Лазаренко, Иван Сидорович

Иван Сидорович Лазаренко
комбриг И. С. Лазаренко
Дата рождения	26 сентября (8 октября) 1895(1895-10-08)
Место рождения	станица Старо-Михайловская, Курганинский район, Краснодарский край, тогда Российская империя
Дата смерти	26 июня 1944(1944-06-26) (48 лет)
Место смерти	возле деревни Холмы, Чаусский район Могилёвской области, СССР
Принадлежность	Российская империя Российская империя РСФСР РСФСР СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1916—1917 1918—1944
Звание	генерал-майор
Командовал	42-я стрелковая дивизия, 369-я стрелковая дивизия
Сражения/войны	Первая мировая война, Гражданская война в России, Гражданская война в Испании, Советско-финская война (1939—1940), Великая Отечественная война
Награды и премии	Награды Российской империи:

Ива́н Си́дорович Лазаре́нко (26 сентября [8] октября 1895, станица Старо-Михайловская (ныне Краснодарский край) — 26 июня 1944 года) — советский военачальник, Герой Советского Союза, генерал-майор.

Биография

Родился 26 сентября (8) октября 1895 в бедной семье в кубанской станице Старо-Михайловская (ныне Краснодарский край).

Служил в российской армии во время Первой мировой войны, кавалер четырёх георгиевских крестов, вахмистр. В октябре 1917 года вступает в Красной гвардию, в Красной армии — с 1918 года. В годы Гражданской войны — командир взвода и эскадрона. После окончания войны командовал ротой, батальоном. Окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе. Участник Гражданской войны в Испании. Командиром 42-й стрелковой дивизии участвовал в Зимней войне.

Член РКП/б — КПСС с 1921 года.

В начале Великой Отечественной войны командовал 42-й стрелковой дивизией в составе 4-й армии Западного фронта, дислоцировавшейся в Брестской крепости. 4 июля 1941 года арестован вместе с командующим Западным фронтом Павловым и другими генералами. Приговорён к расстрелу, который затем заменён на 10 лет лагерей. 21 октября 1942 года освобождён из лагеря и назначен заместителем командира 146-й стрелковой дивизией. С января 1943 года — заместителем командира 413-й стрелковой дивизией. 16 ноября 1943 года Иван Лазаренко назначен командиром 369-й стрелковой дивизией.

В ходе Могилёвской операции погиб в 4 км от деревни Холмы Чаусского района из-за прямого попадания снаряда в машину.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 июля 1944 года за умелое командование дивизией, образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм генерал-майору Ивану Сидоровичу Лазаренко посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Был похоронен в Кричеве, затем перезахоронен в Могилёве, где его именем названа улица.

Реабилитация

В апреле 2010 года по представлению Главной военной прокуратуры Российской Федерации Военная Коллегия Верховного суда России отменила приговор от 17 сентября 1941 года как «не соответствующий фактическим обстоятельствам дела». В решении суда было указано: «Действия командира дивизии генерал-майора Лазаренко И. С. не входили в противоречие с требованиями действующих в тот момент руководящих документов, соответствовали обстановке и полученным от штаба корпуса приказаниям».

Награды

Советские государственные награды

• Медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза (21 июля 1944, посмертно);
• орден Ленина (21 июля 1944, посмертно);
• два ордена Красного Знамени (20.02.1928, 1940);
• орден Отечественной войны I степени;
• медали.

Награды Российской империи

• Георгиевский крест I степени;
• Георгиевский крест II степени;
• Георгиевский крест III степени;
• Георгиевский крест IV степени.

Ссылки

•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=2476 Лазаренко, Иван Сидорович]. Сайт «Герои Страны».
• [school34.mogilev.by/content/view/1202/12/ Информация на сайте средней школы № 34 Могилёва].
• [www.mycity.by/content/view/2338/106/ Описание захоронения].
• [winterwar.karelia.ru/article/41?lang=rus Зимняя война. Безвозвратные потери Красной армии в период Советско-финляндской войны (1939—1940 гг.)].

Отрывок, характеризующий Лазаренко, Иван Сидорович

30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…