Лазарев, Никита Герасимович
Никита Герасимович Лазарев | |
Дом Н. И. Миндовского, 1906 | |
Основные сведения | |
---|---|
Страна | |
Дата рождения | |
Место рождения | |
Дата смерти | |
Место смерти | |
Работы и достижения | |
Работал в городах | |
Архитектурный стиль | |
Важнейшие постройки |
Дом Н. И. Миндовского, 1906 |
Ники́та Гера́симович Ла́зарев (1866—1932) — российский предприниматель, архитектор, работавший в Москве. Автор необычного памятника раннего московского неоклассицизма — дома Н. И. Миндовского на углу Пречистенского и Староконюшенного переулков (посольство Австрии). Отец искусствоведа В. Н. Лазарева.
Содержание
Биография
Потомок известного рода московских армян Лазаревых. Окончил санкт-петербургский Институт гражданских инженеров. Стал успешным предпринимателем-застройщиком, самостоятельно проектировал собственные доходные дома. Первая крупная работа — гостиница Ечкина на Арбате, 23 (1902—1903). В последующее десятилетие, строил в наиболее престижных районах Москвы (Волхонка, 7; Арбат, 10 и 29; Тверской бульвар, 8 и 10). По словам И. Э. Грабаря (друга семьи), «Лазарев вывел Арбат и Пречистенку в новый век».
В 1906 году Лазарев, уже связанный с купеческим родом Миндовских предыдущими заказами, выстроил в Мёртвом (ныне Пречистенском) переулке дом для Н. И. Миндовского, — один из первых и наиболее ярких памятников неоклассицизма в Москве, предвосхитивший петербургские работы И. А. Фомина и В. А. Щуко. Бочкоподобные колонны этого дома — единственные в своем роде в российской архитектуре . В 1927—1938 и с 1955 в доме размещается посольство Австрии. В 1938—1955 годах здание использовалось как дом дипломатических приёмов; здесь в августе 1939 года жил Риббентроп, а в октябре 1944 года — Черчилль. Считается, что дуэль, описанная Борисом Пастернаком в «Докторе Живаго», происходила именно в стенах этого дома. Н. Г. Лазарев жил в Шереметьевском (Романовом) переулке, 5, квартира 148.[1]
После 1917 года Лазарев, оставшийся в России, потерял своё дело и уже не вернулся к практическому строительству, однако, по свидетельствам В. Н. Лазарева, И. Э. Грабаря и других мемуаристов, оставался вполне обеспеченным (по советским меркам) человеком до самой смерти.
Проекты и постройки
- Перестройка дома (1890, Москва, Пречистенка, 10)[сн 1];
- Гостиница А. Е. Ечкина (1902—1903, Москва, Арбат, 23);
- Доходный дом К. Г. Лобачёва (1904, Москва, Улица Волхонка, 7);
- Гостиница Я. М. Толстого (1904—1906, Москва, Арбат, 29);
- Перестройка особняка (1904—1908, Москва, Лялин переулок, 18);
- Доходные дома Тоон (1905, Москва, Арбат, 10), не сохранились;
- Служебные пристройки к дому И. А. Миндовского (1905—1906, Москва, Большая Ордынка, 43);
- Дом Н. И. Миндовского (Московского торгово-строительного акционерного общества) (1906, Москва, Пречистенский переулок, 6);
- Доходный дом Н. П. Ламановой (1908, Москва, Тверской бульвар, 10);
- Перестройка особняка И. А. Миндовского (1908, Москва, Второй Неопалимовский переулок, 14/7)[2];
- Особняк (?) (1900-е, Москва, Рождественский бульвар, 21);
- Доходный дом В. Ф. Грефе (1910, Москва, Тверской бульвар, 8);
- Доходный дом Н. Д. Ижболдина (1911, Москва, Улица Большая Ордынка, 68);
- Доходный дом Салова (1911, Москва, Настасьинский переулок, 4);
- Доходный дом Н. М. Поповой (1911—1912, Москва, Вспольный переулок, 17);
- Перестройка особняка Н. М. Поповой (1912, Москва, Садовая-Кудринская улица, 18);
- Конкурсный проект доходного дома Лечебницы военных врачей, совместно с С. Е. Чернышёвым (1912, Москва, 1-я премия);
- Доходный дом И. И. Джамгарова (1913, Москва, Рождественский бульвар, 21, левое строение).
Напишите отзыв о статье "Лазарев, Никита Герасимович"
Примечания
Сноски
- ↑ Здесь и далее проекты и постройки даны в хронологическом порядке по М. В. Нащокиной, с необходимыми дополнениями и уточнениями.
Источники
- ↑ Вся Москва: адресная и справочная книга на 1914 год. — М.: Товарищество А. С. Суворина «Новое Время», 1914. — С. 406. — 845 с.
- ↑ Посольские особняки // Московское наследие. — 20015. — № 1 (37). — С. 18—19.</span>
</ol>
Литература
- Нащокина М. B. Архитекторы московского модерна. Творческие портреты. — Издание 3-е. — М.: Жираф, 2005. — С. 313—316. — 2 500 экз. — ISBN 5-89832-043-1.
Ссылки
- [www.bmeia.gv.at/view.php3?r_id=1222&LNG=ru&version=text Посольство Австрии. История здания]
- Элий Белютин, «Лазаревский почерк» [www.moskvam.ru/2003/04/belutin.htm]
- Элий Белютин, «Мастер. Иван Владиславич Жолтовский (1867—1959)» [www.moskvam.ru/2003/01/belutin.htm]
Отрывок, характеризующий Лазарев, Никита Герасимович
У кутил, у этих мужских магдалин, есть тайное чувство сознания невинности, такое же, как и у магдалин женщин, основанное на той же надежде прощения. «Ей всё простится, потому что она много любила, и ему всё простится, потому что он много веселился».Долохов, в этом году появившийся опять в Москве после своего изгнания и персидских похождений, и ведший роскошную игорную и кутежную жизнь, сблизился с старым петербургским товарищем Курагиным и пользовался им для своих целей.
Анатоль искренно любил Долохова за его ум и удальство. Долохов, которому были нужны имя, знатность, связи Анатоля Курагина для приманки в свое игорное общество богатых молодых людей, не давая ему этого чувствовать, пользовался и забавлялся Курагиным. Кроме расчета, по которому ему был нужен Анатоль, самый процесс управления чужою волей был наслаждением, привычкой и потребностью для Долохова.
Наташа произвела сильное впечатление на Курагина. Он за ужином после театра с приемами знатока разобрал перед Долоховым достоинство ее рук, плеч, ног и волос, и объявил свое решение приволокнуться за нею. Что могло выйти из этого ухаживанья – Анатоль не мог обдумать и знать, как он никогда не знал того, что выйдет из каждого его поступка.
– Хороша, брат, да не про нас, – сказал ему Долохов.
– Я скажу сестре, чтобы она позвала ее обедать, – сказал Анатоль. – А?
– Ты подожди лучше, когда замуж выйдет…
– Ты знаешь, – сказал Анатоль, – j'adore les petites filles: [обожаю девочек:] – сейчас потеряется.
– Ты уж попался раз на petite fille [девочке], – сказал Долохов, знавший про женитьбу Анатоля. – Смотри!
– Ну уж два раза нельзя! А? – сказал Анатоль, добродушно смеясь.
Следующий после театра день Ростовы никуда не ездили и никто не приезжал к ним. Марья Дмитриевна о чем то, скрывая от Наташи, переговаривалась с ее отцом. Наташа догадывалась, что они говорили о старом князе и что то придумывали, и ее беспокоило и оскорбляло это. Она всякую минуту ждала князя Андрея, и два раза в этот день посылала дворника на Вздвиженку узнавать, не приехал ли он. Он не приезжал. Ей было теперь тяжеле, чем первые дни своего приезда. К нетерпению и грусти ее о нем присоединились неприятное воспоминание о свидании с княжной Марьей и с старым князем, и страх и беспокойство, которым она не знала причины. Ей всё казалось, что или он никогда не приедет, или что прежде, чем он приедет, с ней случится что нибудь. Она не могла, как прежде, спокойно и продолжительно, одна сама с собой думать о нем. Как только она начинала думать о нем, к воспоминанию о нем присоединялось воспоминание о старом князе, о княжне Марье и о последнем спектакле, и о Курагине. Ей опять представлялся вопрос, не виновата ли она, не нарушена ли уже ее верность князю Андрею, и опять она заставала себя до малейших подробностей воспоминающею каждое слово, каждый жест, каждый оттенок игры выражения на лице этого человека, умевшего возбудить в ней непонятное для нее и страшное чувство. На взгляд домашних, Наташа казалась оживленнее обыкновенного, но она далеко была не так спокойна и счастлива, как была прежде.
В воскресение утром Марья Дмитриевна пригласила своих гостей к обедни в свой приход Успенья на Могильцах.
– Я этих модных церквей не люблю, – говорила она, видимо гордясь своим свободомыслием. – Везде Бог один. Поп у нас прекрасный, служит прилично, так это благородно, и дьякон тоже. Разве от этого святость какая, что концерты на клиросе поют? Не люблю, одно баловство!
Марья Дмитриевна любила воскресные дни и умела праздновать их. Дом ее бывал весь вымыт и вычищен в субботу; люди и она не работали, все были празднично разряжены, и все бывали у обедни. К господскому обеду прибавлялись кушанья, и людям давалась водка и жареный гусь или поросенок. Но ни на чем во всем доме так не бывал заметен праздник, как на широком, строгом лице Марьи Дмитриевны, в этот день принимавшем неизменяемое выражение торжественности.
Когда напились кофе после обедни, в гостиной с снятыми чехлами, Марье Дмитриевне доложили, что карета готова, и она с строгим видом, одетая в парадную шаль, в которой она делала визиты, поднялась и объявила, что едет к князю Николаю Андреевичу Болконскому, чтобы объясниться с ним насчет Наташи.
После отъезда Марьи Дмитриевны, к Ростовым приехала модистка от мадам Шальме, и Наташа, затворив дверь в соседней с гостиной комнате, очень довольная развлечением, занялась примериваньем новых платьев. В то время как она, надев сметанный на живую нитку еще без рукавов лиф и загибая голову, гляделась в зеркало, как сидит спинка, она услыхала в гостиной оживленные звуки голоса отца и другого, женского голоса, который заставил ее покраснеть. Это был голос Элен. Не успела Наташа снять примериваемый лиф, как дверь отворилась и в комнату вошла графиня Безухая, сияющая добродушной и ласковой улыбкой, в темнолиловом, с высоким воротом, бархатном платье.
– Ah, ma delicieuse! [О, моя прелестная!] – сказала она красневшей Наташе. – Charmante! [Очаровательна!] Нет, это ни на что не похоже, мой милый граф, – сказала она вошедшему за ней Илье Андреичу. – Как жить в Москве и никуда не ездить? Нет, я от вас не отстану! Нынче вечером у меня m lle Georges декламирует и соберутся кое кто; и если вы не привезете своих красавиц, которые лучше m lle Georges, то я вас знать не хочу. Мужа нет, он уехал в Тверь, а то бы я его за вами прислала. Непременно приезжайте, непременно, в девятом часу. – Она кивнула головой знакомой модистке, почтительно присевшей ей, и села на кресло подле зеркала, живописно раскинув складки своего бархатного платья. Она не переставала добродушно и весело болтать, беспрестанно восхищаясь красотой Наташи. Она рассмотрела ее платья и похвалила их, похвалилась и своим новым платьем en gaz metallique, [из газа цвета металла,] которое она получила из Парижа и советовала Наташе сделать такое же.