К-53
| К-53 | ||
|---|---|---|
| Государство флага |  СССР
| |
| Порт приписки | Кронштадт, Хельсинки, Полярный | |
| Спуск на воду | 2 сентября 1939 | |
| Выведен из состава флота | 11 сентября 1954 | |
| Современный статус | разделана на металл | |
| Основные характеристики | ||
| Тип корабля | Крейсерская ДПЛ | |
| Обозначение проекта | серия XIV, тип «К — Крейсерская» | |
| Скорость (надводная) | 22,5 узла | |
| Скорость (подводная) | 10,5 узла | |
| Рабочая глубина погружения | 80 м | |
| Предельная глубина погружения | 100 м | |
| Автономность плавания | 50 суток, 7 500 км при 10,3 узлах, 293 км (160 миль) подводная на 2,9 узлах | |
| Экипаж | 67 человек, в том числе 10 офицеров | |
| Стоимость | 18 млн рублей | |
| Размеры | ||
| Водоизмещение надводное | 1 490 т | |
| Водоизмещение подводное | 2 104 т | |
| Длина наибольшая (по КВЛ) | 97,65 м | |
| Ширина корпуса наиб. | 7,4 м | |
| Средняя осадка (по КВЛ) | 4,4 м | |
| Вооружение | ||
| Артиллерия | 2×100-мм/51 Б-24ПЛ 2×45-мм/46 21-К 2 × 7,62-мм пулемёта | |
| Торпедно- минное вооружение |
6 носовых 533-мм ТА 4 кормовых 533-мм ТА, 24 торпеды | |
К-53 — советская крейсерская дизель-электрическая подводная лодка времён Великой Отечественной войны, девятый корабль серии XIV типа «Крейсерская».
Содержание
История строительства
К-53 была заложена 30 мая 1939 года на заводе № 194 «Им. А. Марти» в Ленинграде под заводским номером 456. Спуск на воду состоялся 2 сентября 1939 года, лодка была включена в состав 4-й бригады подводных лодок Балтийского флота. 11 февраля 1941 года К-53 включили в состав 13-го дивизиона учебной бригады подводных лодок Балтийского флота. К-53 предназначалась для Тихоокеанского флота, но из-за начала Великой Отечественной войны осталась на Балтике. 31 июля 1943 года лодка вошла в строй и 19 сентября вошла в состав Балтийского флота. Командиром лодки в то время был капитан 3-го ранга Исаак Соломонович Кабо. В отличие от первых шести лодок проекта, К-53 не имела минного вооружения.
История службы
К-53 до конца войны совершила три боевых похода суммарной продолжительностью 60 суток, совершила четыре торпедные атаки, потопила один транспорт (Margeriethe Cords, 1 912 брт).
Послевоенная служба
В августе 1948 года К-53 совместно остальными балтийскими «Катюшами» перешла на Северный флот вокруг Скандинавского полуострова и прибыла в Екатерининскую гавань. Вошла в состав 1-го дивизиона бригады подводных лодок Северного флота, базировалась на Полярный. 9 июня 1949 года переименована в Б-7. 11 сентября 1954 года выведена из состава боевых кораблей, переоборудована в ПЗС. 9 ноября 1954 года получила наименование ПЗС-53. С 25 августа 1956 года использовалась как учебно-тренировочная станция, 18 марта переименована в УТС-7. 11 февраля 1960 года исключена из списка плавсредств ВМФ, передана в ОФИ для переработки.
Командиры
- март 1941 – июль 1941 — Леонид Иванович Городничий,
- 28 сентября 1941 — 8 июля 1943 — капитан 2-го ранга Михаил Васильевич Федотов
- 8 июля 1943 — 3 марта 1944 — капитан 3-го ранга Исаак Соломонович Кабо
- 17 марта 1944 — май 1945 — Д. К. Ярошевич
- 1948 — М. С. Калинин
Напишите отзыв о статье "К-53"
Ссылки
- www.deepstorm.ru/DeepStorm.files/17-45/k%20XIV/k-53/k-53.htm
Литература
- А. В. Платонов. Энциклопедия советских подводных лодок 1941-1945. — М.: АСТ, 2004. — С. 108-110, 126-127. — 592 с. — 3000 экз. — ISBN 5-17-024904-7.
| ||||||
Отрывок, характеризующий К-53
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.
В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
