Ладакх

Ладакх, или Ладак
लदाख
ལ་དྭགས་

Флаг
Страна	Индия
Статус	Регион
Входит в	Джамму и Кашмир
Включает	Округ Лех, Округ Каргил
Административный центр	Лех
Крупнейшие города	Лех, Каргил
Официальные языки	Ладакхский язык, Хинди, Английский
Население (2001)	270 126
Плотность	3 чел./км²
Национальный состав	Тибетцы-Ладакхцы (в т. ч. кочевники Чангпа), Дарды
Конфессиональный состав	буддисты, мусульмане, индуисты
Площадь	86 904 км²
Часовой пояс	UTC+5:30
[leh.nic.in Официальный сайт]

Лада́кх, или Ладак (тиб. ལ་དྭགས་, Вайли la dwags, хинди लदाख, урду لدّاخ) — историческая и географическая область, в настоящее время входящая в состав индийского штата Джамму и Кашмир. Дословно «ла» означает перевал, «дакх» — страна. Расположена между горными системами Куньлунь на севере и Гималаи на юге. Ладакх населён народами как индоевропейского, так и тибетского происхождения и является одной из самых наименее населённых областей Центральной Азии. Исторически в состав Ладакха входили Балтистан, долина Инда, Занскар, Лахул-Спити на юге, Нгари и Аксайчин на востоке, а также долина Нубра на севере. В настоящее время Ладакх граничит с Тибетом на востоке, Лахулом и Спити (штат Химачал-Прадеш) на юге, долинами Кашмира, Джамму и Балтистаном на западе, и ограничен хребтом Куньлунь, за которым начинается Восточный Туркестан, на севере. На территории Ладахка находятся одни из самых высоких гор в мире.

Ладакх иногда называют «Малым Тибетом» из-за схожести с культурой и природой Тибета. В прошлом он часто играл важную стратегическую роль из-за своего положения на пересечении торговых путей . Здесь когда-то проходил Великий шёлковый путь, а буддийские пилигримы основали монастыри на своём пути из Индии в Тибет. После закрытия западных границ Китая международная торговля здесь пришла в упадок. До 1974 года Ладакх был закрыт для туристов, но сейчас индийское правительство активно развивает в регионе туризм, который является существенным фактором дохода.

Важнейший и крупнейший город Ладакха — Лех. Большинство жителей Ладакха — буддисты, большинство остальных мусульмане-шииты. В последнее время неоднократно выдвигался лозунг о выделении Ладакха в отдельную союзную территорию из преимущественно мусульманского штата Джамму и Кашмир. Из-за того, что Тибет, попав в 50-х годах под экспансию Китая и пережив вместе с ним культурную революцию, лишился большинства уникальных памятников буддийской культуры, сегодня именно Ладакх стал второй родиной тибетского буддизма.

География

Ладакх является частью штата Джамму и Кашмир на севере Индии и состоит из двух районов — Лех и Каргил. Лех, площадью 45 100 км², — больший из двух. Он расположен между 32° и 36° северной широты и 75°-80° восточной долготы. На западе Лех граничит с Пакистаном, на севере с Китаем. В районе Лех находятся город Лех и 112 населённых пунктов.

Исторически, регион включал Балтистан (Балтиюл), долину Инда, Занскар, Лахул и Спити, иногда, Нгари включая Рутог и Гуге, Аксайчин, Нубра. Современный Ладакх на востоке граничит с Тибетом, Лахул и Спити на юге, долиной Кашмира, Джамму и Балтистаном на западе, а также закуньлуньскими землями восточного Туркестана на севере. Направляясь с юго-запада на северо-восток, Алтын-Таг сходится с Куньлунем в Кашмире, который с юго-востока на северо-запад в форме буквы «V» с изгибом у непальского городка Пулу. Географическое разделение между Ладакхом и Тибетом начинается непосредственно к северу от Пулу. Оно идёт дальше на юг в массивном лабиринте хребтов к востоку от Рутога, где находятся Алинг Кангри и Маванг Кангри и завершается в районе Маюм Ла.

Горный хребет региона был сформирован 45 миллионов лет назад при ударе Индостанской плиты об Евразию. Плита всё ещё движется, вызывая землетрясения в Гималаях.^[θ] Пики Ладакха средней высоты у Зоджи Ла (5000-5500 м), и выше к юго-востоку, самые высоки у Нун-Кунь (7000 м).

Ладакх — высочайшее плато Индии, с перепадом высот от 2750 метров над уровнем моря в Каргиле до 7672 метров в Сасир-Кангри. Граничит с двумя горными хребтами, Каракорумом на севере и Большими Гималаями на юге, а также пересекается двумя параллельными горными цепями — Ладакхским и Занскарским хребтами. Ладакхский хребет не имеет высоких вершин, в среднем его высота составляет 6000 метров, высота некоторых перевалов ниже 5000 метров.

К северу от хребта Ладакх расположена тёплая и плодородная долина реки Набра, простирающаяся до подножия Каракорума. В неё ведёт дорога из Леха через перевал Кардунг-Ла (5600 метров), который является самым высокогорным автомобильным перевалом в мире. Долина Набра и долина реки Шиок вместе носят название Набра.

Между хребтом Занскар и Большим Гималайским хребтом находится область под названием Занскар — настолько обширная и значительная, что её имя часто упоминается наравне с Ладакхом для обозначения региона в целом. Окружённая со всех сторон высокими хребтами, она веками была изолирована от цивилизации и сохраняла свою власть и свою историю. Наличие всех высотных поясов — и плодородных долин, и альпийских пастбищ — позволяло её жителям существовать вполне самостоятельно. Река Занскар, собрав воды нескольких крупных притоков и многих мелких, покидает эту долину через узкое и глубокое ущелье, пропиленное ею в хребте Занскар, и впадает в реку Инд ниже Леха. Прямой колёсной дороги из Занскара в Ладакх нет, единственный путь сообщения — окружная дорога через перевал Пензи-Ла (4400 м) и Каргил в Кашмире. Значительная часть коммуникаций по сей день осуществляется по устоявшимся за многие века караванным тропам, ведущим в Ладакх, Лахол и юго-западные предгорья Гималаев.

В климате соединяются условия пустыни и Арктики, и Ладакх часто называют «холодной пустыней». Температура здесь колеблется от −40° С зимой до +35° С летом. Говорят, что только здесь можно страдать от солнечного удара и обморожения одновременно. Осадков выпадает в среднем 100—200 мм в год.

История

Территория Ладакха была заселена с неолита, что подтверждается многочисленными находками пещерных рисунков. Древнейшее население Ладакха предположительно состояло из индоариев, монов и дардов, о чём упоминают Геродот, Неарх, Мегасфен, Плиний Старший и Клавдий Птолемей; упоминание о них встречается в географических списках «Пураны». В I веке н. э. Ладакх входил в Кушанское царство. Во II веке в западном Ладакхе распространился пришедший из Кашмира буддизм. Восточный Ладакх и Западный Тибет до VIII века были населены поклонниками религии бон. В VIII веке Ладакх попал в сферу влияния расширявшегося на Запад Тибета. Одновременно через Центральную Азию распространялось китайское влияние. В 842 году, после распада Тибетской Империи, Ладакх захватил Ньима-Гон, представитель тибетской правящей династии, который и стал основателем династии правителей Ладакха. Во время его правления весь Ладакх был обращён в буддизм (что в литературе часто называется «вторым распространением буддизма»), религиозные идеи были заимствованы в северо-западной Индии, в частности, в Кашмире.

В XIII веке, находясь перед угрозой исламского завоевания, Ладакх решил ориентироваться на Тибет в вопросах религии. До 1600 года соседние мусульманские государства совершали регулярные набеги на Ладакх, что привело к дроблению и ослаблению последнего и обращению части населения в ислам.

Царь Лхачен Бхаган в XIV веке объединил Ладакх и основал новую династию Намгьял, правившую до 1834 года. Представители династии отразили нападения из Центральной Азии и расширили территорию государства, которая в какой-то момент доходила на восток до Непала. В начале XVII века к Ладакху были присоединены Занскар и Спити. Позже Ладакх был завоёван моголами, которые перед этим заняли Кашмир и Балтистан, но смог сохранить свою независимость.

В конце XVII века Ладакх заключил союз с Бутаном против Тибета, что привело к тибетскому вторжению в Ладакх. Кашмир оказал Ладакху помощь и восстановил правление династии Намгьял на том условии, что царь Ладакха обратится в ислам и построит мечеть в Лехе. В 1684 году был заключён Темисгамский мирный договор между Ладакхом и Тибетом, по которому независимость Ладакха была сильно ограничена.

В 1834 году догри, входившие в войска пенджабского сикхского государства под управлением Ранджита Сингха, захватили Ладакх. Восстание в Ладакхе в 1842 году было подавлено, и Ладакх был включён в государство догри, Джамму и Кашмир. Династия Намгьял получила джагир Сток (к югу от города Лех), которым формально владеет по сей день. Начиная с 1850-х годов в Ладакх проникало европейское влияние; в 1885 году в Лехе была основана миссия протестантской Моравской церкви.

В 1947 году во время раздела Британской Индии правитель Джамму и Кашмира махараджа Хари Сингх колебался, следует ли ему присоединиться к Индии или Пакистану, но в конце концов подписал договор о присоединении к Индии. В 1949 году Китай закрыл границу между долиной Нубра и Синьцзяном, перекрыв тем самым старинный торговый путь. В 1955 году Китай начал строить около границы дороги, соединяющие Синьцзян и Тибет. Он также совместно с Пакистаном построил Каракорумское шоссе. В ответ Индия построила вдоль границы шоссе, соединяющее Лех и Сринагар, сократив дорогу между этими городами с 16 дней до двух. Весь штат Джамму и Кашмир является предметом территориальных диспутов Индии с Пакистаном (Кашмирский конфликт) и Китаем. В 1999 году в ходе Каргильской войны регион чуть не стал ареной ядерной войны. Административно Ладакх, входящий в состав штата Джамму и Кашмир, был в 1979 году разделён на округа Лех и Каргил. В 1989 году произошли столкновения между буддистами и мусульманами. В 1993 году после призывов к большей независимости от правительства штата, в котором доминируют кашмирцы, была создан Автономный горный совет развития Ладакха.

Флора и фауна

Природа региона в первый раз была изучена Фердинандом Столичкой, палеонтологом из Австрии, организовавшим крупную экспедицию в регион в 1870-х. Растительность в Ладакхе в основном встречается у потоков и водоёмов, на высоких склона, и в местах полива.

Фауна Ладакха схожа с центральноазиатской больше, чем с тибетской. В Ладакхе много птиц, которые проводят в нём лето, зимой возвращаясь в Индию. 225 видов птиц удивительно для такого пустынного района. Многие виды зябликов, малиновок, горихвосток и удодов встречаются летом. Коричневоголовые чайки летают летом над Индом и озёрами Чангтана. На озёрах живёт браминская утка и огарьи, горные гуси. Черношейный журавль — редкий вид тибетского плато, также встречается в Ладакхе. Другие птицы: ворон, клушица, гималайский улар и азиатский кеклик. Бородач и беркут часто бывают замечены в Ладакхе.

Нахур или «голубой баран» — наиболее распространённое парнокопытное ладакхских гор. Он также встречается в Занскаре и Шаме. Сибирский горный козёл — очень элегантное животное, встречается в западной части Ладакха, популяция примерно 6000 голов; это второе по распространённости парнокопытное. Он приспособлен к высокогорьям и, чувствуя опасность, поднимается по крутым склонам. Обитает также ладакхский муфлон (Ovis orientalis vignei). Он уникален для региона, его численность сократилась и в настоящее время составляет около 3000 голов. Этот муфлон — эндемик Ладакха, и чаще встречается около Инда и Шайока. Фермеры часто преследовали животных, обвиняя их в порче урожая. Не следует также забывать о охотниках, которые с XIX века приезжали из Сринагара для охоты на муфлонов. Тибетские аргали, или ньян — крупнейший дикий горный баран в мире, высотой 100—120 см в плечах с огромными рогами. Его ареал площадью 2,5 миллиона км² включает Тибетское плато, и, мигрируя, аргали преодолевает огромные горы. В Ладакхе около 400 аргали. Они живут на открытых просторах, так как, в случае атаки хищника, предпочитают стремительное бегство, а не подъём в горы. Редкую тибетскую антилопу оронго, или чиру, а в Ладакхе называемую «цос», истребляли из-за ценной шерсти (по-персидски шахтуш), которая продавалась на востоке для изготовления одежды высокопоставленных персон. С одной оронго вручную выщипывали немного шерсти, при этом антилопу убивали. Шерсть везли в Кашмир, где местные мастера вышивали изысканные шали. Ладакх также является ареалом Procapra picticaudata — антилопы-гоа, которая пасётся в восточном Ладакхе на границе с Тибетом.

Кианг, или тибетский дикий осёл, обычно пасётся на лугах Чангтана, насчитывают около 2500 особей. Кочевники-чангпа обвиняют ослов в порче и без того скудных пастбищ. Около 200 ирбисов из 7 000 в мире, живут в Ладакхе. В Хемиском национальном парке (Hemis National Park) созданы все условия для вольготного проживания леопарда. Рысь живёт в Нубре, Чангтане и Занскаре и охотится на мелких млекопитающих. Манул был замечен в Ладакхе, но больше о нём неизвестно. Тибетский волк иногда нападает на скот ладакхцев и поэтому бывает преследуем ими. Есть также несколько медведей в долине Суру и около Драса. Недавно в регионе была обнаружена тибетская лисица. Среди малых животных — сурки, зайцы, пищухи и полёвки.

В Ладакхе бедная растительность по причине сухого и жаркого лета и холодной зимы, но недостаток влаги самое существенное условие. У водоёмов, а особенно в местах полива растительность гораздо более развита.

Часто встречается облепиха (Hippophae spp.), шиповник, тамариск (Myricaria spp.), тмин, крапива, мята, Physochlaina praealta, и различные травы.

В пустыне вокруг Леха встречаются каперсы (Capparis spinosa), котовник (Nepeta floccosa), мордовник (Echinops cornigerus), хвойник (Ephedra gerardiana), ревень, пижма, гармала и ряд других суккулентов. Можжевельниковые деревья часто почитаются буддистами, как священные.

Человеческие поселения отмечены пышными полями и деревьями, орошаемы водой из ледниковых потоков, источников и рек. В высокогорных деревнях выращивают ячмень, горох и овощи, и есть один из видов ивы (называемый дрокчанг на ладакхи). В деревнях в долине также выращивают пшеницу, люцерну, горчицу на масло, виноград, и большое количество овощей. Из культивируемых деревьев в нижних деревнях выращивают абрикосы, яблоки, шелковицу, грецкие орехи, бальзамические тополя, Ломбардские тополя и несколько видов ивы (трудно определить, местные названия меняются). Вязы и тополя растут в Нубрской долине, и один легендарный белый тополь растет в Алчи, в долине Инда. Робиния псевдоакация (Robinia Pseudoacacia), гималайский кипарис и конский каштан выращиваются с 1990 года.

Правительство и политика

Ладакх с политической точки зрения представляет собой два округа штата Джамму и Кашмир. 1 июля 1979 года были созданы округа Лех и Каргил. Округами управляет Ladakh Autonomous Hill Development Council, основанный на структуре Дарджлингского автономного совета гуркхов. Это было компромиссным решением, так как жители требовали придать Ладакху статус союзной территории.

В октябре 1993 года правительство Индии и штата согласилось создать в каждом округе Автономный холмовой совет. И в 1995 году был издан акт «О создании ладакхского автономного холмового совета развития». Выборы в совет состоялись 28 августа 1995 года. Первое заседание состоялось в Лехе 3 сентября 1995 года. Каргил обрёл свой совет в июле 2003 года. Совет взаимодействует с деревенскими Панчаятами по вопросам экономики, здравоохранения, образования, землепользования, налогов, управления и самоуправления. Эти вопросы обсуждаются в исполнительном органе блока в присутствии исполнительного советника и других членов совета. Суды, закон, правопорядок, высшее образование является компетенцией штата.

Ладакх отправляет одного представителя (MP) в нижнюю палату Парламента — в Лок сабха (Ладакхский избирательный округ Лок Сабха). Сейчас Ладакх представляет Хассан Хан.

В Ладакхе основные религии долгое время существовали мирно, но в последние десятилетия произошли негативные изменения. В 1931 году был создан Kashmir Raj Bodhi Mahasabha — союз кашмирцев-буддистов (вернее, необуддистов, так как кашмирцы ещё в средние века перешли в ислам) и это вызвало недовольство мусульман. В 1979 году отношения снова натянулись и, начиная с Каргила, а потом по всему Ладакху буддисты стали обвинять правительство штата в предвзятости и коррупции, они требовали отсоединить Ладакх от Кашмира и придать ему статус союзной территории. В 1989 году были кровавые столкновения с мусульманами и Ладакхская буддийская ассоциация призвала к бойкотам мусульман, бойкот был снят в 1992 году. Ладакхский фронт союзных территорий (LUTF), который контролирует Лехский совет, в 2002 году призвал политические силы Ладакха объединиться под одним флагом и требовать союзного статуса. Ситуация вскоре изменилась и некоторые советники вышли из партии и стали либо беспартийными, либо вошли в Национальную конференцию ДиК. У фронта нет единого мнения относительно границ союзной территории, так как мусульманский Каргил не желает отсоединяться от Сринагара. Фронт дискредитировал себя участием в популистских акциях, что привело к сворачиванию образовательных программ «Новая надежда», созданных при участии Студенческого движения за образование и культуру Ладакха.

Монастыри Ладакха

Достоверно известно, что первые буддийские культовые сооружения появились в Ладакхе во II веке н. э. при кушанском императоре Канишке. Но строения разрушились, а буддизм надолго покинул регион, уступив место религии Бон и другим анимистическим культам. В IX—X веках в регионе стала утверждаться Ваджраяна и появлялись первые религиозные сооружения, священные пещеры, где уединялись йогины. Многие монастыри связывают своё основание с деятельностью Ринчена Санпо (958—1055) — святого, переводчика, философа, и по некоторым сведениям, регента Гуге. В XVII веке в Ладакхе сформировалась современная система монастырей, которые относятся, главным образом, к школам Друкпа Кагью и Гелуг.

Некоторые важнейшие монастыри:

• Алчи Гомпа — монастырь знаменит фресками эпохи Ринчен Санпо, которые редко где можно найти.
• Дзонгхул Гомпа — маленький монастырь, но очень знаменитый. Основал его сам Наропа, он вбил в скалу свой посох и пхурпа (тантрический кинжал). С тех пор к реликвиям стекаются паломники, а йогины часто медитируют там.
• Дискит Гомпа — главный монастырь долины Нубра и один из крупнейших гелугпинских монастырей в регионе.
• Зангла Гомпа — в этом монастыре начал своё изучение тибетского Александр Чома де Кёрёш.
• Курча-Гомпа — крупнейший гелугпинский монастырь Занскара.
• Ламаюру — основан Наропой. Служил одновременно для Дрикунг Кагью и Бон-по. Н. К. Рерих оставил его описание.
• Ликир Гомпа — красивый монастырь с 7-метровой статуей Будды под открытым небом.
• Ридзонг Гомпа — гелугпинский. Славится строжайшим соблюдением монашеских правил.
• Сани Гомпа — возможно, самый древний монастырь региона, так как основан во II веке н. э. Легенды связывают гомпу с Канишкой, Падмасабхавой и Наропой.
• Тикси — крупнейший монастырь Ладакха.
• Хемис Гомпа — основан на месте встречи Наропы с его гуру Тилопой. В некотором смысле, место зарождения Кагью. Также здесь, якобы, найдено Тибетское Евангелие.
• Шей Гомпа — знаменитый монастырь в летней столице Ладакхского царства.

Экономика

Экономика Ладакха зиждется на трёх столпах: индийская армия, туризм и гражданское правительство в форме предоставления рабочих мест и расширенных субсидий. Сельское хозяйство ныне не является основой экономики, хотя так было поколение назад, да и теперь большинство ладакхцев живут сельским хозяйством.

Веками основу ладакхской экономики составляло производство ячменя, гороха, пшеницы, разведение скота, особенно, яков, коров, помесей яков и коров, овец и коз. На высоте 3000-4000 м сельскохозяйственный сезон короток, всего несколько месяцев в году, как в северных странах. Недостаток влаги препятствует созданию крупных фермерских хозяйств, но ладакхцы выработали эффективные формы для мелкого производства. Для орошения создавались ирригационные каналы. Важнейшие культуры: ячмень и пшеница. Рис ранее считался роскошью, но ныне, благодаря субсидиям правительства, стал дешевле остальных видов зерна.

В низинах выращивают фрукты, в таких высокогорных местах как Рупшу живут кочевники. Раньше они меняли прибавочный продукт на соль, сахар, спички и другие предметы. Два ладакхских продукта были экспортными: абрикосы и кашемир. Сегодня важной сельскохозяйственной продукцией стали овощи, которые активно закупаются индийской армией и продаются на внутреннем рынке. Производством занимаются мелкие землевладельцы, которые трудятся на земле лично и иногда нанимают сезонных рабочих из Непала. Голый ячмень (ладакхи nas, урду grim) — традиционно ведущая сельскохозяйственная культура Ладакха, на берегах Цоморари близ Корзок Гомпа его выращивают на высоте 4600 м, что считается высочайшим полем в мире.

Раньше Ладакх в полной мере наслаждался выгодой своего географического положения, находясь на пересечении торговых путей. Ладакхцы брали пошлину с товаров, перевозимых караванами из Туркестана, Тибета, Пенджаба, Кашмира и Балтистана. Некоторые ладакхцы сами занимались караванной торговлей, содействуя торговле тканями, коврами, красителями и наркотиками между Пенджабом и Синьяцзяном. Тем не менее, со времени закрытия тибетской границы китайским правительством, международная торговля через Ладакх сошла на нет.

С 1974 года индийское правительство приняло меры по развитию туризма в Ладакхе, который, несмотря на войну в Кашмире, стал более безопасным. Сейчас только 4 % ладакхцев заняты в туристическом бизнесе, но туристы приносят 50 % ВНП региона.

Приключенческий туризм появился в Ладакхе в XIX веке. В начале XX века стали популярны 14-дневные туры английских служащих в Индии из Сринагара в Лех. Агентства, возникшие в Сринагаре и Шимле специализировались на приключенческом туризме — охота, рыболовство и походы. Эта эпоха описана Артуром Невесом в «Туристическом путеводителе по Кашмиру, Ладакху и Скардо», впервые опубликованном в 1911 году. Сегодня около 30 000 туристов посещают Ладакх каждый год. Туристы посещают такие места, как Лех, Драсс, долина Суру, Каргил, Занскар, Зангла, Рангдум, Падум, Фуктал, Сани Гомпа, Тонди, Шайок, Саку, Солёная долина. Популярны маршруты Манали—Лех, Нубра, долина Инда, Маркха, маршрут по ладакхским монастырям, Южный Зангскар, Транс-Занскарская экспедиция, Спити—Ладакх, Спити—Питок—Хемис, Рупшу, солёные озёра, ледник Чадар, Падум—Фуктал, Падум—Дарча, Паникхар—Хенискот, Падум—Манали, Ламаюру—Марцеланг, Ламаюру—Аличи, Калла Паттарский маршрут, Пахалгам—Суру, Киннаур—Спити—Ладакх, Цоморари и Манали—Лех.

Сейчас правительство занято крупными проектами по улучшению инфраструктуры Ладакха. Уже построенные дороги позволяют сплотить ладакхскую экономику и создать альтернативу сельскому хозяйству. Субсидирование продовольствия, работа в туристической сфере и новая инфраструктура привели к росту городского населения Ладакха, переселения многих ладакхцев город. Основной опорой остаётся индийская армия, которая вербует из ладакхцев военнослужащих и обслуживающий персонал, а также покупает местные товары и услуги.

Транспорт

В Ладакхе около 1800 км дорог, из которых 800 км с твёрдым покрытием. О большинстве дорог заботится Организация пограничных дорог.

Ладакх был точкой соприкосновения Центральной и Южной Азии, когда использовался Великий шёлковый путь. 60-дневный путь по Ладакхскому пути связывал Амритсар и Яркенд через 11 перевалов и активно использовался до последней четверти XIX века. Другим регулярно используемым путём был Калимпонгский путь между Лехом и Лхасой через Гарток, административный центр западного Тибета. Гартока достигали зимой через долину Инда или через Тагланг-Ла или Чанг-Ла. За Гатоком Черко Ла приводил путников к Манасаровару и озеру Ракшасов, затем в Барка, который был связан с Лхасой дорогой. Этот путь теперь перекрыт решением китайского правительства. Другие пути соединяли Ладакх с Хунзой и Читралом, но теперь и эти пути перекрыты из-за войны с Пакистаном.

В настоящее время только две важные ладакхские дороги используются: Сринагарская и Манали. Путешествие от Сринагара начинается от Сонамарга, через Зоджи Ла (3450 м), Драс и Каргил (2750 м), Намика Ла (3700 м) и Фату Ла (4100 м). Это древнейший путь в Ладакх и сейчас перевалы открыты с апреля/мая до ноября/декабря. Однако, из-за роста напряжённости в Кашмире, основная нагрузка легла на Сринагар-Каргил-Лех через Зоджа Ла на Лех-Манальское шоссе из Химачал-Прадеш. Шоссе пересекает перевалы Рохтанг Ла (3978 м), Баралача Ла (4892 м), Лунглача Ла (5059 м), Тагланг Ла (5325 м) и равнину Мор. Шоссе открыто с мая по ноябрь.

Автобусы ходят от Леха к ближайшим деревням. Манали-Лех-Сринагарская дорога — это половина дорожной системы Ладакха, остальные являются её ответвлениями. Для пешеходов и караванов Ладакх связан запутанной сетью горных троп, следуя по которым можно попасть в любую его часть, но путь из соседнего Химачал-Прадеша может занять несколько месяцев. Дороги и тропы позволяют, путешествуя по Ладакху на автомобиле, пополнять запасы в соседних населённых пунктах, но путники предпочитают использовать пешеходные тропы.

Один аэропорт есть в Лехе, из него каждый день производятся рейсы в Дели на Jet Airways, Air Deccan и Indian Airlines и каждую неделю в Сринагар и Джамму. Есть два аэропорта в Даулат-Бег-Ольди и Фукче для военного транспорта.

Демография

Население Ладакха около 260 000 человек, представляет собой смесь различных народов, в основном тибетцев, монов и дардов. Как и остальные ладакхцы, балти Каргила, Нубры, долины Суру и Балтистана тесно связаны с тибетцами в языковом плане, и были буддистами до Нового времени.

Большинство ладакхцев округа Лех и Занскара — тибетские буддисты, большинство каргильцев мусульмане-шииты. Соответственно в Каргиле есть буддийское меньшинство, а в Лехе мусульманское. Некоторое количество кашмирских суннитов живёт в Лехе и Падуме в Занскаре. В деревнях балти живёт несколько сотен мусульман-нурбахшия. Менее 40 семей ладакхцев исповедуют христианство, которое они приняли в XIX веке.

Среди неладакхцев большинство индуисты и сикхи, есть небольшое число последователей бон.

Кочевники чангпа на плато Рупшу в большинстве своём переселились из Тибета в недавнее время. С начала 1960-х годов тибетцы-кочевники бежали из оккупированного Китаем Тибета в индийский Ладакх. Около 2000 из них бросило кочевать и поселилось в Лехе и других городах. Около 3 500 тибетских беженцев расселилось в округе Лех.

В Драсе и Дха-Хану преобладают люди дардского происхождения. Жители района Дха-Хану, известные как брокпа — последователи буддизма, но сохранили старые дардские традиции. В Драсе принят ислам и сильно кашмирское влияние. Монов осталось очень мало, но некоторые музыканты, кузнецы и плотники считают себя потомками настоящих монов. По переписи 2001 года, 47,4 % населения региона буддисты, 45,9 % мусульмане, 6,2 % индуисты и 0,5 % остальные. Население делится примерно пополам по округам Лех и Каргил. В Лехе 77 % буддистов, а в Каргиле 80 % мусульман.

Основной язык Ладакха — ладакхи, ветвь тибетского языка. Образованные ладакхцы часто знают хинди, урду и иногда английский. В ладакхи есть целый ряд диалектов, как то: чанг-па, пуриг-па в Каргиле, занскарский, но они взаимопонятны. Благодаря торговым путям ладакхи активно обогащался иностранными словами. Традиционно ладакхи был чисто разговорным языком и для письма использовали классический тибетский, но в последнее время появились авторы, пишущие на разговорном ладакхи тибетскими буквами.

Общий уровень рождаемости (TBR) на 2001 был 22.44, где 21.44 для мусульман и 24.46 для буддистов. Брокпа имеют наивысший уровень — 27.17, аргхуны самый низкий — 14.25. Коэффициент фертильности был 2.69 с 1.3 в Лехе и 3.4 в Каргиле. Для буддистов — 2.79 и для мусульман — 2.66. У балти — 3.12 и аргхунов 1.66. Уровень смертности 15.69, у мусульман 16.37 и у буддистов 14.32. Выше всего у брокпа 21.74 и ниже всего у бодхов 14.32.

Население округов Лех и Каргил

Год[ιζ]	Лех (округ)			Каргил (округ)
	население	процент прироста	женщин на 1000 мужчин	население	процент прироста	женщин на 1000 мужчин
1951	40,484	—	1011	41,856	—	970
1961	43,587	0.74	1010	45,064	0.74	935
1971	51,891	1.76	1002	53,400	1.71	949
1981	68,380	2.80	886	65,992	2.14	853
2001	117,637	2.75	805	115,287	2.83	901

В Лехе было 1011 женщин на 1000 мужчин в 1951 году, но в 2001 стало 805, для Каргила соотношение изменилось с 970 к 901. Для городов обоих округов этот уровень ещё ниже — 640. Эта странность объясняется тем, что в Ладакхе много сезонных рабочих, мигрантов, торговцев. Около 84 % ладакхского населения живёт в деревнях. Средний годовой прирост населения в 1981—2001 годах составлял 2,75 % в Лехе и 2,83 % в округе Каргил.

Культура

Культура вообще и кухня в частности похожи на центрально-тибетскую. Основными блюдами являются тхукпа (суп с лапшой) и цампа, в Ладакхе зовётся ngampe и незаменима при путешествиях. Собственно ладакхское блюдо — skyu — тяжёлые макароны с корнеплодами. Ныне употребляется и привозная пища, как в долинной Индии. Чай делают в маслобойке с добавлением масла и соли, его называют gurgur cha. Сладкий чай (cha ngarmo) сейчас обычен, его делают как в Индии, добавляя много сахара и молоко. Излишки ячменя идут на приготовление чанга — алкогольного напитка, часто употребляемого на праздниках.

Архитектура Ладакха развивалась под влиянием Тибета и Индии, в основном как монастырская. Буддийские колёса, часто украшенные драконами, встречаются почти в каждой гомпе. Дома и монастыри строили на возвышенностях, выбирая южные склоны. При строительстве использовали камень, дерево и землю, но теперь предпочитают заполнять глиняные ячейки стен камнями и необожжённым кирпичом. Здесь находится множество монастырей, расположенных в самых непостижимых местах — на выступах высоких гор, на краях ущелий. Ладакхский монастырь называется гомпа, что означает «место для медитации». Гомпа является центром любой деревни, и численность монахов в каждом монастыре пополняется за счёт местной традиции у жителей деревни посылать одного из сыновей в монахи.

Помимо архитектуры Ладакх известен своими религиозными фестивалями. Монастырь Хемис является центром ежегодного фестиваля танцев в масках. Проводимый, в зависимости от подсчётов монахов, в июне или июле, он приурочен ко дню рождения гуру Падмасамбхавы. Этот религиозный праздник грандиозно отмечается каждые 12 лет в год обезьяны по восточному календарю.

Музыку чаще можно услышать на буддийских монастырских праздниках, она подобна тибетской музыке, часто присутствуют религиозные песнопения на тибетском и санскрите. Эти длинные и сложные тексты исполняются только в особые дни праздников. Пение Янг не имеют метрической строки, исполняется под аккомпанемент барабанов низким голосом. Очень важны танцы в ритуальных масках — мистерии Цам. Хемис Гомпа, центр школы Друкпа Кагью в Ладакхе, проводит этот праздник ежегодно, другие крупные гомпы не отстают. В бытовом смысле, в танцах показана борьба благих и неблагих сил. Ткачество — неотъемлемая часть ладакхской культуры, в восточном Ладакхе ткут и женщины и мужчины. Типичный костюм включает гончас из вельвета, украшенные жилеты, сапоги, шляпы. Праздники проходят в Ладакхе с 1 по 15 сентября. Ладакхцы одевают лучшие головные уборы, иногда украшенные золотом, серебром или бирюзой. Монахи танцуют в масках и играют на тарелках, трубах и флейтах. В народе известен танец яка, льва и ташиспа. Вокруг монастырей часто можно видеть флажки лунгта. В монастырях создаются иконы-тханки. Проводят соревнования по стрельбе из лука, поло и шуточные свадьбы.

Сейчас самый популярный спорт в Ладакхе — хоккей на льду, пик сезона в январе. Очень популярен крикет. Стрельба из лука исторически народный спорт, деревенские жители устраивают турниры по стрельбе на праздниках, не обходится и без танцев, выпивки, азартных игр. Во время стрельбы играют специальную музыку сурна и даман. Поло, вероятно, заимствованно у балти в XVI веке при царе Сэнге Намгьяле, чья мать была принцессой балти.

По сравнению с Индией, женщины играют очень важную общественную роль. Полиандрия (фратернальная или братского типа) и наследование жён были всеобщим обычаем до 1940 года, когда правительство Джамму и Кашмира запретило её, но в некоторых областях полиандрия есть и сейчас. Другой обычай, khang-bu, или «маленький дом», при котором глава семьи, когда его старший сын становится достаточно взрослым для управления делами, переезжает в отдельный дом, беря с собой только необходимое для жизни имущество.

Наш христианский евангелист в Кхалаце стал отцом несколько недель назад, и люди из деревни сделали ему подарок «мука-козерога» для него и его жены. Он дал мне одну из тех фигур, которые были сделаны из муки и масла, и сказал мне, что это обычай в Тибете и Ладакхе — делать подарки «мука-козерога» по случаю рождения ребёнка. Это довольно интересная информация. Я часто задавался вопросом, почему было так много наскальных рисунков из козерогов в места, связанных с добуддийской религией Ладакха. Теперь кажется вероятным, что они являются благодарственными приношениями после рождения детей. Как я пытался показать в моей предыдущей статье, люди ходили в добуддийские места отправления культа, в частности, молиться, чтобы получить детей.

Долгие годы тибетская медицина была единственной системой оказания медицинской помощи. Эта школа впитала элементы аюрведы и традиционной китайской медицины, а также представления космологии тибетского буддизма. Веками медицинская помощь людям амчи предоставлялась местными целителями, она остаётся популярной и теперь. Правительство не пытается бороться с этим, а наоборот, поддерживает местных целителей и поощряет население изготавливать лекарства из растений.

Неправительственные организации оказывают посильную помощь в обеспечении ладакхцев чистой водой, доступной электроэнергией и защите женщин. Ладакхская группа по защите экологии и окружающей среды работает с 1971 года.

Образование

Согласно переписи 2001 года, уровень грамотности в округе Лех составлял 62 % (72 % у мужчин и 50 % у женщин), в округе Каргил 58 % (74 % у мужчин и 41 % у женщин). Раньше образование можно было получить только в монастырях. По традиции, один сын из каждой семьи изучал тибетское письмо, чтобы читать священные книги.

В октябре 1889 года моравские миссионеры открыли в Лехе школу (которая существует и по сей день), и Вазир-ай Вазарат^[ιε] (ex officio коммисар-офицер британской армии) Балтистана и Ладакха приказал, чтобы каждая семья отправила хотя бы одного ребёнка в школу. Этот указ встретил большое сопротивление со стороны местных жителей, которые боялись, что дети будут вынуждены обратиться в христианство. В школе учили тибетский, урду, английский, географию, науки, изучали природу, арифметику, геометрию и изучали Библию. Местной общиной первая школа Lamdon Social Welfare Society была открыта в 1973 году. Позже, при поддержке со стороны Далай-ламы и некоторых международных организаций, количество школ возросло, в них могло обучаться около двух тысяч учащихся. Они гордятся тем, что сохранили ладакхские традиции и культуру. Драконовая школа Белого Лотоса под покровительством Его Святейшества Гьялванг Друкпа XII, главы ладакхской Друкпа Кагью, расположена в Шей. Эта школа нацелена на изучение ладакхских традиций и буддизма.

Школы хорошо распределены по Ладакху, но из них 75 % дают только начальное образование. 65 % детей посещают школу, но часто случается, что не только ученики, но и учитель не приходят на уроки. В обоих округах школьные экзамены (X класс) не могли сдать около 85-95 % учеников, в колледжи способны поступить не более половины выпускников. До 1993 года до 14 лет преподавание велось на урду, а потом переходили на английский.

В 1994 году Студенческое движение за образование и культуру Ладакха (SECMOL) провозгласило Операцию Новая Надежда (ONH), компанию по «культурным и местным особенностям образования» и планируют сделать муниципальные школы функциональнее и эффективнее. Они договариваются с НПО, правительством, учителями и сельскими общинами. К 2001 году в округе Лех экзамен на аттестат зрелости сдавали уже 50 % выпускников. Чтобы студенты смогли продолжить образование не покидая Ладакха, в Лехе был открыт государственный колледж.

Медиа

• Рангьюл или Kargil Number — местная газета на английском и урду. Печатается в Кашмире.
• [www.reachladakh.com ReachLadakh.com] предоставляет ладакхским журналистам возможность публиковаться.

Примечания

β^{^} Включая Аксай-Чин (37,555 km²), находящийся под китайским контролем.
γ^{^} Он дважды упоминает народ Dadikai, впервые вместе с Gandarioi, и затем в списке царей Ксеркса при вторжении в Грецию. А также знаменитые муравьи, добывающие золото.
δ^{^} В 1-м веке, Плиний рассказывает о том что дарды добывали золото.
ε^{^}  Птолемей помещает Daradrai в вершнее течение Инда
στ^{^} См Петрич, Лучиано. Царство Ладакха ок. 950—1842 н. э., Istituto Italiano per il media ed Estremo Oriente, 1977. Сюаньцзан описывает путешествие из Ch’u-lu-to (Кулута, Куллу) в Lo-hu-lo (Лахаул), затем пишет, что прошёл «оттуда на север около 2000 ли, дорога очень трудная, холодно и падает снег»; он прибыл в царство Mo-lo-so, or Mar-sa, синонимично с Mar-yul, общераспостранённым именем Ладакха. Ещё текст упоминает Mo-lo-so, или San-po-ho на границе с Suvarnagotra или Suvarnabhumi (Земля золота), и совпадает с Царством Женщин (Strirajya). Согласно Туччи, Zan-zun, или его южные районы в 7-м веке именно так и именовались индийцами.
θ^{^} Лехский округ находится в Зоне V, а округ Каргил в Зоне IV на индийской карта сейсмоопасности
ια^{^} В начале 20-го века сообщалось о тысячных стадах чиру, они питались скудной растительностью, сейчас они очень редки.
ιζ^{^} Перепись не проводилась в Джамму и Кашмире из-за войны.

Литература на английском

• Allan, Nigel J. R. 1995 Karakorum Himalaya: Sourcebook for a Protected Area. IUCN. ISBN 969-8141-13-8 [www.iucn.org/places/pakistan/pdf/Karakoram-sourcebook.pdf PDF]
• Cunningham, Alexander. 1854. Ladak: Physical, Statistical, and Historical; with notices of the surrounding countries. Reprint: Sagar Publications, New Delhi. 1977.
• Desideri (1932). An Account of Tibet: The Travels of Ippolito Desideri 1712—1727. Ippolito Desideri. Edited by Filippo De Filippi. Introduction by C. Wessels. Reproduced by Rupa & Co, New Delhi. 2005
• Drew, Federic. 1877. The Northern Barrier of India: a popular account of the Jammoo and Kashmir Territories with Illustrations. 1st edition: Edward Stanford, London. Reprint: Light & Life Publishers, Jammu. 1971.
• Francke, A. H. (1914), 1920, 1926. Antiquities of Indian Tibet. Vol. 1: Personal Narrative; Vol. 2: The Chronicles of Ladak and Minor Chronicles, texts and translations, with Notes and Maps. Reprint: 1972. S. Chand & Co., New Delhi. ([books.google.de/books?id=WG4J4IKd014C&dq=Antiquities+of+indian+Tibet&printsec=frontcover&source=bl&ots=BiuhhHjBgj&sig=qXScEP1IS27HYdwHmZR_IRea1dE&hl=de&sa=X&oi=book_result&resnum=5&ct=result])
• Gillespie, A. (2007). Time, Self and the Other: The striving tourist in Ladakh, north India [www.psychology.stir.ac.uk/staff/agillespie/documents/Gillespie_Timeselfandtheother_000.pdf]. In Livia Simao and Jaan Valsiner (eds) Otherness in question: Development of the self. Greenwich, CT: Information Age Publishing, Inc.
• Gillespie, A. (2007). In the other we trust: Buying souvenirs in Ladakh, north India [www.psychology.stir.ac.uk/staff/agillespie/documents/Gillespieintheotherwetrust.pdf]. In Ivana Marková and Alex Gillespie (Eds.), Trust and distrust: Sociocultural perspectives. Greenwich, CT: Information Age Publishing, Inc.
• Gordon, T. E. 1876. The Roof of the World: Being the Narrative of a Journey over the high plateau of Tibet to the Russian Frontier and the Oxus sources on Pamir. Edinburgh. Edmonston and Douglas. Reprint: Ch’eng Wen Publishing Company. Tapei. 1971.
• Harvey, Andrew. 1983. A Journey in Ladakh. Houghton Mifflin Company, New York.
• Knight, E. F. 1893. Where Three Empires Meet: A Narrative of Recent Travel in: Kashmir, Western Tibet, Gilgit, and the adjoining countries. Longmans, Green, and Co., London. Reprint: Ch’eng Wen Publishing Company, Taipei. 1971.
• Knight, William, Henry. 1863. Diary of a Pedestrian in Cashmere and Thibet. Richard Bentley, London. Reprint 1998: Asian Educational Services, New Delhi.
• Moorcroft, William and Trebeck, George. 1841. Travels in the Himalayan Provinces of Hindustan and the Panjab; in Ladakh and Kashmir, in Peshawar, Kabul, Kunduz, and Bokhara… from 1819 to 1825, Vol. II. Reprint: New Delhi, Sagar Publications, 1971.
• Norberg-Hodge, Helena. 2000. Ancient Futures: Learning from Ladakh. Rider Books, London.
• Peissel, Michel. 1984. The Ants' Gold: The Discovery of the Greek El Dorado in the Himalayas. Harvill Press, London.
• Rizvi, Janet. 1998. Ladakh, Crossroads of High Asia. Oxford University Press. 1st edition 1963. 2nd revised edition 1996. 3rd impression 2001. ISBN 019 564546 4.
• Trekking in Zanskar & Ladakh: Nubra Valley, Tso Moriri & Pangong Lake, Step By step Details of Every Trek: a Most Authentic & Colourful Trekkers' guide with maps 2001—2002 [www.abebooks.co.uk/search/sortby/3/kn/Zanskar]

• Zeisler, Bettina. (2010). «East of the Moon and West of the Sun? Approaches to a Land with Many Names, North of Ancient India and South of Khotan.» In: The Tibet Journal, Special issue. Autumn 2009 vol XXXIV n. 3-Summer 2010 vol XXXV n. 2. «The Earth Ox Papers», edited by Roberto Vitali, pp. 371—463.
• Francke, A. H. (1914, 1926). Antiquities of Indian Tibet. Two Volumes. Calcutta. 1972 reprint: S. Chand, New Delhi.

Литература на русском

• Комиссарук Е.Л. Очерк историографии Ладакха // Вестник РГГУ. Серия: История. Филология. Культурология. Востоковедение. 2016. № 3 (12). С. 61-67.
• Комиссарук Е.Л. Борьба за собственный язык в Ладакхе: история одного журнала // Обсерватория культуры. 2015. № 2. С. 137-141.
• Комиссарук Е.Л. Язык Ладакхи и история его изучения // Восток. Афро-Азиатские общества: история и современность. 2014. № 5. С. 178-184.
• Комиссарук Е.Л. Моравская церковь в Ладакхе. Вклад моравских братьев в развитие языка Ладакхи // Вестник РГГУ. Серия: История. Филология. Культурология. Востоковедение. 2012. № 20 (100). С. 169-188.
• Боркин Л.Я. Три экспедиции Санкт-Петербургского союза ученых по Индии: Западные Гималаи (2011 и 2013), пустыня Тар и Аравийское побережье (2014) // Историко-биологические исследования. 2014. Т. 6. № 4. С. 124-133.
• Гриневич Е., Куликова Н. Ладак ногами и глазами. 2013. – 66 с.
• Шустова А.М. Ю.Н. Рерих в Ладакхе (к 110-летию со дня рождения Ю.Н. Рериха) // Восток. Афро-Азиатские общества: история и современность. 2012. № 5. С. 124-130.
• Профет Э. К. Утерянные годы Иисуса. Об открытиях Нотовича, Абхаданадры, Рериха и Каспари, документально подтверждающих семнадцатилетнее странствие Иисуса по Востоку. М. Издательство: Лонгфелло. 2011- 360 с. ISBN: 9785984420556
• Андреев А.И. Русские путешественники в Ладаке (конец XVIII -начало XX века)//Буддийская культура: история, источниковедение, языкознание и искусство. Третьи Доржиевские чтения: Материалы конф. Улан-Удэ, Иволгинский дацан, Алханай, 8-10 июля 2008 г./Под ред. А.О. Бороноева. СПб.: Нестор-История, 2009. С. 243-256

Ссылки

• [leh.nic.in Offical Website of Ladakh Autonomous Hill Development Council, Leh]
• [www.jktourism.org/cities/ladakh/index.html Ladakh]
• [www.ladakhtimes.com/ Ladakh Times]
• [www.users.on.net/~ngullugwonga/index.htm Images of Ladakh]
• [jammu-kashmir.tripod.com/districts.html Jammu Kashmir Ladakh]
• [www.dollsofindia.com/library/article0010/2/ Masks: Reflections of Culture and Religion]
• [www.veter-s.ru/index/id/2506 Краткий тибетский словарь]
• [www.indostan.ru/indiya/44_2725_0.html Фото Леха, столицы Ладакха]

Отрывок, характеризующий Ладакх

– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.


Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.
[Со времени наших блестящих успехов в Аустерлице, вы знаете, мой милый князь, что я не покидаю более главных квартир. Решительно я вошел во вкус войны, и тем очень доволен; то, что я видел эти три месяца – невероятно.
«Я начинаю аb ovo. Враг рода человеческого , вам известный, аттакует пруссаков. Пруссаки – наши верные союзники, которые нас обманули только три раза в три года. Мы заступаемся за них. Но оказывается, что враг рода человеческого не обращает никакого внимания на наши прелестные речи, и с своей неучтивой и дикой манерой бросается на пруссаков, не давая им времени кончить их начатый парад, вдребезги разбивает их и поселяется в потсдамском дворце.
«Я очень желаю, пишет прусской король Бонапарту, чтобы ваше величество были приняты в моем дворце самым приятнейшим для вас образом, и я с особенной заботливостью сделал для того все нужные распоряжения на сколько позволили обстоятельства. Весьма желаю, чтоб я достигнул цели». Прусские генералы щеголяют учтивостью перед французами и сдаются по первому требованию. Начальник гарнизона Глогау, с десятью тысячами, спрашивает у прусского короля, что ему делать, если ему придется сдаваться. Всё это положительно верно. Словом, мы думали внушить им страх только положением наших военных сил, но кончается тем, что мы вовлечены в войну, на нашей же границе и, главное, за прусского короля и заодно с ним. Всего у нас в избытке, недостает только маленькой штучки, а именно – главнокомандующего. Так как оказалось, что успехи Аустерлица могли бы быть положительнее, если б главнокомандующий был бы не так молод, то делается обзор осьмидесятилетних генералов, и между Прозоровским и Каменским выбирают последнего. Генерал приезжает к нам в кибитке по Суворовски, и его принимают с радостными и торжественными восклицаниями.
4 го приезжает первый курьер из Петербурга. Приносят чемоданы в кабинет фельдмаршала, который любит всё делать сам. Меня зовут, чтобы помочь разобрать письма и взять те, которые назначены нам. Фельдмаршал, предоставляя нам это занятие, ждет конвертов, адресованных ему. Мы ищем – но их не оказывается. Фельдмаршал начинает волноваться, сам принимается за работу и находит письма от государя к графу Т., князю В. и другим. Он приходит в сильнейший гнев, выходит из себя, берет письма, распечатывает их и читает письма Императора, адресованные другим… Затем пишет знаменитый суточный приказ генералу Бенигсену.
Фельдмаршал сердится на государя, и наказывает всех нас: неправда ли это логично!
Вот первое действие. При следующих интерес и забавность возрастают, само собой разумеется. После отъезда фельдмаршала оказывается, что мы в виду неприятеля, и необходимо дать сражение. Буксгевден, главнокомандующий по старшинству, но генерал Бенигсен совсем не того же мнения, тем более, что он с своим корпусом находится в виду неприятеля, и хочет воспользоваться случаем дать сражение самостоятельно. Он его и дает.
Это пултуская битва, которая считается великой победой, но которая совсем не такова, по моему мнению. Мы штатские имеем, как вы знаете, очень дурную привычку решать вопрос о выигрыше или проигрыше сражения. Тот, кто отступил после сражения, тот проиграл его, вот что мы говорим, и судя по этому мы проиграли пултуское сражение. Одним словом, мы отступаем после битвы, но посылаем курьера в Петербург с известием о победе, и генерал Бенигсен не уступает начальствования над армией генералу Буксгевдену, надеясь получить из Петербурга в благодарность за свою победу звание главнокомандующего. Во время этого междуцарствия, мы начинаем очень оригинальный и интересный ряд маневров. План наш не состоит более, как бы он должен был состоять, в том, чтобы избегать или атаковать неприятеля, но только в том, чтобы избегать генерала Буксгевдена, который по праву старшинства должен бы был быть нашим начальником. Мы преследуем эту цель с такой энергией, что даже переходя реку, на которой нет бродов, мы сжигаем мост, с целью отдалить от себя нашего врага, который в настоящее время не Бонапарт, но Буксгевден. Генерал Буксгевден чуть чуть не был атакован и взят превосходными неприятельскими силами, вследствие одного из таких маневров, спасавших нас от него. Буксгевден нас преследует – мы бежим. Только что он перейдет на нашу сторону реки, мы переходим на другую. Наконец враг наш Буксгевден ловит нас и атакует. Оба генерала сердятся и дело доходит до вызова на дуэль со стороны Буксгевдена и припадка падучей болезни со стороны Бенигсена. Но в самую критическую минуту курьер, который возил в Петербург известие о пултуской победе, возвращается и привозит нам назначение главнокомандующего, и первый враг – Буксгевден побежден. Мы теперь можем думать о втором враге – Бонапарте. Но оказывается, что в эту самую минуту возникает перед нами третий враг – православное , которое громкими возгласами требует хлеба, говядины, сухарей, сена, овса, – и мало ли чего еще! Магазины пусты, дороги непроходимы. Православное начинает грабить, и грабёж доходит до такой степени, о которой последняя кампания не могла вам дать ни малейшего понятия. Половина полков образуют вольные команды, которые обходят страну и все предают мечу и пламени. Жители разорены совершенно, больницы завалены больными, и везде голод. Два раза мародеры нападали даже на главную квартиру, и главнокомандующий принужден был взять баталион солдат, чтобы прогнать их. В одно из этих нападений у меня унесли мой пустой чемодан и халат. Государь хочет дать право всем начальникам дивизии расстреливать мародеров, но я очень боюсь, чтобы это не заставило одну половину войска расстрелять другую.]
Князь Андрей сначала читал одними глазами, но потом невольно то, что он читал (несмотря на то, что он знал, на сколько должно было верить Билибину) больше и больше начинало занимать его. Дочитав до этого места, он смял письмо и бросил его. Не то, что он прочел в письме, сердило его, но его сердило то, что эта тамошняя, чуждая для него, жизнь могла волновать его. Он закрыл глаза, потер себе лоб рукою, как будто изгоняя всякое участие к тому, что он читал, и прислушался к тому, что делалось в детской. Вдруг ему показался за дверью какой то странный звук. На него нашел страх; он боялся, не случилось ли чего с ребенком в то время, как он читал письмо. Он на цыпочках подошел к двери детской и отворил ее.
В ту минуту, как он входил, он увидал, что нянька с испуганным видом спрятала что то от него, и что княжны Марьи уже не было у кроватки.
– Мой друг, – послышался ему сзади отчаянный, как ему показалось, шопот княжны Марьи. Как это часто бывает после долгой бессонницы и долгого волнения, на него нашел беспричинный страх: ему пришло в голову, что ребенок умер. Всё, что oн видел и слышал, казалось ему подтверждением его страха.
«Всё кончено», подумал он, и холодный пот выступил у него на лбу! Он растерянно подошел к кроватке, уверенный, что он найдет ее пустою, что нянька прятала мертвого ребенка. Он раскрыл занавески, и долго его испуганные, разбегавшиеся глаза не могли отыскать ребенка. Наконец он увидал его: румяный мальчик, раскидавшись, лежал поперек кроватки, спустив голову ниже подушки и во сне чмокал, перебирая губками, и ровно дышал.
Князь Андрей обрадовался, увидав мальчика так, как будто бы он уже потерял его. Он нагнулся и, как учила его сестра, губами попробовал, есть ли жар у ребенка. Нежный лоб был влажен, он дотронулся рукой до головы – даже волосы были мокры: так сильно вспотел ребенок. Не только он не умер, но теперь очевидно было, что кризис совершился и что он выздоровел. Князю Андрею хотелось схватить, смять, прижать к своей груди это маленькое, беспомощное существо; он не смел этого сделать. Он стоял над ним, оглядывая его голову, ручки, ножки, определявшиеся под одеялом. Шорох послышался подле него, и какая то тень показалась ему под пологом кроватки. Он не оглядывался и всё слушал, глядя в лицо ребенка, его ровное дыханье. Темная тень была княжна Марья, которая неслышными шагами подошла к кроватке, подняла полог и опустила его за собою. Князь Андрей, не оглядываясь, узнал ее и протянул к ней руку. Она сжала его руку.
– Он вспотел, – сказал князь Андрей.
– Я шла к тебе, чтобы сказать это.
Ребенок во сне чуть пошевелился, улыбнулся и потерся лбом о подушку.
Князь Андрей посмотрел на сестру. Лучистые глаза княжны Марьи, в матовом полусвете полога, блестели более обыкновенного от счастливых слёз, которые стояли в них. Княжна Марья потянулась к брату и поцеловала его, слегка зацепив за полог кроватки. Они погрозили друг другу, еще постояли в матовом свете полога, как бы не желая расстаться с этим миром, в котором они втроем были отделены от всего света. Князь Андрей первый, путая волосы о кисею полога, отошел от кроватки. – Да. это одно что осталось мне теперь, – сказал он со вздохом.


Вскоре после своего приема в братство масонов, Пьер с полным написанным им для себя руководством о том, что он должен был делать в своих имениях, уехал в Киевскую губернию, где находилась большая часть его крестьян.
Приехав в Киев, Пьер вызвал в главную контору всех управляющих, и объяснил им свои намерения и желания. Он сказал им, что немедленно будут приняты меры для совершенного освобождения крестьян от крепостной зависимости, что до тех пор крестьяне не должны быть отягчаемы работой, что женщины с детьми не должны посылаться на работы, что крестьянам должна быть оказываема помощь, что наказания должны быть употребляемы увещательные, а не телесные, что в каждом имении должны быть учреждены больницы, приюты и школы. Некоторые управляющие (тут были и полуграмотные экономы) слушали испуганно, предполагая смысл речи в том, что молодой граф недоволен их управлением и утайкой денег; другие, после первого страха, находили забавным шепелявенье Пьера и новые, неслыханные ими слова; третьи находили просто удовольствие послушать, как говорит барин; четвертые, самые умные, в том числе и главноуправляющий, поняли из этой речи то, каким образом надо обходиться с барином для достижения своих целей.
Главноуправляющий выразил большое сочувствие намерениям Пьера; но заметил, что кроме этих преобразований необходимо было вообще заняться делами, которые были в дурном состоянии.
Несмотря на огромное богатство графа Безухого, с тех пор, как Пьер получил его и получал, как говорили, 500 тысяч годового дохода, он чувствовал себя гораздо менее богатым, чем когда он получал свои 10 ть тысяч от покойного графа. В общих чертах он смутно чувствовал следующий бюджет. В Совет платилось около 80 ти тысяч по всем имениям; около 30 ти тысяч стоило содержание подмосковной, московского дома и княжон; около 15 ти тысяч выходило на пенсии, столько же на богоугодные заведения; графине на прожитье посылалось 150 тысяч; процентов платилось за долги около 70 ти тысяч; постройка начатой церкви стоила эти два года около 10 ти тысяч; остальное около 100 та тысяч расходилось – он сам не знал как, и почти каждый год он принужден был занимать. Кроме того каждый год главноуправляющий писал то о пожарах, то о неурожаях, то о необходимости перестроек фабрик и заводов. И так, первое дело, представившееся Пьеру, было то, к которому он менее всего имел способности и склонности – занятие делами.
Пьер с главноуправляющим каждый день занимался . Но он чувствовал, что занятия его ни на шаг не подвигали дела. Он чувствовал, что его занятия происходят независимо от дела, что они не цепляют за дело и не заставляют его двигаться. С одной стороны главноуправляющий выставлял дела в самом дурном свете, показывая Пьеру необходимость уплачивать долги и предпринимать новые работы силами крепостных мужиков, на что Пьер не соглашался; с другой стороны, Пьер требовал приступления к делу освобождения, на что управляющий выставлял необходимость прежде уплатить долг Опекунского совета, и потому невозможность быстрого исполнения.
Управляющий не говорил, что это совершенно невозможно; он предлагал для достижения этой цели продажу лесов Костромской губернии, продажу земель низовых и крымского именья. Но все эти операции в речах управляющего связывались с такою сложностью процессов, снятия запрещений, истребований, разрешений и т. п., что Пьер терялся и только говорил ему:
– Да, да, так и сделайте.
Пьер не имел той практической цепкости, которая бы дала ему возможность непосредственно взяться за дело, и потому он не любил его и только старался притвориться перед управляющим, что он занят делом. Управляющий же старался притвориться перед графом, что он считает эти занятия весьма полезными для хозяина и для себя стеснительными.
В большом городе нашлись знакомые; незнакомые поспешили познакомиться и радушно приветствовали вновь приехавшего богача, самого большого владельца губернии. Искушения по отношению главной слабости Пьера, той, в которой он признался во время приема в ложу, тоже были так сильны, что Пьер не мог воздержаться от них. Опять целые дни, недели, месяцы жизни Пьера проходили так же озабоченно и занято между вечерами, обедами, завтраками, балами, не давая ему времени опомниться, как и в Петербурге. Вместо новой жизни, которую надеялся повести Пьер, он жил всё тою же прежней жизнью, только в другой обстановке.
Из трех назначений масонства Пьер сознавал, что он не исполнял того, которое предписывало каждому масону быть образцом нравственной жизни, и из семи добродетелей совершенно не имел в себе двух: добронравия и любви к смерти. Он утешал себя тем, что за то он исполнял другое назначение, – исправление рода человеческого и имел другие добродетели, любовь к ближнему и в особенности щедрость.
Весной 1807 года Пьер решился ехать назад в Петербург. По дороге назад, он намеревался объехать все свои именья и лично удостовериться в том, что сделано из того, что им предписано и в каком положении находится теперь тот народ, который вверен ему Богом, и который он стремился облагодетельствовать.
Главноуправляющий, считавший все затеи молодого графа почти безумством, невыгодой для себя, для него, для крестьян – сделал уступки. Продолжая дело освобождения представлять невозможным, он распорядился постройкой во всех имениях больших зданий школ, больниц и приютов; для приезда барина везде приготовил встречи, не пышно торжественные, которые, он знал, не понравятся Пьеру, но именно такие религиозно благодарственные, с образами и хлебом солью, именно такие, которые, как он понимал барина, должны были подействовать на графа и обмануть его.
Южная весна, покойное, быстрое путешествие в венской коляске и уединение дороги радостно действовали на Пьера. Именья, в которых он не бывал еще, были – одно живописнее другого; народ везде представлялся благоденствующим и трогательно благодарным за сделанные ему благодеяния. Везде были встречи, которые, хотя и приводили в смущение Пьера, но в глубине души его вызывали радостное чувство. В одном месте мужики подносили ему хлеб соль и образ Петра и Павла, и просили позволения в честь его ангела Петра и Павла, в знак любви и благодарности за сделанные им благодеяния, воздвигнуть на свой счет новый придел в церкви. В другом месте его встретили женщины с грудными детьми, благодаря его за избавление от тяжелых работ. В третьем именьи его встречал священник с крестом, окруженный детьми, которых он по милостям графа обучал грамоте и религии. Во всех имениях Пьер видел своими глазами по одному плану воздвигавшиеся и воздвигнутые уже каменные здания больниц, школ, богаделен, которые должны были быть, в скором времени, открыты. Везде Пьер видел отчеты управляющих о барщинских работах, уменьшенных против прежнего, и слышал за то трогательные благодарения депутаций крестьян в синих кафтанах.
Пьер только не знал того, что там, где ему подносили хлеб соль и строили придел Петра и Павла, было торговое село и ярмарка в Петров день, что придел уже строился давно богачами мужиками села, теми, которые явились к нему, а что девять десятых мужиков этого села были в величайшем разорении. Он не знал, что вследствие того, что перестали по его приказу посылать ребятниц женщин с грудными детьми на барщину, эти самые ребятницы тем труднейшую работу несли на своей половине. Он не знал, что священник, встретивший его с крестом, отягощал мужиков своими поборами, и что собранные к нему ученики со слезами были отдаваемы ему, и за большие деньги были откупаемы родителями. Он не знал, что каменные, по плану, здания воздвигались своими рабочими и увеличили барщину крестьян, уменьшенную только на бумаге. Он не знал, что там, где управляющий указывал ему по книге на уменьшение по его воле оброка на одну треть, была наполовину прибавлена барщинная повинность. И потому Пьер был восхищен своим путешествием по именьям, и вполне возвратился к тому филантропическому настроению, в котором он выехал из Петербурга, и писал восторженные письма своему наставнику брату, как он называл великого мастера.
«Как легко, как мало усилия нужно, чтобы сделать так много добра, думал Пьер, и как мало мы об этом заботимся!»
Он счастлив был выказываемой ему благодарностью, но стыдился, принимая ее. Эта благодарность напоминала ему, на сколько он еще больше бы был в состоянии сделать для этих простых, добрых людей.
Главноуправляющий, весьма глупый и хитрый человек, совершенно понимая умного и наивного графа, и играя им, как игрушкой, увидав действие, произведенное на Пьера приготовленными приемами, решительнее обратился к нему с доводами о невозможности и, главное, ненужности освобождения крестьян, которые и без того были совершенно счастливы.
Пьер втайне своей души соглашался с управляющим в том, что трудно было представить себе людей, более счастливых, и что Бог знает, что ожидало их на воле; но Пьер, хотя и неохотно, настаивал на том, что он считал справедливым. Управляющий обещал употребить все силы для исполнения воли графа, ясно понимая, что граф никогда не будет в состоянии поверить его не только в том, употреблены ли все меры для продажи лесов и имений, для выкупа из Совета, но и никогда вероятно не спросит и не узнает о том, как построенные здания стоят пустыми и крестьяне продолжают давать работой и деньгами всё то, что они дают у других, т. е. всё, что они могут давать.


В самом счастливом состоянии духа возвращаясь из своего южного путешествия, Пьер исполнил свое давнишнее намерение заехать к своему другу Болконскому, которого он не видал два года.
Богучарово лежало в некрасивой, плоской местности, покрытой полями и срубленными и несрубленными еловыми и березовыми лесами. Барский двор находился на конце прямой, по большой дороге расположенной деревни, за вновь вырытым, полно налитым прудом, с необросшими еще травой берегами, в середине молодого леса, между которым стояло несколько больших сосен.
Барский двор состоял из гумна, надворных построек, конюшень, бани, флигеля и большого каменного дома с полукруглым фронтоном, который еще строился. Вокруг дома был рассажен молодой сад. Ограды и ворота были прочные и новые; под навесом стояли две пожарные трубы и бочка, выкрашенная зеленой краской; дороги были прямые, мосты были крепкие с перилами. На всем лежал отпечаток аккуратности и хозяйственности. Встретившиеся дворовые, на вопрос, где живет князь, указали на небольшой, новый флигелек, стоящий у самого края пруда. Старый дядька князя Андрея, Антон, высадил Пьера из коляски, сказал, что князь дома, и проводил его в чистую, маленькую прихожую.
Пьера поразила скромность маленького, хотя и чистенького домика после тех блестящих условий, в которых последний раз он видел своего друга в Петербурге. Он поспешно вошел в пахнущую еще сосной, не отштукатуренную, маленькую залу и хотел итти дальше, но Антон на цыпочках пробежал вперед и постучался в дверь.
– Ну, что там? – послышался резкий, неприятный голос.
– Гость, – отвечал Антон.
– Проси подождать, – и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему, нахмуренным и постаревшим, князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко смотрел на него.
– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.
При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог остановиться; они спрашивали и отвечали коротко о таких вещах, о которых они сами знали, что надо было говорить долго. Наконец разговор стал понемногу останавливаться на прежде отрывочно сказанном, на вопросах о прошедшей жизни, о планах на будущее, о путешествии Пьера, о его занятиях, о войне и т. д. Та сосредоточенность и убитость, которую заметил Пьер во взгляде князя Андрея, теперь выражалась еще сильнее в улыбке, с которою он слушал Пьера, в особенности тогда, когда Пьер говорил с одушевлением радости о прошедшем или будущем. Как будто князь Андрей и желал бы, но не мог принимать участия в том, что он говорил. Пьер начинал чувствовать, что перед князем Андреем восторженность, мечты, надежды на счастие и на добро не приличны. Ему совестно было высказывать все свои новые, масонские мысли, в особенности подновленные и возбужденные в нем его последним путешествием. Он сдерживал себя, боялся быть наивным; вместе с тем ему неудержимо хотелось поскорей показать своему другу, что он был теперь совсем другой, лучший Пьер, чем тот, который был в Петербурге.
– Я не могу вам сказать, как много я пережил за это время. Я сам бы не узнал себя.
– Да, много, много мы изменились с тех пор, – сказал князь Андрей.
– Ну а вы? – спрашивал Пьер, – какие ваши планы?
– Планы? – иронически повторил князь Андрей. – Мои планы? – повторил он, как бы удивляясь значению такого слова. – Да вот видишь, строюсь, хочу к будущему году переехать совсем…
Пьер молча, пристально вглядывался в состаревшееся лицо (князя) Андрея.
– Нет, я спрашиваю, – сказал Пьер, – но князь Андрей перебил его:
– Да что про меня говорить…. расскажи же, расскажи про свое путешествие, про всё, что ты там наделал в своих именьях?
Пьер стал рассказывать о том, что он сделал в своих имениях, стараясь как можно более скрыть свое участие в улучшениях, сделанных им. Князь Андрей несколько раз подсказывал Пьеру вперед то, что он рассказывал, как будто всё то, что сделал Пьер, была давно известная история, и слушал не только не с интересом, но даже как будто стыдясь за то, что рассказывал Пьер.
Пьеру стало неловко и даже тяжело в обществе своего друга. Он замолчал.
– А вот что, душа моя, – сказал князь Андрей, которому очевидно было тоже тяжело и стеснительно с гостем, – я здесь на биваках, и приехал только посмотреть. Я нынче еду опять к сестре. Я тебя познакомлю с ними. Да ты, кажется, знаком, – сказал он, очевидно занимая гостя, с которым он не чувствовал теперь ничего общего. – Мы поедем после обеда. А теперь хочешь посмотреть мою усадьбу? – Они вышли и проходили до обеда, разговаривая о политических новостях и общих знакомых, как люди мало близкие друг к другу. С некоторым оживлением и интересом князь Андрей говорил только об устраиваемой им новой усадьбе и постройке, но и тут в середине разговора, на подмостках, когда князь Андрей описывал Пьеру будущее расположение дома, он вдруг остановился. – Впрочем тут нет ничего интересного, пойдем обедать и поедем. – За обедом зашел разговор о женитьбе Пьера.
– Я очень удивился, когда услышал об этом, – сказал князь Андрей.
Пьер покраснел так же, как он краснел всегда при этом, и торопливо сказал:
– Я вам расскажу когда нибудь, как это всё случилось. Но вы знаете, что всё это кончено и навсегда.
– Навсегда? – сказал князь Андрей. – Навсегда ничего не бывает.
– Но вы знаете, как это всё кончилось? Слышали про дуэль?
– Да, ты прошел и через это.
– Одно, за что я благодарю Бога, это за то, что я не убил этого человека, – сказал Пьер.
– Отчего же? – сказал князь Андрей. – Убить злую собаку даже очень хорошо.
– Нет, убить человека не хорошо, несправедливо…
– Отчего же несправедливо? – повторил князь Андрей; то, что справедливо и несправедливо – не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым.
– Несправедливо то, что есть зло для другого человека, – сказал Пьер, с удовольствием чувствуя, что в первый раз со времени его приезда князь Андрей оживлялся и начинал говорить и хотел высказать всё то, что сделало его таким, каким он был теперь.
– А кто тебе сказал, что такое зло для другого человека? – спросил он.
– Зло? Зло? – сказал Пьер, – мы все знаем, что такое зло для себя.
– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.
– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.
– Ах, да, больницы, лекарства. У него удар, он умирает, а ты пустил ему кровь, вылечил. Он калекой будет ходить 10 ть лет, всем в тягость. Гораздо покойнее и проще ему умереть. Другие родятся, и так их много. Ежели бы ты жалел, что у тебя лишний работник пропал – как я смотрю на него, а то ты из любви же к нему его хочешь лечить. А ему этого не нужно. Да и потом,что за воображенье, что медицина кого нибудь и когда нибудь вылечивала! Убивать так! – сказал он, злобно нахмурившись и отвернувшись от Пьера. Князь Андрей высказывал свои мысли так ясно и отчетливо, что видно было, он не раз думал об этом, и он говорил охотно и быстро, как человек, долго не говоривший. Взгляд его оживлялся тем больше, чем безнадежнее были его суждения.
– Ах это ужасно, ужасно! – сказал Пьер. – Я не понимаю только – как можно жить с такими мыслями. На меня находили такие же минуты, это недавно было, в Москве и дорогой, но тогда я опускаюсь до такой степени, что я не живу, всё мне гадко… главное, я сам. Тогда я не ем, не умываюсь… ну, как же вы?…
– Отчего же не умываться, это не чисто, – сказал князь Андрей; – напротив, надо стараться сделать свою жизнь как можно более приятной. Я живу и в этом не виноват, стало быть надо как нибудь получше, никому не мешая, дожить до смерти.
– Но что же вас побуждает жить с такими мыслями? Будешь сидеть не двигаясь, ничего не предпринимая…
– Жизнь и так не оставляет в покое. Я бы рад ничего не делать, а вот, с одной стороны, дворянство здешнее удостоило меня чести избрания в предводители: я насилу отделался. Они не могли понять, что во мне нет того, что нужно, нет этой известной добродушной и озабоченной пошлости, которая нужна для этого. Потом вот этот дом, который надо было построить, чтобы иметь свой угол, где можно быть спокойным. Теперь ополчение.
– Отчего вы не служите в армии?
– После Аустерлица! – мрачно сказал князь Андрей. – Нет; покорно благодарю, я дал себе слово, что служить в действующей русской армии я не буду. И не буду, ежели бы Бонапарте стоял тут, у Смоленска, угрожая Лысым Горам, и тогда бы я не стал служить в русской армии. Ну, так я тебе говорил, – успокоиваясь продолжал князь Андрей. – Теперь ополченье, отец главнокомандующим 3 го округа, и единственное средство мне избавиться от службы – быть при нем.
– Стало быть вы служите?
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.


Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.