Ранобэ

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Лайт-новел»)
Перейти к: навигация, поиск

Ранобе, ранобэ (яп. ライトノベル Райто нобэру, сокр. ラノベ (ранобэ) или ライノベ (райнобэ)) — разновидность популярной японской литературы различных жанров (от любовных романов и научной фантастики до ужасов), отличающейся преимущественно фантазийным сюжетом, обилием диалогов, иллюстрациями в стиле аниме и манга, и ориентированной в основном на подростковую и юношескую аудиторию.[1][2]

Будучи примером «васэй-эйго» — японских неологизмов, образованных из переработанных по смыслу английских слов, термин произошёл от англ. light (лёгкий) и novel (роман).

В русском языке можно встретить также и варианты транслитерации его обратного заимствования- англицизмы «лайт-новел(л)», «лайт-новелла» и «лёгкая новелла». Поскольку слово "новелла" в русском языке означает рассказ, употребление подобной ложной кальки чревато путаницей, связанной с подменой понятий.

Ранобе приобрели широкую популярность в Японии с 1980-х годов.[3] Издатели находятся в постоянном поиске новых авторов, для чего устраивают ежегодные конкурсы, победители которых получают, помимо денежных призов, право публикации своей книги. В крупнейшем из таких конкурсов — «Дэнгэки сёсэцу тайсё» — ежегодно участвуют более двух тысяч авторов. Количество авторизованных переводов ранобе на иностранные языки невелико из-за низкого спроса и несравнимо большего по сравнению с мангой объёма переводимого текста.

Книги издаются в карманном формате со страницами «открыточного» размера 10,5×15 см[4]), а также выпускаются частями в литературных журналах, таких как «Dragon Magazine», «The Sneaker», «Dengeki HP», или журналах смешанного содержания: «Comptiq» и «Dengeki G's Magazine».

Произведения часто адаптируются в мангу или аниме-сериал. Известный пример ранобе — «Рубаки» Хадзимэ Кандзаки, по которому позже была нарисована манга и выпущено аниме.





Структура

Поскольку ранобэ ориентированы в первую очередь на молодёжную аудиторию, это определяет некоторые особенности их оформления. Книги издаются в небольшом формате, содержат цветные иллюстрации, выполненные в том же стиле, в каком делаются изображения в манге и аниме, текст обычно набирается более крупным шрифтом (по сравнению, например, с текстом газет или «взрослых» книг). Многие иероглифы снабжаются фуриганой, которая, помимо своего прямого назначения, порой используется для придания словам иных, нестандартных чтений (к примеру в ранобэ «To Aru Majutsu no Index» немалое количество слов, включая само название произведения, было «переозвучено» подобным образом). Манера письма часто характеризуется короткими (одно-два предложения) абзацами и обильным использованием диалогов. Эти особенности призваны способствовать быстрому чтению ранобэ.

Однако было бы ошибочным воспринимать ранобэ лишь как несколько более «многословную» разновидность манги. Типичная структура ранобэ — это несколько цветных иллюстраций в начале, после чего идёт 200—400 страниц текста, где лишь изредка попадаются чёрно-белые картинки. При этом одна страница текста выглядит примерно так, как показано на рисунке (в данном случае это страница из первого тома ранобэ «Волчица и пряности»). В литературном переводе на русский язык текст страницы составит приблизительно 1500 символов. Объём произведений в целом также весьма значителен. Например, уже упомянутый первый том «Волчицы и пряностей» в любительском переводе на английский язык включает в себя 65 485 слов. Первый том Zero no Tsukaima — 39 705 слов. Для сравнения: известный роман Клайва Льюиса «Лев, колдунья и платяной шкаф» содержит в оригинале 37 467 слов. Таким образом, по своей структуре и объёму «ранобэ» — это, скорее, роман, пусть и с определёнными стилистическими особенностями, а не повесть, и уж, тем более, не рассказ.

Примеры «ранобэ»

Это неполный список наиболее известных произведений, которые изначально выпускались как «ранобэ», но потом могли быть адаптированы в аниме или мангу.

См. также

Напишите отзыв о статье "Ранобэ"

Примечания

  1. Scott J. Miller. [books.google.ru/books?id=qJ-gLR_dwfQC&lpg=PA61&hl=ru&pg=PA61#v=onepage&q&f=false Historical Dictionary of Modern Japanese Literature and Theater]. — Scarecrow Press, 2009. — P. 61.
  2. Gregory Bergman, Josh Lambert. [books.google.ru/books?id=yS93YWFWXBYC&lpg=PA90&hl=ru&pg=PA90#v=onepage&q&f=false Geektionary: From Anime to Zettabyte, An A to Z Guide to All Things Geek]. — Adams Media, 2011.
  3. Thompson J. Manga: The Complete Guide. — New York: Del Rey Books, 2007. — P. 498. — 556 p. — ISBN 978-0-345-48590-8.
  4. [www.gomanga.com/news/press_026.php Seven Seas Entertainment Launches New "Light Novel" Imprint] (13 сентября 2006). Проверено 5 января 2008. [www.webcitation.org/65RinSIJx Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].

Ссылки

  • [lightnovel.org/ LightNovel.org]  (англ.)
  • [ponytail.jpn.org/lightnovel/ Lightnovel Wiki]  (яп.)

Отрывок, характеризующий Ранобэ

– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.