Лакшмана

Лакшмана (санскр. लक्ष्मण, Lakṣmaṇa ^IAST, «благоприятный»; малайск. Laksmana; кхмер. Phreah Leak) — герой древнеиндийского эпоса «Рамаяна», сын Сумитры и Дашаратхи. Появился на свет после того, как Сумитра съела священный прасад. Мудрец Васиштха объявил Раму и Лакшману божественными воплощениями — Нара-Нараяна. В благоприятный день звезды Уттарапхалгуни одновременно состоялась свадьба Рамы, Лакшманы, Бхараты и Шатругхны. Лакшмана женился на Урмиле.

Рождение Лакшмана

Царь Дашаратха раздает своим женам (Каушалья, Кайкея, Сумитра) по одной части из полученного прасада, для того чтобы они родили ему детей. Сумитра же после омовения поставила свою чашку на террасу и стала сушить волосы. В это время прилетел орёл и унес прасад. Боясь гнева своего мужа Сумитра просит у Каушальи и Кайкеи часть прасада. В итоге от части данной Каушальей рождается Лакшмана, а от той части, что дала Кайкея — Шатругна. Лакшмана и Шатругна постоянно плакали после рождения. Успокоились они только когда Лакшману положили рядом с Рамой, а Шатругну с Бхаратой.

Жизнь в изгнании

Лакшмана не мог жить без Рамы и поэтому первым согласился уйти вместе с ним в изгнание. Он всячески помогал Раме и Сите во время их изгнания в лесу, построил для них тростниковые хижины. Исполняя долг кшатрия (воина) на Ланке, Лакшмана убил множество ракшасов, но в схватке с Индражитом получил тяжёлую рану от копья «Шакти» и потерял сознание. Сын ветра Хануман перенёс с Гималаев холм Сандживи с целебной травой, способной вернуть к жизни, и похищенный до этого врач Раваны излечивает Лакшману. После этого Лакшмана снова вступает в схватку с Индражитом, и на этот раз одерживает победу.

Лакшмана всегда был исполнен любви и преданности к Раме, так как осознавал, что Рама — аватара Бога.

Литература

• [www.advayta.org/item/000002/?id=303 «Рамакатха Расавахини»] — «Рамаяна» в изложении Сатьи Саи Бабы
• [advayta.org/item/000002/?text_id=248 «Рамаяна»] — «Рамаяна»
• [advayta.org/item/000002/?id=316 «Сказание о Раме»] — Литературное изложение Э. Н. Тёмкина и В. Г. Эрмана

Ссылки

• [myths.kulichki.ru/enc/item/f00/s19/a001921.shtml Лакшмана — Мифы народов мира]

Отрывок, характеризующий Лакшмана

– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.
– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!
Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.