Кёнигсвальд, Густав фон

Густав Генрих Ральф фон Кенигсвальд
Gustav Heinrich Ralph von Koenigswald
Дата рождения:	13 ноября 1902(1902-11-13)
Место рождения:	Берлин
Дата смерти:	10 июля 1982(1982-07-10) (79 лет)
Место смерти:	Бад-Хомбург
Научная сфера:	палеонтология, антропология, геология

Густав Генрих Ральф фон Кёнигсвальд (нем. Gustav Heinrich Ralph von Koenigswald; 13 ноября 1902 — 10 июля 1982) — немецкий и голландский палеонтолог, геолог и антрополог.

В 1931 году прибыл на остров Ява в составе научной экспедиции, в результате которой в 1937—1939 годах были обнаружены хорошо сохранившиеся кости питекантропа и следы каменных орудий, что убедило научное сообщество в действительном существовании этого вида. По результатам этой же экспедиции были открыты и описаны останки мегантропа и гигантопитека. В 1939 году Кенигсвальд привез в Пекин кости питекантропа, сравнил их в лаборатории Вейденрейха с останками синантропа и пришел к выводу, что они принадлежат одному виду ископаемых людей.

Во время Второй мировой войны был захвачен японцами и некоторое время провёл в плену. После войны работал в Американском музее естественной истории, затем возглавил кафедру палеонтологии в Утрехтском университете, откуда предпринимал экспедиции в Южную Африку (1951-52), Пакистан (1966-67) и Таиланд (1957). Высказал предположение, что родиной человекообразных обезьян была Индия. Выйдя на пенсию, переселился в окрестности Франкфурта.

Отрывок, характеризующий Кёнигсвальд, Густав фон

Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.