Лавровский, Михаил Леонидович

Михаил Лавровский
Имя при рождении:	Михаил Леонидович Иванов
Место рождения:	Тбилиси, Грузинская ССР, СССР
Профессия:	артист балета, балетмейстер, хореограф, балетный педагог
Театр:	Большой театр
Награды:

Михаи́л Леони́дович Лавро́вский (наст. фамилия — Иванов) (род. 1941) — советский и российский артист балета, балетмейстер, хореограф, балетный педагог, актёр. Народный артист СССР (1976). Лауреат Ленинской (1970) и Государственной премии СССР (1977).

Биография

Михаил Лавровский родился 29 октября 1941 года в Тбилиси в артистической семье. Его отец — Л. М. Лавровский, известный советский балетмейстер и хореограф, народный артист СССР (1965), мать Е. Г. Чикваидзе.

В 1952 году Лавровский поступил в Московское хореографическое училище, учился у педагогов О. К. Ходот и Н. И. Тарасова. После окончания училища в 1961 году, поступил в труппу Большого театра, став солистом театра в 1963 году. Работал под руководством А. Н. Ермолаева. Среди первых ролей Лавровского были партии в балетах «Страницы жизни» (1961), «Спартак» (1962), «Пламя Парижа» Б. В. Асафьева (1962).

Среди наиболее известных работ Лавровского того времени — партия Альберта в балете «Жизель» (1963), где его партнёршей стала Н. И. Бессмертнова.

В 1978 году Лавровский окончил балетмейстерский факультет ГИТИСа им. А. В. Луначарского. Работал в Большом театре до 1988 года педагогом-балетмейстером и репетитором.

C 1983 по 1985 год — художественный руководитель ГрАТОБ им. З. П. Палиашвили.

Как педагог и балетмейстер работал за рубежом: в Театре оперы и балета в г. Нови-Сад (Югославия, 1997), Академии танца в Риме (Италия, 2000), «Токио-балет» (Япония, 1996), хореографической школе Анны Барт в Берлине (Германия, 1990), в США, в том числе в Хьюстоне.

В 2005—2008 годах возглавлял балетную труппу МАМТ им. К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко. Является председателем Творческого совета «Дягилевъ Центра». По мнению самого Лавровского, роль Спартака в одноимённом балете была переломной в его творческой карьере и стала своего рода звёздным часом и визитной карточкой артиста.

В 2006 году основал Московское государственное хореографическое училище им. Л. М. Лавровского — школу балета имени своего знаменитого отца.

Михаил Лавровский входит в состав жюри национальной театральной премии и фестиваля «Золотая маска».

С 2010 года — художественный руководитель Московской государственной академии хореографии.

Был женат на Л. И. Семеняке (род. 1952), балерине, народной артистке СССР (1986).

Сегодня женат на архитекторе и театральной художнице Долорес Гарсиа.

Сын — Леонид Лавровский-Гарсиа, театральный актёр, режиссёр и педагог Российского Университета театрального искусства (ГИТИС).

Творчество

Репертуар

• 1963 — «Золушка» С. С. Прокофьева — Принц
• 1963 — «Бахчисарайский фонтан» Б. В. Асафьева — Вацлав
• 1963 — «Спящая красавица» П. И. Чайковского — Голубая птица
• 1964 — «Лауренсия» А. А. Крейна — Фрондосо
• 1965 — «Лейли и Меджнун» С. А. Баласаняна — Кейс
• 1965 — «Легенда о любви» А. Д. Меликова — Ферхад
• 1966 — «Щелкунчик» П. И. Чайковского — Принц
• 1967 — «Дон Кихот» Л. Ф. Минкуса — Базиль
• 1968 — Спартак А. И. Хачатуряна — Спартак
• 1969 — «Ромео и Джульетта» С. С. Прокофьева — Ромео
• 1970 — «Лебединое озеро» П. И. Чайковского — Зигфрид
• 1976 — «Ангара» А. Я. Эшпая — Виктор
• 1977 — «Баядерка» Л. Ф. Минкуса — Солор
• 1978 — «Иван Грозный» С. С. Прокофьева — Иван IV
• 1979 — «Паганини» на музыку С. В. Рахманинова — Паганини
• 1979 — «Любовью за любовь» Т. Н. Хренникова — Клавдио
• 1986 — «Анюта» В. А. Гаврилина— Артынов
• 2003 — «Ромео и Джульетта» (постановка Д. Доннеллана и Р. В. Поклитару) — Капулетти

Балетмейстер

В качестве хореографа создал несколько фильмов-балетов, в том числе балет «Мцыри» Д. А. Торадзе (1977), «Прометей — поэма огня» А. Н. Скрябина (1981), «Хореографические новеллы» на музыку И. С. Баха и Ф. Листа (1986), художественный видеофильм «Фантазёр» (1989 — исполнитель главной роли).

В качестве балетмейстера работает в драматическом театре: моноспектакль «Анна Каренина» А. А. Эшпая (БОГИС, 1998), спектакли «Последняя ночь последнего царя» (по пьесе Э. Радзинского, режиссёр В. Фокин, БОГИС, 1998), «Прекрасное лекарство от тоски» режиссёра И. Райхельгауза по пьесе С. Злотникова (2001, театр «Школа современной пьесы»), постановки М. Крылова «Евгений Онегин… Пушкин» (БОГИС, 2000) и «Маленький принц» (БОГИС, 2001), в котором соединились драма, опера и балет, и другие.

Грузинский театр оперы и балета им. Палиашвили

• 1983 — «Ромео и Джульетта» С. С. Прокофьева, по Л. М. Лавровскому
• 1983 — балет «Порги и Бесс» на музыку Дж. Гершвина

Михаил Лавровский о спектакле «Ромео и Джульетта»

«В нашей музыкально-хореографической поэме мы сохранили дух музыки Прокофьева и преподнести основную линию Шекспира: прославление любви, преодолевающей вражду»

— М. Л. Лавровский

Михаил Лавровский о спектакле «Порги и Бесс» Дж. Гершвина

«Музыка оперы Гершвина удивительно сочная, мелодичная, в которой пульсируют ритмы "века джаза". В моём балете соединены элементы современного танца и классической хореографии»

— М.Лавровский

«Участие Михаила Лавровского в спектаклях как хореографа возродило интерес публики, и он получил возможность для осуществления собственных творческих замыслов — балетов „Ромео и Джульетта“ и „Блюз“. В одноактном балете „Ромео и Джульетта“ Лавровский нашёл новые режиссёрские решения внутри спектакля, новые способы раскрытия конфликта. Вопрос хореографической драматургии, режиссуры, также как и взаимоотношений с музыкальной основой, стал самым острым в работе балетмейстера. В свободной интерпретации известной оперы Гершвина „Порги и Бесс“, в интересом образном решении художника Мураза Мурваниндзе, много находок и удачных сцен, балетмейстер использовал основной приём рассказа о калеке Порги, любящем „негритянскую Кармен“ Бесс. За Бесс реальной стоит Бесс-мечта…» — Н. Ю. Чернова, кандидат искусствоведения

Фильмография

• 1964 — «Секрет успеха» (фильм-балет)
• 1968 — «Ромео и Джульетта» (телебалет)
• 1972 — «Белые ночи» (фильм-балет) — Мечтатель
• 1972 — «Федра» (фильм-балет) — Ипполит
• 1975 — «Жизель» (экранизация балета)
• 1977 — «Мцыри» (телебалет)
• 1978 — «Солисты Большого балета» (телефильм-концерт)
• 1981 — «Прометей» (телебалет)
• 1982 — «Свидание назначила Татьяна Шмыга» (музыкальный телефильм)
• 1982 — «Танцуют Нина Сорокина и Михаил Лавровский»
• 1983 — «Три карты» (фильм-балет) — Германн
• 1986 — «Хореографические новеллы»
• 1986 — «Гран-па» (телефильм)
• 1988 — «Фантазёр» (фильм-балет) [www.moscowbooks.ru/book.asp?id=530385] — исполнитель главной роли
• 1989 — «Пять углов» (телефильм) — эпизод
• 2000 — «Зависть богов» — эпизод
• 2004 — «Дети Арбата» — Семён Григорьевич
• 2005 — «Плата за любовь» — Иннокентий Павлович
• 2007 — «Звезда Империи» — Мариус Петипа
• 2009 — «Двойная пропажа» — Карпухин

Награды и премии

• 1-я премия II Международного конкурса артистов балета в Варне (1965)
• Заслуженный артист РСФСР (1970)
• Народный артист РСФСР (1973)
• Народный артист СССР (1976)
• Ленинская премия (1970) — за исполнение заглавной партии в балетном спектакле «Спартак» А. И. Хачатуряна
• Государственная премия СССР (1977) — за исполнение партии Виктора в балетном спектакле «Ангара» А. Я. Эшпая
• Гран-при Международного фестиваля ассоциации танц-видеофильмов в Нью-Йорке за фильм-балет «Мцыри» (1978)
• Орден Трудового Красного Знамени (1986)
• Орден Почёта (2001)
• Орден Св. Нины (2006)
• Премия В. Ф. Нижинского (Парижская академия танца, 1972).
• Премия Ленинского комсомола
• Премия Правительства Москвы в области литературы и искусства (2002)
• Орден Дягилева I степени «За пользу русской культуре» (2007)
• Приз журнала «Балет» «Душа танца» в номинации «Мэтр танца» (2001).

Отрывок, характеризующий Лавровский, Михаил Леонидович

– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.