Лайминг, Николай Александрович
| Николай Александрович Лайминг | |
 полковник Николай Александрович Лайминг | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Дата смерти | |
| Принадлежность | |
| Род войск |
пехота |
| Годы службы |
1864—1904 |
| Звание |
полковник |
| Командовал |
238-й Клязминский резервный батальон, 11-й Восточно-Сибирский стрелковый полк |
| Сражения/войны |
Кавказская война, Ахал-Текинский поход, Русско-японская война |
| Награды и премии |
Орден Святого Владимира 4-й ст. (1878), Орден Святого Станислава 2-й ст. (1881) |
Николай Александрович Лайминг (1847—1904) — русский полковник, участник Среднеазиатских походов и русско-японской войны.
Родился в 1847 г., образование получил в Ревельской классической гимназии, в 1864 г. вступил в службу юнкером в 100-й пехотный Островский полк, в 1866 г. произведён в прапорщики, в 1874 г. переведён в 79-й пехотный Куринский полк, в составе которого в 1878 г. участвовал в усмирении горцев Терской области и за отличие был произведён в капитаны и награждён орденом св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом. В 1880—1881 гг. участвовал в Ахал-Текинской экспедиции генерала Скобелева и за отличие при штурме Геок-Тепе был награждён орденом св. Станислава 2-й степени с мечами. 1 октября 1900 г. Лайминг был произведён в полковники и назначен командиром 238-го Клязминского резервного батальона, а 2 марта 1902 г. — командиром 11-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, во главе которого принял участие в русско-японской войне и был убит в 1904 г. в бою под Тюренченом.
Источник
- Военная энциклопедия / Под ред. В. Ф. Новицкого и др. — СПб.: т-во И. В. Сытина, 1911—1915.
Напишите отзыв о статье "Лайминг, Николай Александрович"
Отрывок, характеризующий Лайминг, Николай Александрович
Николай с удивлением смотрел на ее лицо. Это было то же лицо, которое он видел прежде, то же было в нем общее выражение тонкой, внутренней, духовной работы; но теперь оно было совершенно иначе освещено. Трогательное выражение печали, мольбы и надежды было на нем. Как и прежде бывало с Николаем в ее присутствии, он, не дожидаясь совета губернаторши подойти к ней, не спрашивая себя, хорошо ли, прилично ли или нет будет его обращение к ней здесь, в церкви, подошел к ней и сказал, что он слышал о ее горе и всей душой соболезнует ему. Едва только она услыхала его голос, как вдруг яркий свет загорелся в ее лице, освещая в одно и то же время и печаль ее, и радость.– Я одно хотел вам сказать, княжна, – сказал Ростов, – это то, что ежели бы князь Андрей Николаевич не был бы жив, то, как полковой командир, в газетах это сейчас было бы объявлено.
Княжна смотрела на него, не понимая его слов, но радуясь выражению сочувствующего страдания, которое было в его лице.
– И я столько примеров знаю, что рана осколком (в газетах сказано гранатой) бывает или смертельна сейчас же, или, напротив, очень легкая, – говорил Николай. – Надо надеяться на лучшее, и я уверен…
Княжна Марья перебила его.
– О, это было бы так ужа… – начала она и, не договорив от волнения, грациозным движением (как и все, что она делала при нем) наклонив голову и благодарно взглянув на него, пошла за теткой.
Вечером этого дня Николай никуда не поехал в гости и остался дома, с тем чтобы покончить некоторые счеты с продавцами лошадей. Когда он покончил дела, было уже поздно, чтобы ехать куда нибудь, но было еще рано, чтобы ложиться спать, и Николай долго один ходил взад и вперед по комнате, обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось.
Княжна Марья произвела на него приятное впечатление под Смоленском. То, что он встретил ее тогда в таких особенных условиях, и то, что именно на нее одно время его мать указывала ему как на богатую партию, сделали то, что он обратил на нее особенное внимание. В Воронеже, во время его посещения, впечатление это было не только приятное, но сильное. Николай был поражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил в ней. Однако он собирался уезжать, и ему в голову не приходило пожалеть о том, что уезжая из Воронежа, он лишается случая видеть княжну. Но нынешняя встреча с княжной Марьей в церкви (Николай чувствовал это) засела ему глубже в сердце, чем он это предвидел, и глубже, чем он желал для своего спокойствия. Это бледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозные движения и главное – эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах ее, тревожили его и требовали его участия. В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), он презрительно называл это философией, мечтательностью; но в княжне Марье, именно в этой печали, выказывавшей всю глубину этого чуждого для Николая духовного мира, он чувствовал неотразимую привлекательность.
