ЛК-110Я
Ледоколы типа ЛК-110Я (Ледокол-лидер) — новый тип российских атомных ледоколов. Название расшифровывается как «ледокол, мощностью 110 МВт (на валу), с ядерной силовой установкой».
Главными задачами этих ледоколов являются обеспечение круглогодичной навигации Северного морского пути и проведение различных экспедиций в Арктику.
За счёт увеличенной ширины должно быть обеспечено проведение крупнотоннажных судов.
Разработка
В настоящее время ведется разработка конструкторской документации. Ожидаемый срок завершения — 2016 год.
- увеличение ледопроходимости с 2,9 м (ЛК-60Я) до 4,3 м, что позволит обеспечить круглогодичную навигацию по Северному морскому пути. При этом ожидается, что в самые тяжёлые для проводки месяцы (с февраля по май) средняя скорость проводки судов вырастет до 12 узлов, по сравнению с 6 узлами при использовании ледоколов типа «Арктика».
Разработкой ледокола занимаются :
ФГУП «Крыловский государственный научный центр»
- ОКБМ им. И. И. Африкантова — разработка ядерного реактора
- ЦКБ «Айсберг»
Характеристики ледоколов
Всю энергию судно получает от атомной паропроизводящей установки. Движителем судна служат четыре четырёхлопастных гребных винта фиксированного шага.
Согласно требованиям Минпромторга:
- предельная толщина льда, преодолеваемого универсальным атомным ледоколом непрерывным ходом с минимально-устойчивой скоростью 1,5-2 узла должна составлять не менее 4 м;
- автономность судна по запасам провизии составит 8 месяцев;
- численность экипажа составит 60-70 человек;
- срок эксплуатации будет рассчитан на 40 лет.
Напишите отзыв о статье "ЛК-110Я"
Ссылки
- [www.proatom.ru/files/as47.pdf Атомная стратегия XXI (с. 16)]
- [fcp.economy.gov.ru/cgi-bin/cis/fcp.cgi/Fcp/ViewFcp/View/2011/260/ Федеральная целевая программа «Развитие гражданской морской техники» на 2009—2016 годы]
|
|||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий ЛК-110Я
Во время своего выздоровления Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он еще долго видел себя все в тех же условиях плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из плена: смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, – не веру в какие нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой.
Он не умел видеть прежде великого, непостижимого и бесконечного ни в чем. Он только чувствовал, что оно должно быть где то, и искал его. Во всем близком, понятном он видел одно ограниченное, мелкое, житейское, бессмысленное. Он вооружался умственной зрительной трубой и смотрел в даль, туда, где это мелкое, житейское, скрываясь в тумане дали, казалось ему великим и бесконечным оттого только, что оно было неясно видимо. Таким ему представлялась европейская жизнь, политика, масонство, философия, филантропия. Но и тогда, в те минуты, которые он считал своей слабостью, ум его проникал и в эту даль, и там он видел то же мелкое, житейское, бессмысленное. Теперь же он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем, и потому естественно, чтобы видеть его, чтобы наслаждаться его созерцанием, он бросил трубу, в которую смотрел до сих пор через головы людей, и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь. И чем ближе он смотрел, тем больше он был спокоен и счастлив. Прежде разрушавший все его умственные постройки страшный вопрос: зачем? теперь для него не существовал. Теперь на этот вопрос – зачем? в душе его всегда готов был простой ответ: затем, что есть бог, тот бог, без воли которого не спадет волос с головы человека.
