К-73

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Легкобронированная самоходная плавающая установка К-73 (АСУ-57П) в экспозиции парка «Патриот».
К-73 (АСУ-57П)
Классификация

десантируемая противотанковая САУ

Боевая масса, т

3,4

Экипаж, чел.

3

История
Разработчик

ОКБ ИК

Производитель

Годы производства

1949

Количество выпущенных, шт.

2

Размеры
Длина корпуса, мм

5355

Длина с пушкой вперёд, мм

5580

Ширина корпуса, мм

2085

Высота, мм

1510

База, мм

1800

Колея, мм

1970

Клиренс, мм

250

Бронирование
Тип брони

противопульная

Лоб корпуса (верх), мм/град.

8/42

Лоб корпуса (середина), мм/град.

6/25

Лоб корпуса (низ), мм/град.

4/45

Борт корпуса, мм/град.

4/0

Корма корпуса, мм/град.

1,5

Днище, мм

3

Лоб рубки, мм/град.

6

Вооружение
Калибр и марка пушки

57-мм Ч-51

Тип пушки

нарезная пушка

Длина ствола, калибров

80,5

Боекомплект пушки

30

Углы ВН, град.

-4,5..+15

Углы ГН, град.

-8..+8

Дальность стрельбы, км

до 6

Прицелы

ОП2-8

Пулемёты

1 х 7,62-мм СГ-43

Подвижность
Тип двигателя
Мощность двигателя, л. с.

70

Скорость по шоссе, км/ч

54

Скорость по пересечённой местности, км/ч

7,8 на плаву

Запас хода по шоссе, км

234

Запас хода по пересечённой местности, км

134

Тип подвески

индивидуальная торсионная

Удельное давление на грунт, кг/см²

0,475

Преодолеваемый подъём, град.

28

Преодолеваемая стенка, м

0,54

Преодолеваемый ров, м

1,4

Преодолеваемый брод, м

плавает

К-73 на Викискладе?

К-73 — советская опытная противотанковая САУ. Также известна под обозначением АСУ-57П. Разработана в конструкторском бюро Крюковского завода в городе Кременчуг. Серийно не производилась.





История создания

Разработка плавающей авиадесантной самоходной артиллерийской установки АСУ-57П была начата в ОКБ ИК и велась параллельно с бронетранспортёром К-75. Работами руководил А. К. Кравцев. Установка получила внутризаводское обозначение К-73. В 1949 году были изготовлены два опытных образца. 11 февраля 1950 года было подписано Постановление военного министра СССР, которое предписывало проведение испытаний АСУ-57П на полигоне НИИБТ в период с 1 апреля по 5 июня этого же года. По завершении испытаний комиссия выдала заключение о том, что АСУ-57П в целом соответствует заданным тактико-техническим требованиям. После устранения выявленных недостатков и проведения испытаний артиллерийской части, комиссия рекомендовала изготовление установочной партии машин АСУ-57П. Однако, работы по АСУ-57П были остановлены, а вся документация была передана в конструкторское бюро Мытищинского машиностроительного завода, в которой были начаты работы над своим вариантом АСУ-57П[1].

Описание конструкции

Броневой корпус и башня

Корпус машины состоял из броневых листов, соединённых между собой клёпкой. Лобовые и бортовые листы корпуса изготавливались из броневой стали и соединялись клёпкой с дюралюминиевым днищем и задней стенкой. Для уменьшения массы, надгусеничные полки также выполнялись из дюралюминия. На лобовом листе крепился волноотражательный щиток для преодоления водных преград. Корпус АСУ-57П делился на три отделения. В передней части корпуса располагалось моторно-трансмиссионное отделение. Справа от пушки находилось отделение управления с рабочим местом механика-водителя. За ним располагалось боевое отделение с рабочими местами заряжающего и командира-наводчика. АСУ-57П разрабатывалась по открытой схеме, вместо крыши боевого отделение закрывалось брезентом[2][1].

Вооружение

В качестве основного вооружения использовалась нарезная пушка Ч-51, унифицированная по баллистике и боеприпасам с 57-мм противотанковой пушкой ЗИС-2. Пушка устанавливалась в рубке машины, высота линии огня составляла 1160 мм. Дальность прямого выстрела составляла 1250 метров, а максимальная — 6000 метров. Пушка обеспечивала боевую скорострельность в 6—10 выстрелов в минуту. Начальная скорость подкалиберного снаряда составляла 1158 м/с. Возимый боекомплект составлял 30 выстрелов. С пушкой был спарен 7,62-мм пулемёт СГ-43, боекомплект которого составлял 400 патронов. Дополнительно в корпусе АСУ-57П перевозился Пистолет-пулемёт Судаева с 315 патронами, восемь ручных гранат Ф-1 и один сигнальный пистолет Шпагина[2][1].

Приборы наблюдения и связи

Наводка спаренной артиллерийской установки производилась с помощью телескопического прицела ОП2-8. Для наблюдения за местностью на рабочем месте командира в лобовом и бортовом листах корпуса были сделаны смотровые щели. Переговоры между членами экипажа обеспечивало танковое переговорное устройство ТПУ-47. Внешняя радиосвязь осуществлялась с помощью радиостанции 10-РТ-12[1].

Двигатель и трансмиссия

Силовая установка заимствовалась от грузового автомобиля ГАЗ-51Н. Слева от двигателя устанавливался топливный бак из дюралюминия. двигатель запускался с помощью электростартера. Над радиатором находился специальных люк, через который поступал охлаждающий воздух. При плавании, воздухозаборный люк герметично закрывался, а охлаждающий воздух нагнетался вентилятором из боевого отделения. Нагретый воздух выдувался через специальные воздуховоды. В АСУ-57П использовалась механическая трансмиссия с главным фрикционом четырёх ступенчатой коробкой передач, двумя бортовыми ленточными тормозами и двумя одноступенчатыми бортовыми редукторами. Все элементы трансмиссии заимствовались от грузового автомобиля ГАЗ-51[1].

Ходовая часть

Специально для К-73 была разработана новая ходовая часть. Гусеничный движитель состоял из двух гусениц, в состав каждой из которых входила мелкозвенчатая гусеничная лента, три опорных катка, ведущее и направляющее колесо. На кормовых катках устанавливались гидравлические амортизаторы, конструкция которых была заимствована у автомобиля ЗИС-110. Для преодоления водных препятствий к кормовому листу корпуса был прикреплён специальный гребной винт. Ходовая часть машины была адаптирована для десантирования парашютным способом с планера Як-14 (экипаж при этом десантировался отдельно от машины)[2][1].

Модификации

  • АСУ-57П — базовый вариант
  • АСУ-57ПТ — проект АСУ-57П с возможностью буксировки артиллерийских систем

Оценка машины

По результатам испытаний, комиссия заключила, что по ряду параметров АСУ-57П превосходила свой аналог — АСУ-57. Так, в отличие от АСУ-57, АСУ-57П имела возможность преодоления водных преград и при этом её масса не превышала массу АСУ-57, запас хода был больше на 72 км, обладала лучшей эргономикой размещения укладок с боекомплектом, средняя скорость по шоссе была на 21,7 км/ч выше, расстопорение пушки могло производится без выхода экипажа из машины, двигатель и главный фрикцион показали более высокую надёжность, кроме того, АСУ-57П оснащалась серийной коробкой передач[1].

Сохранившиеся экземпляры

На данный момент (2011 год) единственный сохранившийся экземпляр находится в Танковом музее в городе Кубинка.[3]

Напишите отзыв о статье "К-73"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 6 7 К. Янбеков. Творцы отечественной бронетанковой техники. // Техника и вооружение: вчера, сегодня, завтра. — Москва: Техинформ, 2012. — № 11. — С. 8-12.
  2. 1 2 3 А. В. Карпенко, Лёгкие самоходные артиллерийские установки, стр. 55
  3. [www.museum-tank.ru/IIIwar/pages3/asu57.html Опытная авиадесантная плавающая самоходная установка К-73 в музее г. Кубинка]

Литература

  • К. Янбеков. Творцы отечественной бронетанковой техники. // Техника и вооружение: вчера, сегодня, завтра. — Москва: Техинформ, 2012. — № 11. — С. 8-12.
  • А.В. Карпенко. Часть 1. Лёгкие самоходные артиллерийские установки // Отечественные самоходные артиллерийские и зенитные установки. — Санкт-Петербург: «Бастион», 2000. — С. 55. — 88 с.

Ссылки

  • [www.militaryparitet.com/nomen/russia/arty/orbm/data/ic_nomenrussiaartyorbm/5/ Военный паритет: ОРУДИЯ САМОХОДНЫХ АРТИЛЛЕРИЙСКИХ УСТАНОВОК]
  • [www.museum-tank.ru/IIIwar/pages3/asu57.html Опытная авиадесантная плавающая самоходная установка К-73 в музее г. Кубинка]

Отрывок, характеризующий К-73

Девушки, лакеи, ключница, няня, повар, кучера, форейторы, поваренки стояли у ворот, глядя на раненых.
Наташа, накинув белый носовой платок на волосы и придерживая его обеими руками за кончики, вышла на улицу.
Бывшая ключница, старушка Мавра Кузминишна, отделилась от толпы, стоявшей у ворот, и, подойдя к телеге, на которой была рогожная кибиточка, разговаривала с лежавшим в этой телеге молодым бледным офицером. Наташа подвинулась на несколько шагов и робко остановилась, продолжая придерживать свой платок и слушая то, что говорила ключница.
– Что ж, у вас, значит, никого и нет в Москве? – говорила Мавра Кузминишна. – Вам бы покойнее где на квартире… Вот бы хоть к нам. Господа уезжают.
– Не знаю, позволят ли, – слабым голосом сказал офицер. – Вон начальник… спросите, – и он указал на толстого майора, который возвращался назад по улице по ряду телег.
Наташа испуганными глазами заглянула в лицо раненого офицера и тотчас же пошла навстречу майору.
– Можно раненым у нас в доме остановиться? – спросила она.
Майор с улыбкой приложил руку к козырьку.
– Кого вам угодно, мамзель? – сказал он, суживая глаза и улыбаясь.
Наташа спокойно повторила свой вопрос, и лицо и вся манера ее, несмотря на то, что она продолжала держать свой платок за кончики, были так серьезны, что майор перестал улыбаться и, сначала задумавшись, как бы спрашивая себя, в какой степени это можно, ответил ей утвердительно.
– О, да, отчего ж, можно, – сказал он.
Наташа слегка наклонила голову и быстрыми шагами вернулась к Мавре Кузминишне, стоявшей над офицером и с жалобным участием разговаривавшей с ним.
– Можно, он сказал, можно! – шепотом сказала Наташа.
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.


M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.