К Тирзе (Блейк)

К Тирзе (или К Фирце, англ. To Tirzah) — стихотворение Уильяма Блейка, датируемое 1802—1805, однако постфактум включённое в книгу «Песни невинности и опыта» (1789—1792).

Tirzah (евр. תרצה), как персонаж, также фигурирует у Блейка в поэмах «Мильтон» и «Иерусалим». Блейк воспользовался библейской историей о Салпааде (Цлофхаде) (Zelophehad), сыне Хеферова, сыне Галаадова, сыне Махирова, сыне Манассиина, сыне Иосифа (Чис. 26:33, ИсНав. 17:3). У Салпаада было пять дочерей: Махла, Ноа, Хогла, Милка и Фирца, но сыновей не было. Блейк представил дочерей Салпаада как символы женских желаний, отвергающих чувства мужчин. Фирца (или Тирза) у Блейка, дочь блудницы Рахав, символизирует «mortal part», плоть, физическую сущность человека, в противоположность Иерусалиму (другому персонажу блейковской мифологии), символу сущности духовной.

Смысл этого непростого философского стихотворения в отвержении любви как первопричины, обрекающей человека на существование в мире. В отличие от других стихотворений цикла, Блейк в с негодованием отвергает закрепостившую душу плотскую оболочку, «склеп», в котором томится человеческий дух. Он пользуется также перефразированной библейской цитатой (Иоанн, 2: 4: «Что Мне и Тебе, Жено?») — обращение Христа к матери. По замечанию Гирша (Hirsch, E. D. Innocence and Experience: An Introduction to Blake. Chicago: UP, 1964), стихотворение «К Фирце» является по отношению к «Песням Опыта» тем же, чем сами «Песни Опыта» являются по отношению к «Песням Невинности» — развенчанием прежней философской концепции и декларацией новой, более широкой.

Начальные строки стихотворения

Whate’er is Born of Mortal birth
Must be consumèd with the Earth,
To rise from Generation free:
Then what have I to do with thee?

Рождённый Матерью Земной
Навек смешается с Землёй;
Став прахом, станет Персть равна —
Так что же мне в тебе, Жена?

Перевод В. Л. Топорова

Ссылки

• [www.english.uga.edu/wblake/SONGS/52/52bib(1).html Интерпретации Блейка] (англ.)

См. также другие переводы и комментарий на [wikilivres.ru/%D0%9A_%D0%A4%D0%B8%D1%80%D1%86%D0%B5_(%D0%91%D0%BB%D0%B5%D0%B9%D0%BA/%D0%A1%D0%BC%D0%B8%D1%80%D0%BD%D0%BE%D0%B2)#.D0.A1.D1.81.D1.8B.D0.BB.D0.BA.D0.B8 Викиливре.ру].

Отрывок, характеризующий К Тирзе (Блейк)

В то время как он отъезжал от батареи, налево тоже послышались выстрелы в лесу, и так как было слишком далеко до левого фланга, чтобы успеть самому приехать во время, князь Багратион послал туда Жеркова сказать старшему генералу, тому самому, который представлял полк Кутузову в Браунау, чтобы он отступил сколь можно поспешнее за овраг, потому что правый фланг, вероятно, не в силах будет долго удерживать неприятеля. Про Тушина же и баталион, прикрывавший его, было забыто. Князь Андрей тщательно прислушивался к разговорам князя Багратиона с начальниками и к отдаваемым им приказаниям и к удивлению замечал, что приказаний никаких отдаваемо не было, а что князь Багратион только старался делать вид, что всё, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников, что всё это делалось хоть не по его приказанию, но согласно с его намерениями. Благодаря такту, который выказывал князь Багратион, князь Андрей замечал, что, несмотря на эту случайность событий и независимость их от воли начальника, присутствие его сделало чрезвычайно много. Начальники, с расстроенными лицами подъезжавшие к князю Багратиону, становились спокойны, солдаты и офицеры весело приветствовали его и становились оживленнее в его присутствии и, видимо, щеголяли перед ним своею храбростию.


Князь Багратион, выехав на самый высокий пункт нашего правого фланга, стал спускаться книзу, где слышалась перекатная стрельба и ничего не видно было от порохового дыма. Чем ближе они спускались к лощине, тем менее им становилось видно, но тем чувствительнее становилась близость самого настоящего поля сражения. Им стали встречаться раненые. Одного с окровавленной головой, без шапки, тащили двое солдат под руки. Он хрипел и плевал. Пуля попала, видно, в рот или в горло. Другой, встретившийся им, бодро шел один, без ружья, громко охая и махая от свежей боли рукою, из которой кровь лилась, как из стклянки, на его шинель. Лицо его казалось больше испуганным, чем страдающим. Он минуту тому назад был ранен. Переехав дорогу, они стали круто спускаться и на спуске увидали несколько человек, которые лежали; им встретилась толпа солдат, в числе которых были и не раненые. Солдаты шли в гору, тяжело дыша, и, несмотря на вид генерала, громко разговаривали и махали руками. Впереди, в дыму, уже были видны ряды серых шинелей, и офицер, увидав Багратиона, с криком побежал за солдатами, шедшими толпой, требуя, чтоб они воротились. Багратион подъехал к рядам, по которым то там, то здесь быстро щелкали выстрелы, заглушая говор и командные крики. Весь воздух пропитан был пороховым дымом. Лица солдат все были закопчены порохом и оживлены. Иные забивали шомполами, другие посыпали на полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. Но в кого они стреляли, этого не было видно от порохового дыма, не уносимого ветром. Довольно часто слышались приятные звуки жужжанья и свистения. «Что это такое? – думал князь Андрей, подъезжая к этой толпе солдат. – Это не может быть атака, потому что они не двигаются; не может быть карре: они не так стоят».