Лазарь Хребелянович
| Лазарь Хребелянович серб. Лазар Хребељановић <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Стефан Лазаревич. Фрагмент фрески из монастыря Раваница</td></tr> | ||
| ||
|---|---|---|
| 1370 — 1389 | ||
| Предшественник: | Лазарь | |
| Преемник: | титул упразднён | |
| Предшественник: | титул учреждён | |
| Преемник: | Стефан Лазаревич | |
Лазарь Хребелянович (серб. Лазар Хребељановић; 1329 — 28 июня 1389) — последний независимый правитель Сербии (1370—1389), святой Сербской православной церкви.
Содержание
Биография
Лазарь происходил не из царского рода; он был женат на Милице, родословную которой часто ведут, чтобы связать Лазаря с Неманичами, от Стефана Первовенчанного. Впервые Лазарь выдвинулся после смерти Стефана Душана, когда Сербское царство распалось на отдельные части и феодалы начали ожесточенную борьбу за первенство. На захватившего власть Вукашина поднялись все сербские великаши, в том числе и Лазарь. Он пригласил на помощь Людовика I Венгерского и захватил у Вукашина уделы и власть, а Людовик занял Мачву.
Лазарь не называл себя ни царём, ни королём, но только князем, самодержцем всей Сербской земли, и жил в Крушеваце. В 1376 Лазарь добился от византийского патриарха освобождения от наложенного им на Сербию ещё при Стефане Душане проклятия и признания сербского патриархата.
Воспользовавшись смертью Людовика Великого Венгерского, Лазарь отвоевал Мачву с Белградом. Туркам Лазарь платил ежегодную дань, но мечтал избавиться от них, для чего заключил военный союз с Твртко Боснийским. Когда в 1389 султан Мурад I привёл на Косово поле войско, намного превосходившее войско Лазаря, судьба Сербии была решена.
По преданию, перед битвой Лазарь произнёс клятву, в которой призывал всех сербских правителей объединиться для борьбы с внешним врагом в лице турок, пригрозив тем, кто откажется защищать Сербию[1]:
- Кто есть сербин и сербского рода,
- Но на Косово, на бой не пришёл он
- Не имел он от сердца порода
- Не мужского, и не девичьего,
- От руки его ничего не родилося.
- Ни румяно вино, не пшеница бела
- Проклято его всяко колено
Память о Лазаре, погибшем в битве, до настоящего времени сохранилась в сербских народных песнях. Святой Лазарь был обезглавлен, и его мощи были перенесены в Раваницу, где насельницы обители в наше время ухаживают за больными детьми.
Когда из-за нападения турок монахи в 1690 году были вынуждены покинуть свою обитель, они перешли в старый монастырь Врдник на Фрушке-Горе, находившийся тогда в упадке, и перенесли на новое место мощи святого князя.
С 1889 года в Сербии вручается орден Святого князя Лазаря. О потомках Лазаря и Милицы см. статью Лазаревичи.
Напишите отзыв о статье "Лазарь Хребелянович"
Примечания
- ↑ [www.srpska.ru/article.php?nid=179 Песнь о Стефане Мусиче] (рус.)
Литература
- Mihaljčić, Rade (2001), [books.google.com/books?id=biwwAAAAMAAJ Лазар Хребељановић: историја, култ, предање], Belgrade: Srpska školska knjiga; Knowledge, ISBN 86-83565-01-7, <books.google.com/books?id=biwwAAAAMAAJ>
Ссылки
- [www.srpska.ru/article.php?nid=95&sq=19,297&crypt= Святой благоверный князь Лазарь]
- Иеромонах Игнатий (Шестаков). [www.pravoslavie.ru/orthodoxchurches/print40145.htm Святой Великомученик Лазарь,Царь Сербский]. pravoslavie.ru (27 июня 2002).
- Дмитрий Табачник «Космет: раненое сердце Сербии» [telegrafua.com/410/politics/8471/] [telegrafua.com/412/politics/8501/]
| Предшественник: Стефан Урош V |
Князь Сербии 1370—1389 |
Преемник: Стефан Лазаревич |
| ||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Лазарь Хребелянович
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.
– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
