Лаврова-Глинка, Ксения Олеговна
Поделись знанием:
Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
| Ксения Лаврова-Глинка | ||
 | ||
| Имя при рождении: |
Ксения Олеговна Лаврова | |
|---|---|---|
| Место рождения: | ||
| Гражданство: | ||
| Профессия: | ||
| Награды: |
| |
Ксе́ния Оле́говна Лавро́ва-Гли́нка (род. 14 октября 1977, Кимры, Тверская область) — российская актриса театра и кино.
Содержание
Биография
В Кимрах её дед служил, а отец (Лавров, Олег Алексеевич) до сих пор служит в Театре драмы и комедии.
Сначала не собиралась идти по проторённому пути, только в старших классах приняла решение связать свою жизнь со сценой: после окончания школы поехала покорять Москву.
В 1998 году окончила Школу-студию МХАТ (курс Олега Табакова). По окончании школы-студии была приглашена в театр «Et Cetera». Помимо ролей в театре «Et Cetera» в 2001 году актриса была приглашена в МХТ им. А. П. Чехова, где сыграла в спектакле «№ 13» (Джейн). В 2005 году была принята в труппу Московского художественного театра им. Чехова.
Творчество
Роли в театре
Московский театр-студия п/р Олега Табакова
- 1995 «Псих» Александра Минчина (реж. Андрей Житинкин) — Ира, медсестра, влюблённая в героя
Московский театр «Et Cetera»
- «Лекарь поневоле» Мольера — Мартина
- «Смуглая леди сонетов» — Смуглая леди
- «Конкурс» Александра Галина — Ольга Пухова
- «Навсегда-навсегда» — 237-я девушка
- «Дон Кихот»
Московский художественный театр им. А. П. Чехова
- 2001 — «№ 13» Рэй Куни (режиссёр Владимир Машков) — Джейн
- 2005 — «Господа Головлевы» Салтыкова-Щедрина (режиссёр Кирилл Серебренников) — Аннинька, Любинька
- 2005 — «Солнце сияло» (режиссёр Марина Брусникина) — Долли-Наташа
- «Последние»
- 2004 — «Тартюф» Мольера (режиссёр Нина Чусова) — Эльмира, жена Оргона
- 2009 — «Трёхгрошовая опера» Б. Брехта (режиссёр Кирилл Серебренников) — Полли Пичем
- 2009—2011 — «Дворянское гнездо», по роману Ивана Тургенева, постановка Марины Брусникиной — Варвара.
- 2010—2011 — «Шага», по пьесе Маргерит Дюрас, постановка Мари-Луиз Бишофберже.
Фильмография
| Год | Название | Роль | |
|---|---|---|---|
| 2004 | ф | Папа | Людмила Шутова |
| 2005 | ф | Лола и Маркиз | Алёна Мухина |
| 2005 | ф | Побег | доктор Светлана Полякова |
| 2005 | ф | Полный вперёд | Альбина |
| 2007 | ф | Гений пустого места | Арина |
| 2007 | ф | На пути к сердцу | Ирина |
| 2007 | ф | Юбилей | Ольга |
| 2008 | ф | Чизкейк | Галина |
| 2008 | ф | Тяжёлый песок | Люба Ивановская, старшая дочь Рахили и Якова |
| 2008 | с | Хиромант 2 | Татьяна |
| 2008 | с | Монтекристо | Лолита Карасёва |
| 2009 | ф | Семь жён одного холостяка | Лидия |
| 2009 | ф | Снегирь | Марина |
| 2010 | ф | Журов 2 | Алиса |
| 2010 | ф | Счастье по контракту | Ксения |
| 2010 | с | Судьбы загадочное завтра | Маруся, жена Андрея |
| 2011—2012 | с | Закрытая школа | Ирина Исаева (Наталья Колчина) - дочь Нины и Алексея Исаевых, младшая сестра Игоря Исаева (Виктора Полякова), жена Александра Авдеева, мать Андрея, Надежды и Игоря Авдеевых, выросла в детдоме |
| 2011 | с | Судьба на выбор | Ангел (Светлый Хранитель) |
| 2011 | с | Измена | Елена Короткова |
| 2012 | с | Склифосовский | Татьяна, психиатр |
| 2013 | с | Торговый центр | Марина Белецкая |
| 2013 | с | Молодёжка | Ольга Владимировна Кострова, мать Александра Кострова |
| 2014 | с | Практика | Евгения Королёва — хирург |
| 2015 | с | Луна | Марина Соколова, жена Романа, мать Сергея и Веры |
| 2015 | ф | Призрак | мама Вани |
Видеография
- В 2008 году снималась в клипе Димы Билана «Believe»
Награды
- Медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени (8 марта 2015 года) — за заслуги в развитии отечественной культуры и искусства, многолетнюю плодотворную деятельность[1].
Напишите отзыв о статье "Лаврова-Глинка, Ксения Олеговна"
Примечания
- ↑ [publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001201503090006?index=12&rangeSize=1&back=False Указ Президента Российской Федерации от 8 марта 2015 года № 115 «О награждении государственными наградами Российской Федерации»]
Ссылки
- [lavrovaglinka.ru/ Официальный сайт актрисы Ксении Лавровой-Глинки // lavrovaglinka.ru]
|
Это заготовка статьи об актёре или актрисе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Лаврова-Глинка, Ксения Олеговна
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
