Лагори, Виктор
Поделись знанием:
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
| Виктор де Лагори | |
| Victor de La Horie | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти |
29 октября 1812 (46 лет) |
| Место смерти |
Париж, Франция |
| Принадлежность | |
| Звание |
генерал |
Викто́р Клод Алекса́ндр Фанно́ де Лагори́ (фр. Victor Claude Alexandre Fanneau de La Horie; 5 января 1766, Жаврон-ле-Шапель[fr], Майен, Земли Луары, Франция — 29 октября 1812, Париж, там же) — французский военачальник, генерал в эпоху Первой империи.
Крёстный отец Виктора Гюго (был любовником его матери Софи Требюше)[1].
Расстрелян за участие в заговоре Мале против Наполеона I вместе с генералом Клодом-Франсуа Мале и генералом Махименом-Жозефом Эммануэлем Гидалем на Гренельском поле 29 октября 1812 года[2].
Напишите отзыв о статье "Лагори, Виктор"
Примечания
- ↑ Андре Моруа. [www.javawidget.com/Library/12/MORUA/_olimpio.html Олимпио, или Жизнь Виктора Гюго]. — М. : Пресса, 1992. — (Сочинения : в 6 т. ; т. 5, 6).</span>
- ↑ Гидаль // Воинская честь — Гимнастика военная. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. В. Сытина, 1912. — С. 312. — (Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. К. И. Величко [и др.] ; 1911—1915, т. 7).</span> </ol>
Литература
- Dormann, Geneviève. Le roman de Sophie Trébuchet. — Albin Michel, 1982.</span>
- Le Barbier, Louis. Le général de La Horie. — Dujarric Éditeurs, 1904.</span>
|
Это заготовка статьи об участнике наполеоновских войн. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Лагори, Виктор
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
