Лайка (вид кожи)
Ла́йка (фр. peau mégie, нем. Glacéleder, от фр. gants glacés — лайковые перчатки, где glacé — гладкий, глянцевый, лощёный [но также и ледяной, засахаренный]; англ. kid [-skin], буквально — козлёнок, кожа козлёнка) — мягкая тонкая кожа белого цвета квасцово-жирового, то есть лайкового, дубления (англ. taw — дубить лайку, tawing process; фр. mégissage — выделка лайковым дублением).
Русское название заимствовано из польского łajka/łojka (лайка, замша), происходящего от łoj — жир, сало[1]. В XVII в. на Руси лайку также называли «собачкой», так как на её производство первоначально шли собачьи шкуры. Имелось два вида лайки: сырая и деланная чёрная[2].
Содержание
История
Технология, видимо, происходит ещё от арабов. Производство лайки с XVIII века было развито во Франции, благодаря приглашённым туда венгерским мастерам, внедрившим метод квасцевания. Из Франции технология была перенесена сначала в Германию, а после — в другие европейские государства. В Россию этот метод попал из Польши. В настоящее время на мировом рынке наиболее распространены английская, итальянская и эфиопская лайка из ягнёнка. Производится также в Юго-Восточной Азии, Австралии, в Южной, Центральной и Восточной Европе, Скандинавии.
Производство лайки в России
Реформа 1861 года изменила уклад жизни не только крепостных крестьян. Одним из следствий таких изменений было появление в России фабрик по производству лайковых перчаток. Сырьем для перчаток стали русские псовые борзые. После реформы 1861 года большие барские охоты развалились. Свободные крестьяне в псари не стремились: заработок сезонный, а дел на год. Целыми псарнями собак сдавали на перчатки. Из них получалась самая тонкая лайка.
Технология и применение
Выделывается из шкур ягнят, козлят и т. п. (даже из кошек и крыс). В отличие от замши, сохраняет лицевую поверхность. Мягкая, тягучая и прочная кожа, по своим качествам наиболее подходящая для пошива перчаток. Но слабое дубление алюмокалиевыми квасцами вместе с поваренной солью, яичным желтком и мукой (его назыв. даже «сыромятным дублением») даёт низкую водостойкость. После намокания и высыхания становится жёсткой. Используется также в обувной, галантерейной промышленности и при изготовлении деталей аккордеонов, баянов и т. д.
Лайковая кожа применяется также в декоративно-прикладных целях — для изготовления украшений и бижутерии из натуральной кожи, например, при оплетении кожей браслетов, кабошонов из натурального камня или при изготовлении картин и цветов из кожи, декорирования бутылок. Для таких целей как раз идеально подходит лайка и наппа, как наиболее пригодные для драпировки и эластичные виды кожи.
См. также
Напишите отзыв о статье "Лайка (вид кожи)"
Примечания
Литература
- Николаева Ж. Б. Справочник: Кожгалантерейная промышленность. — М.: Легпромбытиздат, 1985.
- Скорняжное дело: Практическая книга для крестьян, фермеров, современных кустарей, охотников, заготовителей и всех кто хочет знать это старинное и доходное ремесло. Советы по ремонту, переделке меховых изделий и уходу за ними / Сост. В. Бродов, В. Викторов, М. Козельский — 4-е изд., дополненное. — М: Воскресенье, 1998. — С. 160—168, 170, 265. — ISBN 5-88528-113-0.
- Страхов И. П., Аронина Ю. Н., Гайдаров Л. П. Химия и технология кожи и меха. — М.: Легкая индустрия, 1970.
Ссылки
- Лайка в ЭСБЕ
- [www.modnaya.ru/library/009/056.htm#6_4_1 Перчаточная лайка]
- [www.modnaya.ru/library/009/057.htm#6_4_4 Лайковая кожа…]
Отрывок, характеризующий Лайка (вид кожи)
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.
Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
