Лакшадвип
| Страна | |
|---|---|
| Статус |
Союзная территория |
| Административный центр | |
| Администратор |
Б. В. Селварадж |
| Официальный язык | |
| Население (2011) |
64 429 (7-е место) |
| Плотность |
2013,41 чел./км² (5-е место) |
| Площадь |
32 км² |
|
| |
| Код ISO 3166-2 |
IN-LD |
| [lakshadweep.nic.in/ Официальный сайт] | |
Лакшадви́п[1] (малаял. ലക്ഷദ്വീപ്, Lakṣadvīp; англ. Lakshadweep) — островная союзная территория в составе Индии. Административный центр — Каваратти. Население 64 429 человек[2] (последнее место среди территорий; данные 2011 г.).
География
Площадь территории 32 км² (последнее место среди территорий). Территория представляет собой группу островов в юго-восточной части Аравийского моря. Включает Лаккадивские и Аминдивские острова, а также Миникой. Лишь 11 из этих островов постоянно обитаемы.
История
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этом разделе не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 26 декабря 2011 года. |
Первые известные историкам упоминания этой островной группы именуют их «Землями Пурануру», являющимися частью древней дравидской империи, простирающейся на огромных территориях Южной Индии. Мало что известно в подробностях о той эпохе. Существуют материальные свидетельства того, что какое-то время спустя Лаккадивы контролировали представители династии Чера, в районе VII века н. э. сменившиеся Паллавами, которые называли эти острова Dweepa Laksham, однако традиционный фольклор самих островитян называет моментом появления первого поселения здесь начало XII века н. э. — эпоху последнего Черамана Перумала — властителя Кералы из династии Чера.
Старейшими обжитыми людьми островами региона являются Амини, Калпени, Андротт, Каваратти и Агатти. Изначально поселенцы исповедовали различные формы практикуемого на континенте индуизма, но со временем — к XIV веку — почти все они приняли ислам. Исследования индийских археологов показали также наличие следов буддистской культуры на Лаккадивах — между VI и VII веками здесь существовали поселения её носителей.
Согласно же местным поверьям, ислам был завезён на Лакшадвип арабом по имени Убайдулла в 661 году н. э. Человек с таким именем действительно существовал, более того, его могила находится на острове Андротт, и местные жители очень почитают её.
Примерно в XI веке власть над Лаккадивами перешла к южноиндийской династии Чола, которые правили ими несколько веков, пока не утратили контроль в пользу династии Колатхири, в XVII веке подарившей Лакшадвип радже из Каннура (современная Карнатака). Примерно в это же время ненадолго на островах появлялись португальцы, но были вынуждены уйти под напором местных жителей.
В 1787 году власть над группой островов Аминдиви, в которую входят Амини, Кадмат, Килтан, Чхетлат и Битра, перешла к Типу Султану из Майсора, а после Третьей англо-майсорской войны 1789—1792 годов править здесь стали британские колонизаторы. Остальные острова региона отошли к властителям Каннанора (регион в современной Керале). Позже, однако, британцы прибрали к рукам и их.
Вследствие удалённости от континента, новости о разделении Британской Индии на мусульманский Пакистан и Индийский Союз дошли до Лаккадивов лишь через несколько дней после 15 августа 1947 года. Поскольку острова являлись частью Мадрасского президентства, в соответствии с Актом о провозглашении независимости они автоматически отходили к Индийскому Союзу. Однако, учитывая то, что преобладающее большинство местного населения исповедовало ислам, новообразованный Доминион Пакистан теоретически мог предъявить притязания на эту территорию. Для предотвращения подобных попыток со стороны Пакистана правительство Индийского Союза отправило в район Лаккадивских островов свой флот с тем, чтобы закрепить свой суверенитет над архипелагом и поднять здесь индийский национальный флаг. Несколькими часами позже прибытия индийского корабля близ островов показались пакистанские суда, но заметив индийское военное присутствие они были вынуждены повернуть в Карачи.
В 1956 году, несмотря на то, что по этнической принадлежности большинство населения — малаяли, решением индийского правительства острова были отделены от административных единиц на материке и учреждена союзная территория Лаккадивские, Миникойские и Аминдивские острова (англ. Laccadive, Minicoy and Amindivi Islands). С 1973 года название территории изменено на Лакшадвип[3].
Административное деление
Союзная территория делится на 10 талук (Техсил):
Напишите отзыв о статье "Лакшадвип"
Примечания
- ↑ Географический энциклопедический словарь: географические названия / Под ред. А. Ф. Трёшникова. — 2-е изд., доп.. — М.: Советская энциклопедия, 1989. — С. 273. — 210 000 экз. — ISBN 5-85270-057-6.
- ↑ [www.census2011.co.in/district.php District Census 2011]. Census2011.co.in (2011). Проверено 30 сентября 2011.
- ↑ [theindianlawyer.in/statutesnbareacts/acts/l2.html The Laccadive, Minicoy and Amindivi Islands (alteration of name) Act, 1973. No.34 of 1973. 26th August, 1973]
Ссылки
- [www.reefindia.org/lakshadweep.htm Indian Reef Region — Lakshadweep Islands]
- [lakshadweep.nic.in/ Official Site for Lakshadweep Islands]
- [amitkulkarni.info/pics/lakshadweep/ Beautiful Photographs of the Lakshadweep Islands]
- [www.mamaindia.ru/index.php/territories/laksha Информация о Лакшадвипе] на сайте mamaindia.ru (рус.)
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Лакшадвип
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.
1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
