К критике политической экономии

К критике политической экономии (нем. Zur Kritik der politischen Ökonomie) — работа Карла Маркса по философии и политической экономии. Написана в августе 1858 — январе 1859 г.

Значение

В работе в классическом виде сформулировано материалистическое понимание истории, являющееся основой философии истории Маркса и изложена теория стоимости, являющаяся основой экономического учения Маркса. Раскрыта двойственная природа товара как единства потребительной стоимости и меновой стоимости и двойственный характер труда как единства конкретного труда и абстрактно-всеобщего труда. Изложена марксистская теория денег и денежного обращения. Исследованы функции денег — средство обращения, средство образования сокровищ, средство платежа, мировые деньги. Сформулирован закон количества денег, необходимого для обращения и другие законы денежного обращения. В предисловии к работе Маркс кратко освещает историю своих исследований по экономике и формулирует материалистическое понимание истории:

В общественном производстве своей жизни люди вступают в определенные, необходимые, от их воли не зависящие отношения — производственные отношения, которые соответствуют определенной ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания. Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. He сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание. На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, или — что является только юридическим выражением последних — с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции. С изменением экономической основы более или менее быстро происходит переворот во всей громадной надстройке.

В работе методом перехода от простых категорий к более сложным анализируются понятия товара и стоимости. Товар рассматривается обладающим потребительной стоимостью и меновой стоимостью. Потребительная стоимость товара означает меру полезности товара для потребностей человека. Потребительная стоимость не зависит от общественных отношений и образует конкретное вещественное содержание богатства. Её создаёт конкретный труд работника конкретной специальности. Меновая стоимость, наоборот, является общественным отношением и не зависит от конкретного вещественного содержания товара. Её создаёт абстрактно-всеобщий

труд, в котором индивидуальность работающих стерта.

Меновая стоимость определяется общественно необходимым временем, необходимым для изготовления товара. Деньги представляют собой один особый товар, особенно удобный по своим вещественным свойствам (транспортабельность, делимость, неизнашиваемость) для материального воплощения абстрактно-всеобщего, общественного труда в процессах обмена между товаропроизводителями. Деньги имеют стоимость, потому что, как и другие товары, они являются продуктом труда. Деньги являются законченным высшим выражением стоимости, удобным средством для нахождения эквивалента частного труда в общественном труде. Маркс исследовал все функции денег: средство обращения, средство образования сокровищ, средство платежа, мировые деньги. В работе сформулирован основной закон денежного обращения: количество денег, необходимое для обращения, прямо пропорционально количеству и цене обмениваемых товаров и обратно пропорционально скорости обращения денег. Дан обзор основных теорий обращения денег.

История написания и издания

В августе 1857 Маркс начал систематизацию материала и написание большого экономического произведения. Первый план этого произведения Маркс составил в августе-сентябре 1857. В течение следующих нескольких месяцев Маркс детализирует свой план и в апреле 1858 решает, что вся работа будет состоять из шести книг. Первую книгу он намечал посвятить исследованию капитала (причем автор собирался перед изложением проблем капитала вставить несколько вступительных глав); вторую книгу — земельной собственности, третью — исследованию наемного труда, четвертую — государству, пятую — международной торговле, а шестую — мировому рынку. Предполагалось, что первая книга будет включать четыре отдела, причем в первый войдут три главы: 1) стоимость, 2) деньги и 3) капитал.

Работая над первой книгой, то есть над книгой «О капитале», Маркс с августа 1857 по июнь 1858 написал рукопись объемом около 50 печатных листов, изданные после смерти автора на немецком языке под названием «Grundrisse der Kritik der politischen Oekonomie (Rohentwurf)» («Очерк критики политической экономии (черновик)») и известные также как «Экономические рукописи 1857-1859 годов». В этой рукописи, содержащий общее вступление, раздел о деньгах и значительно больше раздел о капитале, Маркс изложил первые результаты своих многолетних экономических исследований, в том числе основные положения своей теории прибавочной стоимости. Рукопись 1857—1858 гг. является, по сути, начальным незавершенным вариантом первой части задуманного тогда же Марксом фундаментального экономического произведения.

В начале 1858 Маркс решает начать издание своего труда отдельными выпусками. Заключив предварительный договор с берлинским издателем Францом Дункером, он работает над первым выпуском. В августе 1858 — январе 1859 Маркс переработал главу о деньгах, написал главу о товаре, отредактировав окончательный текст этой рукописи и, дав ему название «К критике политической экономии» 26 января 1859 отправил издателю в Берлин. Вместо запланированных 5-6 печатных листов первый выпуск разросся до 12 печатных листов и поместил уже не три главы, как предусматривал план, а только две. В феврале 1859 Маркс отправил издателю и предисловие, и сочинение вышло в июне 1859.

Вслед за первым выпуском Маркс намеревался опубликовать второй, обратившись к проблеме капитала. Дальнейшие исследования, однако, побудили Маркса изменить первоначальный план своей большого труда. План из шести книг изменился планом четырех томов «Капитала». Поэтому вместо второго и последующих выпусков Маркс подготовил «Капитал», в который в переработанном виде также включил некоторые основные положения книги «К критике политической экономии».

При жизни Маркса книга «К критике политической экономии» не переиздавалась. Исключение составляло предисловие, в сокращенном виде опубликованное 4 июня 1859 также в лондонской немецкой газете «Das Volk» («Народ»). Отрывок из второго раздела книги, посвященный критике утопической теории «трудовых денег», Энгельс включал в дополнение к немецким изданиям 1885 и 1892 произведения Маркса «Нищета философии».

Интерпретация идей книги

В речь Р. Рейгана в палате лордов Великобритании 8 июня 1982 года работавший в Совета национальной безопасности историк Р. Пайпс включил текст, оценивающий ситуацию в СССР с точки зрения идей из предисловия к работе «К критике политической экономии»:

В ироническом смысле Карл Маркс был прав. В настоящее время мы являемся свидетелями большого революционного кризиса; кризиса, в котором экономика приходит в прямое столкновение с политическим порядком. Но этот кризис происходит не на свободном немарксистском Западе, а на родине марксизма-ленинизма в Советском Союзе… То, что мы там наблюдаем, — это политическая структура, которая более не соответствует экономическому базису, и общество, где производственные силы не могут развиваться из-за политических оков.

Лондонская речь вызвала крайне негативную реакцию советского руководства, т. к. из неё следовало, что по марксистской терминологии СССР стоял перед лицом неминуемого краха и по этой причине не являлся державой, чьи интересы следовало принимать во внимание. Она послужила теоретической основой для речи, которую Рейган произнёс годом позже в Университете Нотр-Дам, в подготовке которой также участвовал Пайпс. В ней Рейган сказал, что США «переживут» коммунизм.

Литература

• Маркс К., Энгельс Ф. К критике политической экономии // Собр. соч., изд. 2, т. 13. — М.: Политиздат, 1959. — 771 с.

Отрывок, характеризующий К критике политической экономии

– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.