Кёрдс, Луис
| Кёрдс Луис | |||||
| англ. Louis Edward Curdes | |||||
 | |||||
| Капитан Луис Кёрдс в своем истребителе Р-51 на Филиппинах, 1945 год. | |||||
|---|---|---|---|---|---|
| Род деятельности: |
военный лётчик | ||||
| Дата рождения: | |||||
| Место рождения: | |||||
| Гражданство: | |||||
| Дата смерти: | |||||
| Место смерти: | |||||
| Награды и премии: |
| ||||
 Внешние изображения
| |
|---|---|
|
[i836.photobucket.com/albums/zz281/Megalodon2/Curdes51-4.jpg?t=1312923723 Самолёт Луиса Кёрдиса «Bad Angel»] |
Луис Эдвард Кёрдс (англ. Louis Edward Curdes; 1919—1995) — американский военный лётчик; один из немногих американских асов, сбивших самолёты трёх стран «оси».
Биография
Родился 2 ноября 1919 года в городе Форт-Уэйн, штат Индиана.[1]
Во Второй мировой войне принимал участие с декабря 1942 года. Воевал в Северной Африке, Италии и Тихоокеанском регионе. Летал на истребителе P-51 «Мустанг». Сбил десять самолётов, из них: 7 — немецких, 1 — итальянский, 1 — японский, а также один самолёт ВВС США.
Сам был сбит в 1943 году и попал в итальянский лагерь для военнопленных. В сентябре 1943 года бежал из него и вышел к американским частям в мае 1944 года. Вернувшись домой, лётчик снова попросился в армейскую авиацию США, где прослужил до конца Второй мировой войны, получив звание капитана.
Отличился на Тихоокеанском театре военных действий: 7 февраля 1945 года сбил японский самолёт-разведчик, а 10 февраля стал легендой американской военной авиации, совершив следующий поступок. Луис Кёрдс в четвёрке «Мустангов» выполнял разведывательное задание возле острова Батан, где находились японские войска. Обнаружив на острове аэродром, американцы решили его штурмовать, потеряв во время атаки своего ведомого, упавшего в море. Два пилота из оставшихся улетели обратно на свою базу, а Кёрдс решил помочь сбитому ведомому. В это время он увидел двухмоторный транспортный самолёт, направлявшийся в сторону островного аэродрома. Увидев при подлёте к транспортнику опознавательные знаки, Кёрдс понял, что это был самолёт США C-47 из подразделения «Шкиперы джунглей» (англ. «Jungle Skippers»)[2], собиравшийся садиться на аэродром. Не имея возможности предупредить «своих» лётчиков о грозящей им опасности — жестоком обращении японцев с пленниками, Луис решил не допустить его посадки и не нашел никакого другого способа, как сбить свой транспорт, расстреляв его двигатели. Самолёт упал в море неподалёку от сбитого ранее ведомого Кёрдса. Все американцы забрались на надувные плоты и некоторое время спустя были подобраны спасательным гидросамолётом «Каталина». Как потом выяснилось, пилот C-47 заблудился во время полёта над островами Филиппин и был вынужден из-за нехватки топлива направиться к ближайшему обнаруженному с воздуха аэродрому, не зная его принадлежности.
| Внешние изображения
| |
|---|---|
|
|
[i395.photobucket.com/albums/pp32/Cracken79/Curdes/CURSES_FILE_PHOTO2_resized.jpg Фотография 1960 года в звании майора] |
После войны остался служить в ВВС США. Уволился из вооружённых сил в октябре 1963 года в звании подполковника. Среди его наград — два Креста лётных заслуг, Воздушная медаль[1] и Дубовые листья.
Умер 8 февраля 1995 года в родном городе.
Напишите отзыв о статье "Кёрдс, Луис"
Примечания
Ссылки
- [www.sas1946.com/main/index.php?topic=20502.0 Good Devil, Bad Angel and Unbelievable Hero] (англ.)
- [www.notestream.com/streams/5548027025f54/ US Army Air Force Pilot Shoots Down Wife] (англ.)
- [valor.militarytimes.com/recipient.php?recipientid=389909 Louis Edward Curdes Awards] (англ.)
- [bor-odin.livejournal.com/4640715.html История войны: Американский пилот стал героем подбив… американский самолет][неавторитетный источник? 2876 дней]
Отрывок, характеризующий Кёрдс, Луис
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
