Сахгал, Лакшми

Лакшми Сахгал
малаял. ലക്ഷമി സൈഗാള്‍ там. லக்ஷ்மி சேகள்
Имя при рождении:	Лакшми Сваминатхан
Дата рождения:	24 октября 1914(1914-10-24)
Место рождения:	Мадрас, Индия
Дата смерти:	23 июля 2012(2012-07-23) (97 лет)
Место смерти:	Индия
Гражданство:	Индия
Вероисповедание:	отсутствует (атеист)
Партия:	Коммунистическая партия Индии (марксистская)
Род деятельности:	политик левых взглядов врач
Дети:	Субхашини Али; Аниса Пури

Лакшми Сахгал (транслит. Lakshmi Sahgal или Sehgal, урождённая Сваминатхан, трансл. Swaminathan, также известна как капитан Лакшми, малаял. ലക്ഷമി സൈഗാള്‍, там. லக்ஷ்மி சேகள்; 24 октября 1914, Мадрас − 23 июля 2012) — активистка индийского движения за независимость, политик левых взглядов, по профессии — врач. В годы 2-й мировой войны воевала в Бирме на стороне Японии в звании капитана в рядах так называемой «Индийской национальной армии» С. Ч. Боса, занимала должность министра по делам женщин в прояпонском «правительстве» Индии. После войны — активист Коммунистической партии Индии (марксистской), депутат верхней палаты индийского парламента.

Одна из её дочерей Субхашини Али — известная индийская политическая деятельница и активист профсоюзного движения. По словам дочери (которая сама придерживается тех же взглядов и входит в ту же партию), Лакшми Сахгал — атеистка.

Молодость

От рождения носила имя Лакшми Сваминатхан. Дочь известного специалиста по уголовному праву, тамила по национальности С. Сваминатхана, работавшего в Верховном суде Мадраса. Мать — А. В. Аммукутти, социальный работник, известная правозащитница своего времени, родом из известной семьи Ваддакатху.

Под влиянием взглядов матери начала изучать медицину, чтобы помогать бедным. Получила степень магистра медицины в Мадрасском колледже в 1938. Через год получила диплом по акушерству и гинекологии.

В 1940 году отправилась в Сингапур, где основала клинику для бедных, в первую очередь, мигрантов-рабочих из Индии. Вскоре стала одним из самых известных и богатых гинекологов города. В то же время, играла активную роль в Лиге за независимость Индии.

Вооружённая борьба на стороне Японии

В 1942 году, когда английские войска сдали Сингапур японцам, Лакшми потратила немало усилий на помощь военнопленным, раненым во время боевых действий. Среди пленных она вела агитацию за независимость Индии (позднее часть пленных вступила в прояпонскую «Индийскую национальную армию»).

2 июля 1943 года в Сингапур прибыл Субхас Чандра Бос (известный борец за независимость Индии, бывший соратник Ганди и Неру), вставший на путь сотрудничества с гитлеровцами. Через несколько дней в публичном выступлении Бос объявил о формировании «женского полка» для борьбы «за независимость Индии» на стороне японцев. Лакшми вступила в данное соединение, которое не имело аналогов в Азии. Также она была назначена министром по делам женщин в коллаборационистском правительстве «Азад Хинд».

Взята англичанами в плен в Бирме и доставлена в Индию 4 марта 1946 года, где её встретили как героиню. Опасаясь массовых волнений, англичане были вынуждены выпустить её из заключения.

После войны

Вскоре после освобождения из заключения, в марте 1947 года в Лахоре вышла замуж за бывшего полковника «Индийской национальной армии» Прем Кумар Сахгала, в браке с которым родила двух дочерей — Субхашини Али и Анису Пури (Anisa Puri). После заключения брака поселились в Канпуре. Там она продолжила заниматься своей основной профессией — врача — и в этом качестве ей пришлось решать проблемы беженцев, большое количество которых появилось после раздела Индии на собственно Индию и Пакистан.

Коммунистическая активистка

В 1971 году вступила в Коммунистическую партию Индии (марксистскую) /КПИ(М)/, которая в годы Второй мировой войны была противником «Индийской национальной армии» и её лидеров. Лакшми Сахгал стала депутатом верхней палаты индийского парламента. Во время войны за независимость Бангладеш, организовала лагеря для беженцев и пункты медицинской помощи в Калькутте. В 2002 году была выдвинута кандидатом от блока левых партий на выборах президента Индии (её единственным оппонентом был ставший президентом Индии Абдул Калам).

См. также

• Азад Хинд
• Бос, Субхас Чандра

Источники

• Indra Guptha. India’s 50 Most Illustrious Women — ISBN 81-88086-19-3.

Ссылки

• [www.suryakumari.com/articles/lakshmi.html Lakshmi Sehgal: A life of struggle and sacrifice — by Sambhavika Sharma]
• [www.rediff.com/news/2002/jul/04inter.htm Rediff interview 2002]
• [www.india-seminar.com/2004/540/540%20subhashini%20ali.htm Lakshmi Sahgal: A life in service by Subhashini Ali]

Отрывок, характеризующий Сахгал, Лакшми

Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.


В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил: