12×13 м, одноэтажная «перекладина» шириною 5,8 м и одноэтажное западное крыло размером около 7×8 м. Главный вход располагался в центре восточной стены и вёл в коридор первого этажа. Все помещения обсерватории соединялись между собой, и можно было попасть в любое из них, не выходя наружу. Важнейшей задачей астрономии первых десятилетий XIX века оставалось определение точных положений светил. Под воздействием этой целевой установки формировалась инструментальная база большинства европейских обсерваторий того времени. Главными приборами были «неподвижные» меридианные инструменты (пассажный, вертикальный круг, позже — меридианный круг), служившие для абсолютных определений координат светил, а также «подвижный» телескоп-рефрактор с микрометром для точных дифференциальных измерений малых углов. С помощью рефрактора определялись положения спутников планет, двойных звёзд, наблюдались кометы и астероиды. Эта тенденция отразилась как в первоначальном оснащении Кёнигсбергской обсерватории, так и в последующих приобретениях Бесселя. Фридрих Бессель восторженно говорит о том счастье, которое испытывает, заведуя таким великолепным, полностью удовлетворяющим его желания учреждением. Бесселю удалось собрать много очень хороших инструментов для своей обсерватории, а в последующие годы инструментальные средства обновлялись и совершенствовались. Частично оборудование обсерватории изготовлялось по чертежам Бесселя и послужило прототипом и образцом для всех других обсерваторий этой эпохи. Была также создана очень большая для обсерватории того времени библиотека — на 2650 томов, преимущественно по астрономии, математике и географии. Основная масса книг была написана при жизни Бесселя. Полностью представлены важнейшие периодические научные издания («Всеобщие географические эфемериды», «Ежемесячные корреспонденции», «Журнал теоретической и прикладной математики» и т. д.). Также были книги, являвшиеся библиографической редкостью, например, «О вращениях небесных сфер» Н. Коперника. Библиотека была образцовым книжным собранием подобного рода и свидетельством глубины и разносторонности научных интересов её собирателя.

Становление нового астрономического центра Европы

Изначально обсерватория была оснащена малыми инструментами, что значительно ограничивало возможные работы. В первые годы работы Бессель проводит проверку точности координат каталога звезд Джеймса Брэдли, что содержал 3000 объектов. В 1818 году публикует работу «Фундаментальная астрономия» (Fundamenta astronomiae). В 1819 году обсерватория приобретает более крупные инструменты, что позволяют Бесселю с бОльшей точностью измерять координаты звезд. В последующие годы он с высокой точностью определил координаты более 75 000 звезд. С 1820 по 1823 года его помощником был Фридрих Вильгельм Август Аргеландер.

В 1829 году был приобретен гелиометр, позволяющий измерять с высокой точностью расстояния между рядом расположенными звездами. После данной покупки Бессель смог подступиться к проблеме, что была не решаема уже на протяжении 300 лет — измерение параллаксов звезд. Из отдельных работ Бесселя важнейшая состояла в том, что он был одним из первых астрономов, решившем вековую задачу о параллаксе звёзд, о масштабе Вселенной. Вслед за В. Я. Струве, который в 1837 г. впервые определил расстояние до звезды Вега в созвездии Лиры, в 1838 году при помощи гелиометра определил параллакс звезды 61 Лебедя, измерив т.о. расстояние до неподвижных звёзд. Эта звезда оказалась одной из ближайших к Солнечной системе. Выбрал 61 Лебедя Бессель из-за большого собственного движения, что указывало на малое расстояние до неё. Также Бессель разработал теорию солнечных затмений, определил массы планет и элементы спутников Сатурна. Наблюдая в течение ряда лет яркие звезды Сириус и Процион, Бессель обнаружил в их движении такие особенности, которые можно было объяснить только тем, что эти звезды имеют спутники. Но эти спутники настолько слабы по светимости, что их нельзя было увидеть в телескопы. Предположение Бесселя впоследствии подтвердились: в 1862 г. был обнаружен спутник звезды Сириус, а в 1896 г. — спутник Проциона. Бессель, исследуя форму хвоста кометы Галлея, впервые объяснил её направление действием отталкивающих сил, исходящих из Солнца.[2]

Во время работы Бесселя Кёнигсберг стал одним из ведущих исследовательских центров в области астрономии среди Европейских стран.

Вторая половина XIX века — первая половина XX века

Первая фотография полного солнечного затмения в истории человечества была получена с использованием технологии дагеротипии в Кёнигсбергской обсерватории 28 июля 1851 года. Её автором стал Берковский (Berkowski), местный дагеротипист и наблюдатель в Королевской обсерватории. Его имя никогда не было опубликовано. Для съемки использовался маленький рефрактор (D=61 мм, F=812мм), что был прикреплен к 15,8-см фраунгоферовскому гелиометру у которого было часовое ведение. Сразу после начала полной фазы затмения была начата 84-секундная экспозиция кадра. Что впоследствии и стало первым снимком солнечной короны.[3] Центр полосы затмения проходил в 30 км западнее Кёнигсбергской обсерватории и продолжительность полной фазы составила 2 минуты 55 секунд.[4]

С 1846 по 1901 года на Кёнигсбергской обсерватории проводились астрометрические наблюдения малых планет главного пояса астероидов[5].

Ближайший бастион к обсерватории, построенный в 18551860 гг, получил название «Штернварте» (нем. Bastion Sternwarte — что переводится с немецкого как «Бастион-Обсерватория»; в советское время утвердилось название «Астрономический Бастион»).

В 1910 году вал Астрономического бастиона был снесен. От бастиона остался только редюит (внутренняя часть) полукруглое двухэтажное сооружение, имеющее мощный кирпичный свод, на нем сохранилось земляное покрытие. Во времена Третьего рейха редюит бастиона принадлежал гестапо.

Директора Кёнигсбергской Обсерватории

  1. 18131846   Бессель, Фридрих Вильгельм
  2. 18461855   Август-Людвиг Буш
  3. 18551859   Эдуард Лютер и Мориц-Людвиг-Георг Вихман
  4. 18591887   Эдуард Лютер
  5. 18881894   Карл-Фридрих-Вильгельм Петерс
  6. 18951904   Герман Оттович Струве
  7. 19041919   Ганс Баттерман
  8. 19191944   Эрих Пжибиллок

История после разрушения обсерватории

В конце августа 1944 года город Кёнигсберг подвергся массированным бомбардировкам Королевскими военно-воздушными силами Великобритании. В ходе этих налетов был уничтожен Кёнигсбергский университет (80 % построек) и Кёнигсбергская обсерватория.

Штурм города советскими войсками в ходе Восточно-прусской операции начался 6 апреля 1945 года; особой ожесточённостью отличался бой за форт № 5 «Король Фридрих-Вильгельм III», охранявший северо-западные подступы к городу, что было вблизи места ранее разрушенной обсерватории. «Астрономический» бастион образовывал одну из последних оборонительных позиций фашистских войск. 9 апреля над башней «Дер Дона» было поднято красное знамя, обозначившее конец немецкой истории города. Но Астрономический Бастион сохранился.

По решению Потсдамской конференции северная часть немецкой провинции Восточная Пруссия, вместе со своей столицей Кёнигсбергом, временно была передана Советскому Союзу. Позднее, при подписании договоров о границах Калининградская область полностью признана владениями Советского Союза. 4 июля 1946 года после смерти «всесоюзного старосты» М. И. Калинина в его честь Кёнигсберг был переименован в Калининград, хотя Калинин не имел никакого прямого отношения к этому городу.

В послевоенное время (19502000 гг) Астрономический Бастион частично использовался облвоенкоматом в качестве сборного пункта призывников, частично разрушен и на этом месте возведен памятник 1200 героям-гвардейцам, павшим при штурме крепости. C 2000 г. по 2008 г. бастион «Штернварте» являлся местом постоянной дислокации калининградского ОМОНа. В марте 2008 года было сообщено, что Бастион «Астрономический» был продан рыбопромышленной компании ООО "Морская звезда", председателем совета директоров которой является депутат Государственной думы от партии Единая Россия Асанбуба Нюдербегов.[6]

Основные инструменты

Основные достижения в Кёнигсбергской обсерватории

Известные сотрудники обсерватории

Адрес

Холм Буттерберг. Ближайший бастион «Штернварте» (Астрономический Бастион) расположен на пересечение ул. Горной и Гвардейского проспекта города Калининград.

Галерея

Напишите отзыв о статье "Кёнигсбергская обсерватория"

Примечания

  1. Начало копируемого текста из статьи Бессель, Фридрих Вильгельм
  2. Окончание копируемого текста из статьи Бессель, Фридрих Вильгельм
  3. [sunearthday.nasa.gov/2006/locations/firstphoto.php NASA: Пара слов о первом снимке солнечного затмения]
  4. [xjubier.free.fr/en/site_pages/solar_eclipses/xSE_GoogleMapFull.php?Ecl=+18510728&Acc=2&Umb=1&Lmt=1&Mag=0 Интерактивная карта затмения 28 июля 1851 года]
  5. [hamilton.dm.unipi.it/~astdys/mpcobs/sites/058.rwo Астрометрические наблюдения астероидов с 1846 по 1901 года]
  6. [www.regnum.ru/news/966970.html В Калининграде депутат Госдумы купил памятник истории — Астрономический бастион XIX века]

Ссылки

  • [www.panoramio.com/photo/29330181 Здесь была астрономическая обсерватория Фридриха Вильгельма Бесселя. There was an astronomical observatory of Friedrich Wilhelm Bessel here] — фотография могилы Фридриха Вильгельма Бесселя на месте бывшей Кёнигсбергской обсерватории

Полное солнечное затмение 28 июля 1851 года:

  • [books.google.ru/books?id=IlcsYGLZzMcC&pg=PA128&lpg=PA128&dq=Berkowski,+K%C3%B6nigsberg&source=bl&ots=7duo5AnRMk&sig=hbzlgEB7vEZGIWoHclBEoBJ8wOU&hl=ru&ei=YEEJS--tNZ_smwPf6LC8Cg&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=5&ved=0CCAQ6AEwBA#v=onepage&q=Berkowski%2C%20K%C3%B6nigsberg&f=false Все варианты обработки дагеротипа Berkowski]
  • [sunearthday.nasa.gov/2006/locations/firstphoto.php Страница NASA о первом снимке солнечной короны]
  • [adsabs.harvard.edu/abs/2005AcHA...25..128S On the Berkowski daguerreotype (Königsberg, 1851 July 28): the first correctly-exposed photograph of the solar corona]
  • [adsabs.harvard.edu/abs/2003ANS...324...91S On the Berkowski Daguerreotype (Konigsberg, 1851 July 28): The First Correctly Exposed Eclipse Photograph of the Solar Corona]
  • [www.mps.mpg.de/solar-system-school/antalya/peter1.pdf На 4-й странице есть еще один вариант первого снимка 28 июля 1851 года]
  • [www.astrosurf.com/re/history_astrophotography_timeline.pdf История астрофотографии]
  • [xjubier.free.fr/en/site_pages/solar_eclipses/Solar_Corona_Shape_pg01.html Список полных солнечных затмений, что были зафиксированы с картами затмений]
  • [www.eclipse-2008.ru/eclipse/1851.php Полное солнечное затмение 16 (28 по нов. ст.) июля 1851 года в России]


Исторические снимки и рисунки обсерватории:

  • [www.klima-luft.de/steinicke/ngcic/persons/auwers.htm Königsberg Observatory and 6.2" Heliometer]
  • [www.univie.ac.at/pluslucis/FBA/FBA99/Neho/3_1_1_.htm Königsberg Heliometer von Fraunhofer 1826]

Фридрих Вильгельм Бессель:

  • [www.astrogalaxy.ru/225.html Астрономы мира. Фридрих Вильгельм Бессель. К 220 — летию со дня рождения]
  • [www.astronet.ru/db/msg/1219510 Бессель Фридрих Вильгельм, АСТРОНОМЫ (Биографический справочник)]
  • [www.krugosvet.ru/enc/nauka_i_tehnika/astronomiya/ASTRONOMIYA_I_ASTROFIZIKA.html Наука и техника: Астрономия]

Астрономический бастион:

  • [wikimapia.org/52543/ru/%D0%90%D1%81%D1%82%D1%80%D0%BE%D0%BD%D0%BE%D0%BC%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9-%D0%B1%D0%B0%D1%81%D1%82%D0%B8%D0%BE%D0%BD WikiMapia: Астрономический бастион (Калининград)]
  • [www.rosim.ru/news.aspx?CatalogId=375&d_no=142704 ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО УПРАВЛЕНИЮ ФЕДЕРАЛЬНЫМ ИМУЩЕСТВОМ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ Пресс-релиз: «О ситуации вокруг комплекса зданий „Бастион Астрономический“, расположенного в Калининграде»]

См. также

Отрывок, характеризующий Кёнигсбергская обсерватория

– Что такое? – сказал он сердито, и неосторожно дрогнув рукой, перелил из стклянки в рюмку лишнее количество капель. Он выплеснул лекарство из рюмки на пол и опять спросил воды. Девушка подала ему.
В комнате стояла детская кроватка, два сундука, два кресла, стол и детские столик и стульчик, тот, на котором сидел князь Андрей. Окна были завешаны, и на столе горела одна свеча, заставленная переплетенной нотной книгой, так, чтобы свет не падал на кроватку.
– Мой друг, – обращаясь к брату, сказала княжна Марья от кроватки, у которой она стояла, – лучше подождать… после…
– Ах, сделай милость, ты всё говоришь глупости, ты и так всё дожидалась – вот и дождалась, – сказал князь Андрей озлобленным шопотом, видимо желая уколоть сестру.
– Мой друг, право лучше не будить, он заснул, – умоляющим голосом сказала княжна.
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.
– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.


Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.
[Со времени наших блестящих успехов в Аустерлице, вы знаете, мой милый князь, что я не покидаю более главных квартир. Решительно я вошел во вкус войны, и тем очень доволен; то, что я видел эти три месяца – невероятно.
«Я начинаю аb ovo. Враг рода человеческого , вам известный, аттакует пруссаков. Пруссаки – наши верные союзники, которые нас обманули только три раза в три года. Мы заступаемся за них. Но оказывается, что враг рода человеческого не обращает никакого внимания на наши прелестные речи, и с своей неучтивой и дикой манерой бросается на пруссаков, не давая им времени кончить их начатый парад, вдребезги разбивает их и поселяется в потсдамском дворце.
«Я очень желаю, пишет прусской король Бонапарту, чтобы ваше величество были приняты в моем дворце самым приятнейшим для вас образом, и я с особенной заботливостью сделал для того все нужные распоряжения на сколько позволили обстоятельства. Весьма желаю, чтоб я достигнул цели». Прусские генералы щеголяют учтивостью перед французами и сдаются по первому требованию. Начальник гарнизона Глогау, с десятью тысячами, спрашивает у прусского короля, что ему делать, если ему придется сдаваться. Всё это положительно верно. Словом, мы думали внушить им страх только положением наших военных сил, но кончается тем, что мы вовлечены в войну, на нашей же границе и, главное, за прусского короля и заодно с ним. Всего у нас в избытке, недостает только маленькой штучки, а именно – главнокомандующего. Так как оказалось, что успехи Аустерлица могли бы быть положительнее, если б главнокомандующий был бы не так молод, то делается обзор осьмидесятилетних генералов, и между Прозоровским и Каменским выбирают последнего. Генерал приезжает к нам в кибитке по Суворовски, и его принимают с радостными и торжественными восклицаниями.
4 го приезжает первый курьер из Петербурга. Приносят чемоданы в кабинет фельдмаршала, который любит всё делать сам. Меня зовут, чтобы помочь разобрать письма и взять те, которые назначены нам. Фельдмаршал, предоставляя нам это занятие, ждет конвертов, адресованных ему. Мы ищем – но их не оказывается. Фельдмаршал начинает волноваться, сам принимается за работу и находит письма от государя к графу Т., князю В. и другим. Он приходит в сильнейший гнев, выходит из себя, берет письма, распечатывает их и читает письма Императора, адресованные другим… Затем пишет знаменитый суточный приказ генералу Бенигсену.
Фельдмаршал сердится на государя, и наказывает всех нас: неправда ли это логично!
Вот первое действие. При следующих интерес и забавность возрастают, само собой разумеется. После отъезда фельдмаршала оказывается, что мы в виду неприятеля, и необходимо дать сражение. Буксгевден, главнокомандующий по старшинству, но генерал Бенигсен совсем не того же мнения, тем более, что он с своим корпусом находится в виду неприятеля, и хочет воспользоваться случаем дать сражение самостоятельно. Он его и дает.
Это пултуская битва, которая считается великой победой, но которая совсем не такова, по моему мнению. Мы штатские имеем, как вы знаете, очень дурную привычку решать вопрос о выигрыше или проигрыше сражения. Тот, кто отступил после сражения, тот проиграл его, вот что мы говорим, и судя по этому мы проиграли пултуское сражение. Одним словом, мы отступаем после битвы, но посылаем курьера в Петербург с известием о победе, и генерал Бенигсен не уступает начальствования над армией генералу Буксгевдену, надеясь получить из Петербурга в благодарность за свою победу звание главнокомандующего. Во время этого междуцарствия, мы начинаем очень оригинальный и интересный ряд маневров. План наш не состоит более, как бы он должен был состоять, в том, чтобы избегать или атаковать неприятеля, но только в том, чтобы избегать генерала Буксгевдена, который по праву старшинства должен бы был быть нашим начальником. Мы преследуем эту цель с такой энергией, что даже переходя реку, на которой нет бродов, мы сжигаем мост, с целью отдалить от себя нашего врага, который в настоящее время не Бонапарт, но Буксгевден. Генерал Буксгевден чуть чуть не был атакован и взят превосходными неприятельскими силами, вследствие одного из таких маневров, спасавших нас от него. Буксгевден нас преследует – мы бежим. Только что он перейдет на нашу сторону реки, мы переходим на другую. Наконец враг наш Буксгевден ловит нас и атакует. Оба генерала сердятся и дело доходит до вызова на дуэль со стороны Буксгевдена и припадка падучей болезни со стороны Бенигсена. Но в самую критическую минуту курьер, который возил в Петербург известие о пултуской победе, возвращается и привозит нам назначение главнокомандующего, и первый враг – Буксгевден побежден. Мы теперь можем думать о втором враге – Бонапарте. Но оказывается, что в эту самую минуту возникает перед нами третий враг – православное , которое громкими возгласами требует хлеба, говядины, сухарей, сена, овса, – и мало ли чего еще! Магазины пусты, дороги непроходимы. Православное начинает грабить, и грабёж доходит до такой степени, о которой последняя кампания не могла вам дать ни малейшего понятия. Половина полков образуют вольные команды, которые обходят страну и все предают мечу и пламени. Жители разорены совершенно, больницы завалены больными, и везде голод. Два раза мародеры нападали даже на главную квартиру, и главнокомандующий принужден был взять баталион солдат, чтобы прогнать их. В одно из этих нападений у меня унесли мой пустой чемодан и халат. Государь хочет дать право всем начальникам дивизии расстреливать мародеров, но я очень боюсь, чтобы это не заставило одну половину войска расстрелять другую.]
Князь Андрей сначала читал одними глазами, но потом невольно то, что он читал (несмотря на то, что он знал, на сколько должно было верить Билибину) больше и больше начинало занимать его. Дочитав до этого места, он смял письмо и бросил его. Не то, что он прочел в письме, сердило его, но его сердило то, что эта тамошняя, чуждая для него, жизнь могла волновать его. Он закрыл глаза, потер себе лоб рукою, как будто изгоняя всякое участие к тому, что он читал, и прислушался к тому, что делалось в детской. Вдруг ему показался за дверью какой то странный звук. На него нашел страх; он боялся, не случилось ли чего с ребенком в то время, как он читал письмо. Он на цыпочках подошел к двери детской и отворил ее.
В ту минуту, как он входил, он увидал, что нянька с испуганным видом спрятала что то от него, и что княжны Марьи уже не было у кроватки.
– Мой друг, – послышался ему сзади отчаянный, как ему показалось, шопот княжны Марьи. Как это часто бывает после долгой бессонницы и долгого волнения, на него нашел беспричинный страх: ему пришло в голову, что ребенок умер. Всё, что oн видел и слышал, казалось ему подтверждением его страха.
«Всё кончено», подумал он, и холодный пот выступил у него на лбу! Он растерянно подошел к кроватке, уверенный, что он найдет ее пустою, что нянька прятала мертвого ребенка. Он раскрыл занавески, и долго его испуганные, разбегавшиеся глаза не могли отыскать ребенка. Наконец он увидал его: румяный мальчик, раскидавшись, лежал поперек кроватки, спустив голову ниже подушки и во сне чмокал, перебирая губками, и ровно дышал.
Князь Андрей обрадовался, увидав мальчика так, как будто бы он уже потерял его. Он нагнулся и, как учила его сестра, губами попробовал, есть ли жар у ребенка. Нежный лоб был влажен, он дотронулся рукой до головы – даже волосы были мокры: так сильно вспотел ребенок. Не только он не умер, но теперь очевидно было, что кризис совершился и что он выздоровел. Князю Андрею хотелось схватить, смять, прижать к своей груди это маленькое, беспомощное существо; он не смел этого сделать. Он стоял над ним, оглядывая его голову, ручки, ножки, определявшиеся под одеялом. Шорох послышался подле него, и какая то тень показалась ему под пологом кроватки. Он не оглядывался и всё слушал, глядя в лицо ребенка, его ровное дыханье. Темная тень была княжна Марья, которая неслышными шагами подошла к кроватке, подняла полог и опустила его за собою. Князь Андрей, не оглядываясь, узнал ее и протянул к ней руку. Она сжала его руку.
– Он вспотел, – сказал князь Андрей.
– Я шла к тебе, чтобы сказать это.
Ребенок во сне чуть пошевелился, улыбнулся и потерся лбом о подушку.
Князь Андрей посмотрел на сестру. Лучистые глаза княжны Марьи, в матовом полусвете полога, блестели более обыкновенного от счастливых слёз, которые стояли в них. Княжна Марья потянулась к брату и поцеловала его, слегка зацепив за полог кроватки. Они погрозили друг другу, еще постояли в матовом свете полога, как бы не желая расстаться с этим миром, в котором они втроем были отделены от всего света. Князь Андрей первый, путая волосы о кисею полога, отошел от кроватки. – Да. это одно что осталось мне теперь, – сказал он со вздохом.