Лакуна (лингвистика)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Лаку́на (в широком смысле) — национально-специфический элемент культуры, нашедший соответствующее отражение в языке и речи носителей этой культуры, который либо полностью не понимается, либо недопонимается носителями иной лингвокультуры в процессе коммуникации.

Лаку́на (в узком смысле, т. н. языковая лакуна) — отсутствие в лексической системе языка слова для обозначения того или иного понятия.

К примеру, определяемое в русском языке понятие «рука» в английском разбивается на два самостоятельных понятия: «arm» (верхняя конечность) и «hand» (кисть), в то время как единого понятия, соответствующего всей верхней конечности (руке), в английском языке не существует (если быть точным, не существует такого понятия только в разговорном английском, ибо в книжном и медицинском английском имеется термин «upper extremity» (верхняя конечность).

Лакуны подразделяются на:

  • культурологические
  • текстовые
  • лакуны фоновых знаний
  • поведенческие
  • кинесические
  • речевые
  • языковые

Подробная категоризация языковых лакун приведена в статье С. И. Титковой «[www.russianedu.ru/magazine/archive/viewdoc/2007/3/6033.html Языковая лакуна в практике преподавания РКИ]».

Лакуны расшифровываются с помощью фреймов — способа организации опыта, а также знаний об особенностях предметов, событий, которые традиционно соединяются в практической деятельности участника коммуникации.

Теория лакун, существующая в отечественной психолингвистике, рассматривает специфические для конкретных лингвокультурных общностей лакуны[1].



См. также

Напишите отзыв о статье "Лакуна (лингвистика)"

Примечания

  1. [www.i-u.ru/biblio/archive/beljanin_psi/05.aspx Психолингвистика // Белянин В. П.]

Ссылки

  • [www.russianedu.ru/magazine/archive/viewdoc/2007/3/6033.html Титкова С. И., Языковая лакуна в практике преподавания РКИ] — обзорная статья, подробно категоризирующая языковые лакуны.


Отрывок, характеризующий Лакуна (лингвистика)

Князь Николай Андреевич сел на свое обычное место в угол дивана, подвинул к себе кресло для князя Василья, указал на него и стал расспрашивать о политических делах и новостях. Он слушал как будто со вниманием рассказ князя Василья, но беспрестанно взглядывал на княжну Марью.
– Так уж из Потсдама пишут? – повторил он последние слова князя Василья и вдруг, встав, подошел к дочери.
– Это ты для гостей так убралась, а? – сказал он. – Хороша, очень хороша. Ты при гостях причесана по новому, а я при гостях тебе говорю, что вперед не смей ты переодеваться без моего спроса.
– Это я, mon pиre, [батюшка,] виновата, – краснея, заступилась маленькая княгиня.
– Вам полная воля с, – сказал князь Николай Андреевич, расшаркиваясь перед невесткой, – а ей уродовать себя нечего – и так дурна.
И он опять сел на место, не обращая более внимания на до слез доведенную дочь.
– Напротив, эта прическа очень идет княжне, – сказал князь Василий.
– Ну, батюшка, молодой князь, как его зовут? – сказал князь Николай Андреевич, обращаясь к Анатолию, – поди сюда, поговорим, познакомимся.
«Вот когда начинается потеха», подумал Анатоль и с улыбкой подсел к старому князю.
– Ну, вот что: вы, мой милый, говорят, за границей воспитывались. Не так, как нас с твоим отцом дьячок грамоте учил. Скажите мне, мой милый, вы теперь служите в конной гвардии? – спросил старик, близко и пристально глядя на Анатоля.
– Нет, я перешел в армию, – отвечал Анатоль, едва удерживаясь от смеха.
– А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?
– Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? – обратился Анатоль со смехом к отцу.
– Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха ха ха! – засмеялся князь Николай Андреевич.
И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.