Ладрильеро, Хуан Фернандес

Хуан Фернандес Ладрильеро (исп. Juan Fernández Ladrillero; 1495, Могер — 1582) — испанский путешественник, мореплаватель и конкистадор.

Хуан Ладрильеро изучал на родине космографию, навигацию и астрономию. В возрасте 30 лет пересёк Атлантический океан и прибыл сперва в Никарагуа, а затем в Перу, где принимал участие в гражданской войне между наследниками Писарро. С 1540 года Ладрильеро служит у Паскуаля де Андагоя, совершает плавания из Перу в Панаму. Про указанию Андагоя в 1540 году основывает на тихоокеанском побережье Южной Америки город Буэнавентура (ныне на территории Колумбии).

В 1557 году Ладрильеро по приказу генерал-губернатора Чили Гарсии Уртадо де Мендоса возглавил морскую экспедицию, целью которой было исследование территории к югу от Вальдивии. Ладрильеро должен был войти в Магелланов пролив и пересечь его с запада на восток (экспедиция Ф.Магеллана прошла его с востока на запад). 17 ноября 1557 года экспедиция в составе двух кораблей, Сан-Луис и Сан-Себастьян, вышла из Вальдивии. Во время шторма корабли потеряли друг друга, и Ладрильеро продолжил путь на Сан-Луисе. 4 декабря судно достигло залива Эйре, гигантского фьорда, окружённого горами и ледниками. В июле 1558 года экспедиция дошла до мыса Виргенес. Несмотря на многочисленные попытки, Ладрильеро не смог найти западный проход. 15 января 1559 года его корабль вернулся в Вальдивию.

Ладрильеро ввёл в научный обиход название архипелага — Огненная земля. В честь мореплавателя в Чили названа гора — Серро-Ладрильеро, высотой в 1.665 метров, находящаяся на острове Риеско.

Отрывок, характеризующий Ладрильеро, Хуан Фернандес

Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.