Лайсвес аллея
| Аллея Лайсвес Каунас | |
| лит. Laisvės alėja | |
 | |
| Общая информация | |
|---|---|
| Страна |
Литва |
| Город | |
| Протяжённость |
1621 м |
| Прежние названия |
Николаевский проспект |
Ла́йсвес аллея (лит. Laisvės alėja — Аллея Свободы) — главная улица Каунаса, второго по величине города Литвы.
Представляет собой пешеходный бульвар, проходящий с запада на восток, длиной 1621 метр и шириной 24-27 метров. Расположена в районе Науяместис (лит. Naujamiestis — Новый город). Аллея соединяет две площади (Неприклаусомибес и Венибес) и сквер возле здания городского самоуправления. Костел святого Михаила Архангела делит её на 2 неравные части (1100 и 340 метров). На аллее растут 577 деревьев (567 лип, 6 каштанов и 4 клена).
История
В 1847 году был подготовлен и утвержден план застройки города Ковно, в 1842 году ставшим центром Ковенской губернии. Главная улица, названная в честь великого князя Николая Александровича Николаевским проспектом, была спроектирована как широкий, парадный бульвар с двумя проезжими частями. Планировалось, что он будет соединять две площади на которых будут стоять православная церковь и католический костел.
Земельные участки для застройки были поделены к 1849 году, но застраивали их постепенно, ещё долгое время центром общественной жизни оставался Старый город (лит. Senamiestis), где была построена резиденция ковенского губернатора, размещались храмы разных конфессий, концентрировалась городская торговля.
В 1879 году Каунас был объявлен приграничной крепостью первой категории, в нём ограничивалось проживание лиц литовской национальности, запрещалось строительство домов выше двух этажей. Исключение было сделано только для гарнизонной церкви (совр. костела святого Михаила Архангела). В 1887 году бельгийский инженер Е. О. Дюпон получил концессию на устройство конного трамвая. В 1890 году по инициативе предводителя уездного дворянства П. А. Столыпина на аллее было возведено здание театра (современный Музыкальный театр). В 1899 году проведено электрическое освещение. В 1915 году Каунас был оккупирован немецкими войсками и Николаевский проспект был переименован в улицу Кайзера Вильгельма (нем. Kaiserwilhelmstrasse).
16 февраля 1919 года в честь годовщины независимости Литвы главная улица Каунаса была названа Аллеей Свободы, а одна из пересекающихся с ней улиц — Улицей 16 февраля (лит. Vasario 16 gatvė). В 20-е годы на аллее происходили в основном косметические изменения: в домах пристраивались третьи этажи, на фасадах вместо окон пробивались широкие витрины. В 30-е было построено несколько пяти- шести-этажных зданий: Центральный почтамт, Сберегательная касса, Уездное самоуправление, «Пеноцентрас» (Центральный союз молокоперерабатывающих предприятий) и т. д. Науяместис окончательно стал центром Каунаса, а Лайсвес аллея его главной улицей.
В 1940 году улица была названа проспектом Сталина. Аллея почти не пострадала от боевых действий во время Второй Мировой войны[1]. Сразу после войны работавшие на аллее кафе, рестораны, гостиницы были национализированы и прекратили свою деятельность. В здании Сберегательной кассы обосновался городской исполнительный комитет, здание Уездного самоуправления было передано милиции и госбезопасности. С 1950 года на проспекте начали строить многоэтажные жилые дома (дома № 81, № 100 и др.). В 1958 году аллея была покрыта асфальтом. С 1960 года на ней вновь начали открываться кафе — «Тулпе», «Пасака», «Орбита». В 1961 году улице было возвращено старое название — Лайсвес аллея. 15 мая 1972 года в скверике Музыкального театра совершил самосожжение диссидент Ромас Каланта.
В 1973 году в каунасском филиале Института проектирования коммунального хозяйства появилась идея превратить Лайсвес аллею в пешеходную зону. Проект был подготовлен архитекторами Альфредасом Паулаускасом и Вандой Палецкене. С 1975 года была начата реконструкция: проспект по частям перекрывали, ремонтировали подземные коммуникации, клали бетонную плитку, ставили новые фонари, установили фонтан, до сих пор нежно любимый горожанами. Одновременно реставрировали здания. Всего на реконструкцию было потрачено 3,141 млн рублей.[2][3]
6 ноября 1982 года работы были завершены. Авторам проекта была вручена премия Совета Министров СССР. Лайсвес аллея стала второй пешеходной улицей в СССР после Шяуляйского бульвара.
В конце XX — начале XXI века на аллее открылось множество ресторанов, ночных клубов, казино и она стала местом развлечений и отдыха.
Примечательные здания
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
- Дом № 45. Кафе “Тульпе” (бывшее кафе Конрада (лит.lt:Konrado kavinė)) – одно из самых популярных кафе в старом Каунасе, работавшее около 140 лет. Здание было построено в 1850 году коллежским секретарем Алексеем Дубенкиным под руководством губернского архитектора Теодора Хелмгольца. В 1852 году на первом этаже была открыта кондитерская, а с 1862 года начало работать кафе. С 1920 года оно находилось в собственности братьев Леонида и Макса Конрадов и приобрело большую популярность: в нем любила собираться каунасская интеллигенция и богема. Тут бывали Винцас Креве, Балис Сруога, Пятрас Цвирка, выступал Александр Вертинский. После войны заведение некоторое время было закрыто, затем его отреставрировали, переименовали в „Тульпе“ (лит. tulpė-тюльпан) и вновь открыли, но оно утратило свой дух и перестало быть местом, где встречались знаменитости. В 2003 году в нем открыли магазин одежды “Mango” , в наше время (2013) в части помещений располагается кафе “Vero Cafe”, в другой части – несколько магазинов одежды.
- Дом № 53. Дворец «Пажанга» (лит. pažanga -прогресс)- здание предназначенное для администрации правящей Партии таутининков и связанных с ней организаций. Дворец построен в 1933—1934 годах, архитектор Феликсас Визбарас. «Пажанга» построена в «национальном стиле», многие элементы отделки интерьера, фасада, балконов имитируют узоры резьбы по дереву. В здании располагался офис центрального правления Партии таутининков, офис центрального правления партии «Молодая Литва»(lt:Jaunoji Lietuva), редакция газеты «Летувос айдас»(lt:Lietuvos aidas), и редакция газеты «Яунойи карта»(lt:Jaunoji karta). Позже на пятом этаже открыли ресторан, а на первом — магазин. В советское время в здании размещались различные научно-исследовательские организации. В части помещений были квартиры. В 1989 году дворец был передан только что воссозданному университету Витаутаса Великого. С 1991 года тут располагается факультет искусств этого университета.
- Дом № 55. «Пеноцентрас» (лит. «Pienocentras»-«Молокоцентр») — административное здание Центрального союза молокоперерабатывающих предприятий Литвы. Эта организация занималась торговлей молочными продуктами и контролировала значительную часть экспорта страны в межвоенное время. «Пеноцентрас» был построен в 1931—1934 годах, архитектор Витаутас Ландсбергис-Жямкальнис. Здание является характерным примером литовского функционализма. В 1937 году на международной выставке «Exposition Internationale des Arts et des Techniques» этот архитектурный проект завоевал бронзовую медаль и почетный диплом.[4]На трех нижних этажах располагались офисы и предприятия сферы услуг, на верхних — частные квартиры. После войны в здании размещалась Сельскохозяйственная академия (совр.lt:Aleksandro Stulginskio universitetas), а с 1964 года и до нашего времени — Каунасский технологический университет. В 1982 году на первом этаже был открыт молочный бар, в память о первоначальном назначении здания. Кроме того, сейчас (2013 год) тут работает аптека и филиал банка «Danske bankas».
- Дом № 102. Центральный почтамт (лит. Centrinis paštas) — здание, в котором со дня постройки и до нашего времени работает центральный почтамт города Каунаса. Построено в 1930—1931 годах, архитектор Феликсас Визбарас. Архитектору удалось мастерски вписать здание в узкий земельный участок, фасад получился соразмерный и красивый. Стиль — сочетание элементов модернизма и «национального стиля». В оформлении интерьера использованы лепнинные украшения с мотивами народного искусства. В 1935 году на фасаде вмонтированы электрические часы. В 1978—1980 годах стены вестибюля были выложены доломитовыми плитам, в верхние окна зала вставлены витражи.
(см. также: Костел Святого Михаила Архангела )
Памятники
- Памятник великому князю Витаутасу. Витаутас Великий изображен воином, попирающем поверженных врагов: немца, поляка, татарина и русского. Памятник установлен в 1932 году (скульптор Винцас Грибас), разрушен в 1952 году, восстановлен в 1990 году.
- Памятник «Жиня» («Весть») — динамичная, стройная статуя женщины, трубящей в горн. Установлена в 1979 году, скульптор Эрикас Даугулис.
- Памятник Ромасу Каланте. Памятник из красного гранита, в виде языков пламени, лижущих траву газона. Установлен в 2002 году, скульптор Робертас Антинис (младший)(lt:Robertas Antinis (1946).
- Памятник Даниэлю Дольскису — эстрадному певцу и пародисту, популярному в межвоенной Литве. Скульптура в человеческий рост изображает певца, застывшего в приглашающей позе, и стоит возле здания бывшей гостиницы «Метрополь», в ресторане которой часто проходили выступления Дольскиса. Установлен в 2007 году, скульптор Ромас Квинтас.
Напишите отзыв о статье "Лайсвес аллея"
Примечания
- ↑ [www.autc.lt/lt/architekturos-objektai/1057?id=1057&oe=5#_ftn2 Laisves aleja]
- ↑ [renginiai.kvb.lt/view_album.php?set_albumName=I%F0-Kauno-istorijos KAVB nuotraukos :: Kauno Laisvės alėja]. Проверено 16 февраля 2013. [www.webcitation.org/6F8q85e2k Архивировано из первоисточника 15 марта 2013].
- ↑ [kauno.diena.lt/dienrastis/kita/laisves-aleja-prasosi-naujo-rubo-9872 Dainoras Lukas. Laisvės alėja prašosi naujo rūbo] // «Kauno diena», 2003 m. birželio 19 d.
- ↑ [www.autc.lt/public/HeritageObject.aspx?id=1027 Buvusios «Pienocentro» bendrovės rūmai]
Ссылки
- [www.autc.lt/Public/HeritageObject.aspx?id=1057&oe=5#_ftn2 Laisvės alėja] на сайте «Architektūros ir urbanistikos tyrimų centras» (лит.)
- [darriuss.livejournal.com/538768.html Фотопрогулка по аллее]
Отрывок, характеризующий Лайсвес аллея
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал:
«Je crois devoir faire connaitre a Votre Majeste l'etat de ses troupes dans les differents corps d'annee que j'ai ete a meme d'observer depuis deux ou trois jours dans differents passages. Elles sont presque debandees. Le nombre des soldats qui suivent les drapeaux est en proportion du quart au plus dans presque tous les regiments, les autres marchent isolement dans differentes directions et pour leur compte, dans l'esperance de trouver des subsistances et pour se debarrasser de la discipline. En general ils regardent Smolensk comme le point ou ils doivent se refaire. Ces derniers jours on a remarque que beaucoup de soldats jettent leurs cartouches et leurs armes. Dans cet etat de choses, l'interet du service de Votre Majeste exige, quelles que soient ses vues ulterieures qu'on rallie l'armee a Smolensk en commencant a la debarrasser des non combattans, tels que hommes demontes et des bagages inutiles et du materiel de l'artillerie qui n'est plus en proportion avec les forces actuelles. En outre les jours de repos, des subsistances sont necessaires aux soldats qui sont extenues par la faim et la fatigue; beaucoup sont morts ces derniers jours sur la route et dans les bivacs. Cet etat de choses va toujours en augmentant et donne lieu de craindre que si l'on n'y prete un prompt remede, on ne soit plus maitre des troupes dans un combat. Le 9 November, a 30 verstes de Smolensk».
[Долгом поставляю донести вашему величеству о состоянии корпусов, осмотренных мною на марше в последние три дня. Они почти в совершенном разброде. Только четвертая часть солдат остается при знаменах, прочие идут сами по себе разными направлениями, стараясь сыскать пропитание и избавиться от службы. Все думают только о Смоленске, где надеются отдохнуть. В последние дни много солдат побросали патроны и ружья. Какие бы ни были ваши дальнейшие намерения, но польза службы вашего величества требует собрать корпуса в Смоленске и отделить от них спешенных кавалеристов, безоружных, лишние обозы и часть артиллерии, ибо она теперь не в соразмерности с числом войск. Необходимо продовольствие и несколько дней покоя; солдаты изнурены голодом и усталостью; в последние дни многие умерли на дороге и на биваках. Такое бедственное положение беспрестанно усиливается и заставляет опасаться, что, если не будут приняты быстрые меры для предотвращения зла, мы скоро не будем иметь войска в своей власти в случае сражения. 9 ноября, в 30 верстах от Смоленка.]
Ввалившись в Смоленск, представлявшийся им обетованной землей, французы убивали друг друга за провиант, ограбили свои же магазины и, когда все было разграблено, побежали дальше.
Все шли, сами не зная, куда и зачем они идут. Еще менее других знал это гений Наполеона, так как никто ему не приказывал. Но все таки он и его окружающие соблюдали свои давнишние привычки: писались приказы, письма, рапорты, ordre du jour [распорядок дня]; называли друг друга:
«Sire, Mon Cousin, Prince d'Ekmuhl, roi de Naples» [Ваше величество, брат мой, принц Экмюльский, король Неаполитанский.] и т.д. Но приказы и рапорты были только на бумаге, ничто по ним не исполнялось, потому что не могло исполняться, и, несмотря на именование друг друга величествами, высочествами и двоюродными братьями, все они чувствовали, что они жалкие и гадкие люди, наделавшие много зла, за которое теперь приходилось расплачиваться. И, несмотря на то, что они притворялись, будто заботятся об армии, они думали только каждый о себе и о том, как бы поскорее уйти и спастись.
Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.
При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, – разъезды кавалерии, – не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.
Ней, шедший последним (потому что, несмотря на несчастное их положение или именно вследствие его, им хотелось побить тот пол, который ушиб их, он занялся нзрыванием никому не мешавших стен Смоленска), – шедший последним, Ней, с своим десятитысячным корпусом, прибежал в Оршу к Наполеону только с тысячью человеками, побросав и всех людей, и все пушки и ночью, украдучись, пробравшись лесом через Днепр.
От Орши побежали дальше по дороге к Вильно, точно так же играя в жмурки с преследующей армией. На Березине опять замешались, многие потонули, многие сдались, но те, которые перебрались через реку, побежали дальше. Главный начальник их надел шубу и, сев в сани, поскакал один, оставив своих товарищей. Кто мог – уехал тоже, кто не мог – сдался или умер.
Казалось бы, в этой то кампании бегства французов, когда они делали все то, что только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, – казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле. Но нет. Горы книг написаны историками об этой кампании, и везде описаны распоряжения Наполеона и глубокомысленные его планы – маневры, руководившие войском, и гениальные распоряжения его маршалов.
Отступление от Малоярославца тогда, когда ему дают дорогу в обильный край и когда ему открыта та параллельная дорога, по которой потом преследовал его Кутузов, ненужное отступление по разоренной дороге объясняется нам по разным глубокомысленным соображениям. По таким же глубокомысленным соображениям описывается его отступление от Смоленска на Оршу. Потом описывается его геройство при Красном, где он будто бы готовится принять сражение и сам командовать, и ходит с березовой палкой и говорит:
– J'ai assez fait l'Empereur, il est temps de faire le general, [Довольно уже я представлял императора, теперь время быть генералом.] – и, несмотря на то, тотчас же после этого бежит дальше, оставляя на произвол судьбы разрозненные части армии, находящиеся сзади.
Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
– «C'est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c'est grand, и душа его покойна.
