Лаврентьев монастырь (Калуга)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Монастырь
Калужский Свято-Лаврентьев монастырь
Калужский Свято-Лаврентьев монастырь

Вид Калужского Лаврентьевского монастыря с южной стороны в 1861 г. Рисунок середины XIX века.
Конфессия Православие
Епархия Калужская
Тип мужской
Основатель князь Симеон Иванович Калужский
Первое упоминание XVII век
Дата основания XVI век
Настоятель иеромонах Пафнутий (Архипов)
Состояние разрушен в 1929 году
Сайт [splavrenty.ru/istoriya-monastyrya/svyato-lavrentevskij-monastyr.html Официальный сайт]

Калужский Свято-Лаврентьев монастырь — мужской монастырь Русской православной церкви,
расположенный в г. Калуге на левом берегу реки Яченки.





История

Монастырь, возникший в XVI веке, назван по имени святого Лаврентия Калужского, жившего в конце XV-го, начале XVI века. Лаврентий был известен как юродивый, пользовавшийся покровительством князя Семёна Ивановича Калужского. По преданию, он жил на том месте, где теперь расположен монастырь, возле церкви Рождества Христова, где предавался постам и молитве[1].

В 1512 году, во время нападения на Калугу отрядов крымских татар, Лаврентий с секирой в руке вдохновлял горожан на битву с врагами; в память об этом событии он изображается на иконах с длинным топором в руке[2][3].

В лето 1512 нападоша на град (Калугу) агаряне (Крымские татары), противу которых вышел он (князь Симеон) с своими гражданы. Праведный Лаврентий, в дому его бывши, внезапу возопи гласом велиим: «Дайте мне мою секиру острую, нападоша псы на князя Симеона, да обороню от псов его!». И взем, отъиде (взявши, отошел). Князю же Симеону, в то время бившуся с агаряны с насада (речное судно) на Оке. Агаряном же, во множестве обступившим князя, внезапу обретеся на насаде праведный Лаврентий, укрепляя его и все воинство ободрив, рекши: «Не бойтеся!». И в тот час победи князь и прогна их. А правед­ный Лаврентий обретеся паки (опять) в дому княжеском, аки юродствуя и говоря: «Оборонил от псов князя Симеона». Князь, возвратився от брани, поведа (рассказал) бывшее, како явися праведный, и его укреплением и помощию победил врагов, нашедших на город Калугу.

Из старинной монастырской записки, хранившейся в монастыре до его разорения [4]

Лаврентий Калужский скончался 23 августа 1515 года и был погребён в храме Рождества Христова. По желанию князя Семёна Калужского на месте подвигов святого возникла монашеская обитель, которая сначала называлась Рождественской, а затем Лаврентьевской[5][6].

Монастырь стоял на высоком берегу р. Яченки и закрывал подступы к городу со стороны Боровской дороги. Вероятно, уже в 16 в. он был обнесён высокой стеной и окружён валом, от чего получило название возникшее рядом село Подзавалье (ныне городской район). Стены монастыря неоднократно выдерживали вражеские осады[5].

1607-1608 годы. Монастырь безуспешно штурмовали войска В. Шуйского, пытавшиеся выбить из него отряды И. Болотникова, а в 1617 г. его осаждали отряды Чаплинского и Опалинского, разбитые воеводой князем Д. М. Пожарским.

1610 год. В монастырь прибыл бежавший из-под Москвы Лжедмитрий II, который был радушно принят жителями города, признавшими его своим царём. Через несколько месяцев самозванец был убит во время охоты на р. Яченке.

В 1732 году в Лаврентьевом монастыре началось каменное строительство. В это время он был окружён высокой каменной оградой, на четырёх углах которых стояли башни.

В 1776 году митрополитом Платоном в Лаврентьевом монастыре была открыта Калужская духовная семинария, в которой в первое время обучалось до 120 человек. Их обучали латинскому языку, грамматике, пиитике и нотному пению. Семинария находилась в монастыре до 1800 г. С учреждением Калужской епархии

1799 год. Монастырь превратился в архиерейское подворье, где в летнее время проживали калужские епископы.

Почтовая марка Почты России
В начале XX века в монастыре было три каменных церкви. Соборная церковь Рождества Пресвятой Богородицы была построена в 1650 г. и достраивалась в 1739 г. на пожертвования А. А. Гончарова. В церкви погребены преподобный Лаврентий, первый архимандрит монастыря Карион и епископ Калужский Александр Светлаков, богослов и духовный композитор. В 1732 г. была построена надвратная церковь Успения Пресвятой Богородицы, а в 1823 г. при архиерейских покоях — домовая церковь преп. Сергия Радонежского. Кроме церквей, в монастыре были каменная колокольня, корпуса и келии для братии. Вокруг монастырских стен раскинулся фруктовый сад. На монастырском кладбище были похоронены многие известные калужане. Здесь находилась часовня на могиле Ермила Юродивого, усыпальница князей Оболенских, надгробные памятники и плиты героев Отечественной войны 1812 года, умерших в госпитале, располагавшемся на территории монастыря: генерал-лейтенанта К. Ф. Багговута, смертельно раненого в Тарутинском сражении, генерал-лейтенанта Н. П. Лебедева, генерал-майора А. М. Всеволожского.

Монастырь был закрыт большевиками в 1918 году. Некоторое время в его стенах располагались Калужские пехотно-командные курсы, а в 1920 г. был создан лагерь принудительных работ, находившийся в ведении Калужского губисполкома. В нём содержались политические и уголовные заключённые и военнопленные. В мае 1921 г. сюда были этапированы участники антоновского крестьянского восстания.

В 1921 году по приказу коменданта лагеря были разбиты скульптурные надгробья монастырского некрополя. Первый этаж Рождественского собора был переоборудован в тюрьму, стенные росписи замазаны краской.

Почтовая марка Latvijas pasts
23 мая 1929 года на заседании фракции ВКП(б) Калужского горсовета было принято решение о ликвидации монастыря. В том же году был снесён Рождественский собор; часть сохранившихся монастырских зданий была заселена.

В 1991 году историческая территория монастыря была объявлена памятником природы местного значения.

В 1994 году часть сохранившихся зданий была передана Калужской епархии, и там было создано архиерейское подворье. В настоящее время вся территория храма передана монастырю, ведутся работы по восстановлению колокольни и храма Рождества Пресвятой Богородицы.

В 2015 году монастырь отметил своё 500-летие. Мероприятия по празднованию круглой даты по просьбе Президента РФ Владимира Путина, посетил полномочный представитель в Центральном Федеральном округе Александр Беглов.

23 августа 2015 года, в почтовое обращение было выпущено две юбилейных марки к 500-летию монастыря, одна в России а другая в Латвии.

Интересные факты

  • Лаврентьев монастырь всегда был монастырем, но перестраивался как военная крепость. Лжедмитрий II, укрывшись в нём после бегства из Коломны, перестроил монастырские стены, добавив туры и зубцы, а также укрепив склоны холма, на котором располагается монастырь.
  • Считается, что Лжедмитрий II погиб на территориях принадлежавших монастырю. Он, с начальником охраны — татарским князем Урусовым выехал на охоту. Между ними произошла перебранка и князь Урусов отрубил голову самозваному узурпатору.
  • Автором латвийской марки является известный латвийский художник, музыкант и композитор Юрис Грибулс (Juris Gribuls). Основой для марки послужила специально написанная для этого икона. Благословение на написание иконы дал Митрополит Рижский и Всея Латвии — Александр. Любопытно, что сам Юрис является православным и имеет художественное образование по направлению иконописи.
  • Торжественное гашение марок состоялось в один день с разницей в пару часов. В Латвии в 9-00, а в России в 12-00[7][8].

Напишите отзыв о статье "Лаврентьев монастырь (Калуга)"

Примечания

Литература

  • Малинин Д.И. Калуга. Опыт исторического путеводителя по Калуге и главнейшим центрам губернии / Вступ. ст. и коммент: Ларин А.К. и др... — Калуга: Золотая аллея, 1992. — 272 с. — 15 000 экз.
  • Пухов В. А. История города Калуги. — Калуга: Золотая аллея, 2015. — 192 с. — ISBN 9785711104025.
  • Кавелин Л. А. Историческое описание Калужского Лаврентиева монастыря, нынешнего Калужского архиерейского дома и принадлежащей к оному Крестовской церкви = Воспроизведено в оригинальной авторской орфографии (Калуга : Типография С. А. Семенова, 1906) / Составил иеромонах Леонид. — М.: «Книга по Требованию», «YOYO Media», 2011. — 113 с. — ISBN 978-5-458-10986-4.

Статьи и публикации

  • Иерей Иоанн Курбацкий. [ruvera.ru/news/500_let_prestavleniya_blajennogo_lavrentiya 500 лет со дня преставления святого блаженного Лаврентия, калужского чудотворца]. — Старообрядческий альманах «Русская вера», 2015.
  • Ольга Орлова [nedelya40.ru/kaluzhskomu-monastyryu-posvyatili-marku_8976/ Калужскому монастырю посвятили марку] (рус.) // Калужская неделя : газета. — 2015. — 24 августа.
  • [kaluga24.tv/pochta-latvii-posvyatila-lavrentiyu-kaluzhskomu-marku/ Почта Латвии посвятила Лаврентию Калужскому марку] (рус.) // Калуга24.ТВ : интернет-проект. — 2015. — Сентябрь.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Лаврентьев монастырь (Калуга)

Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.


С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.