Ламартин, Альфонс де

Альфонс де Ламартин
Alphonse Marie Louis de Prat de Lamartine
Имя при рождении:	Альфонс де Ламартин
Место рождения:	Макон (департамент Сона и Луара)
Род деятельности:	прозаик политик
Направление:	романтизм

Альфонс де Ламартин (фр. Alphonse Marie Louis de Prat de Lamartine; 21 октября 1790, Макон — 28 февраля 1869, Париж) — французский писатель и поэт романтического направления, политический деятель.

Биография

Альфонс де Ламартин родился 21 октября 1790 года в Маконе. Его родители были обедневшими дворянами. Отец его воспитал в преданности законной монархии; мать его была ревностная католичка.

Детство и юношеские годы Ламартин провёл в обществе матери и пяти сестер; что, вместе с рано развившейся любовью к природе, породило в нём особую мягкость характера и склонность к сентиментальной мечтательности.

С юных лет любимым чтением Ламартина было Евангелие, а из французских поэтов — Расин. Школьное воспитание Ламартин получил сначала в Лионе, потом в иезуитской школе в Беллэ. Вернувшись на родину, он изучал классических авторов, восхищался Руссо и Бернардом де-Сен-Пьером и с увлечением воспринимал новые литературные веяния. Его юношеские увлечения составляют сюжет многочисленных поэм, где, в рассказах об Эльвире, Леноре, Грациэле, переданы истинные эпизоды из жизни поэта, лишь слегка прикрашенные вымыслом. Особенную роль в жизни Ламартина играла любовь к молодой женщине, воспетой им под именем Эльвиры; она рано умерла, и грустные мечты об утраченном счастье наложили на поэзию Ламартина печать меланхолии и заставили его искать утешения в Боге. Он много путешествовал, жил в Италии, пробовал счастья в дипломатической карьере.

В честь Эльвиры Ламартина назван астероид (277) Эльвира, открытый в 1888 году французским астрономом Огюстом Шарлуа в обсерватории Ниццы.

Ламартин изображен на почтовой марке Болгарии 1990 года.

Творчество

В 1820 году вышел его первый сборник стихов: «Méditations», имевший сразу громадный успех; за ним последовали «Nouvelles Méditations» (1823), «Harmonies» (1835), «Jocelyn» (1835), «Chute d’un Ange» (1838), «Recueillements poétiques» (1839). В 1829 году Ламартин избран был членом французской Академии; в 1832 году он совершил большое путешествие по Востоку и описал его в «Voyage en Orient» (1835). Время с 1839 по 1849 годы — расцвет политической деятельности Ламартина (см. ниже). Последние двадцать лет жизни Ламартина полны были лишений и страданий. Литературное значение Ламартина основано главным образом на его первых стихотворных сборниках. Французская критика единогласно признает автора «Méditations» одним из величайших поэтов Франции.

Ламартин стоял вне журнальной полемики своего времени, не имел литературного самолюбия и сам называл себя дилетантом -«curiosus litterarum», вроде друзей Горация и Виргилия. Физическая красота и элегантная аристократическая осанка более удовлетворяли его, чем литературный успех.

Политическая деятельность

В молодости Ламартин служил в королевской гвардии, с 1823 по 1829 год был секретарём посольства в Неаполе и во Флоренции. Кн. Полиньяк предложил ему место главного секретаря мин. иностр. дел, но Ламартин отказался, так как не разделял реакционных взглядов этого кабинета. В том же 1829 году он был назначен посланником при герцоге Леопольде Саксен-Кобург-Готском. Узнав об июльской революции, Ламартин подал в отставку. Избранный, в 1833 году, в палату депутатов, он в первой же речи объявил себя независимым консерватором. В политике он, прежде всего, моралист, в социальных вопросах — проповедник прогресса и религиозной терпимости, защитник свободы и пролетариата. Блестящие его речи волновали палату и с жадностью читались.

Определенных политических планов у Ламартина не было; он поддерживал консервативный кабинет Моле, а когда приверженцы последнего предложили ему председательство в палате, Ламартин отказался, заявив, что он прогрессист, а они — консерваторы. В 1840 году, противодействуя политике Тьера по восточному вопросу, Ламартин высказался за уничтожение Турецкой империи, предложив отдать Константинополь — России, Египет — Англии, а Сирию — Франции. С 1843 года он становится решительным противником консервативного направления Гизо. Слава Ламартина достигла своего апогея в 1847 году, когда он выпустил в свет «Историю жирондистов». Впечатление получилось громадное. В этой увлекательно написанной книге Ламартином дает блестящую апологию жирондистов. Научного здесь очень мало; это — ряд блестящих портретов и описаний, проникнутых республиканским настроением.

После отречения Людовика-Филиппа (24 февраля 1848) Ламартин решительно восстал в палате против регентства герцогини Орлеанской и произнес горячую речь, предлагая учредить временное правительство и созвать национальное собрание. В качестве члена временного правительства Ламартин взял на себя портфель министра иностранных дел. Только под напором обстоятельств решился Ламартин немедленно провозгласить республику, в которой он, благодаря таланту и красноречию, явился посредником между консерваторами и крайними. В эти бурные дни Ламартин обнаружил большое мужество и такт. 25 февраля, когда временному правительству угрожала опасность быть разогнанным народной толпой, Ламартин произнес знаменитую речь, где красноречиво описал ужасы революции и воспел трёхцветное знамя (в противоположность красному).

4-го марта Ламартин отправил к европейским дворам манифест в миролюбивом духе. Ряд народных манифестаций (в марте и апреле) заставил Ламартина прибегать к вооружённой силе. Спокойствие восстановилось, но популярность Ламартина падала. Выбранный в 10 департаментах депутатом в учредительное собрание, Ламартин был выбран собранием в члены исполнительной комиссии. Восстание 15 мая было подавлено, благодаря распорядительности Ламартина. Это был последний день его славы. Желая всех примирить, он никого не удовлетворял. Собрание отвергло предложение Ламартина о недопущении в его среду Луи-Бонапарта, а сближение Ламартина с Ледрю-Ролленом и ген. Кавеньяком оттолкнуло от него и консерваторов, и радикалов. Июньские дни положили конец его участию в управлении. В вопросе о выборе президента республики Ламартин разошелся с Греви, предлагавшем предоставить избрание президента республики не народу, а палате. На выборах в президенты Ламартин получил очень мало голосов. Даже в законодательное собрание 1849 года он не был выбран, хотя выступил кандидатом в 10 департаментах.

Возвратясь к литературной деятельности, он основал и редактировал политический журнал «Conseiller du peuple». В его «Civilisateur» (1851) интересны биографии великих людей, особенно Цезаря — сатира против Наполеона. В 1848 года Ламартин написал «Trois mois au pouvoir», в 1849 году — «Histoire de la révolution de février». В «Histoire de la Russie» (1855), «Histoire de la Turquie», «Histoire des Constituants» выразился упадок таланта Ламартина В его «Histoire de la Restauration» (1851—63) много драматических страниц и художественных очерков, но научного значения она также не имеет.

На русский переведена «История жирондистов» (СПб., 1871, первые 2 тома).

Литература

• История жирондистов. — СПб., 1871.
• Ламартин А. [www.zakharov.ru/component/option,com_books/task,book_details/id,647/Itemid,52/ История жирондистов]. — М.: «Захаров», 2013. — 584+493 с. — ISBN 978-5-8159-1148-2.

Ссылки

• Венгерова З. А. Ламартин, Альфонс // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [LaRevolution.ru/Books/Lamartine.html «Жирондисты» (отрывок)]
• [www.pylippel.newmail.ru/documents/lamartine_therm.html О Робеспьере]
• [www.lamartine.ru Сайт о Ламартине]

<center>

Отрывок, характеризующий Ламартин, Альфонс де

– Я не нахожу, глядя на вас, – сказал Анатоль, следуя за Наташей. Он сказал это в такое время, когда она одна могла его слышать. – Вы прелестны… с той минуты, как я увидал вас, я не переставал….
– Пойдем, пойдем, Наташа, – сказал граф, возвращаясь за дочерью. – Как хороша!
Наташа ничего не говоря подошла к отцу и вопросительно удивленными глазами смотрела на него.
После нескольких приемов декламации m lle Georges уехала и графиня Безухая попросила общество в залу.
Граф хотел уехать, но Элен умоляла не испортить ее импровизированный бал. Ростовы остались. Анатоль пригласил Наташу на вальс и во время вальса он, пожимая ее стан и руку, сказал ей, что она ravissante [обворожительна] и что он любит ее. Во время экосеза, который она опять танцовала с Курагиным, когда они остались одни, Анатоль ничего не говорил ей и только смотрел на нее. Наташа была в сомнении, не во сне ли она видела то, что он сказал ей во время вальса. В конце первой фигуры он опять пожал ей руку. Наташа подняла на него испуганные глаза, но такое самоуверенно нежное выражение было в его ласковом взгляде и улыбке, что она не могла глядя на него сказать того, что она имела сказать ему. Она опустила глаза.
– Не говорите мне таких вещей, я обручена и люблю другого, – проговорила она быстро… – Она взглянула на него. Анатоль не смутился и не огорчился тем, что она сказала.
– Не говорите мне про это. Что мне зa дело? – сказал он. – Я говорю, что безумно, безумно влюблен в вас. Разве я виноват, что вы восхитительны? Нам начинать.
Наташа, оживленная и тревожная, широко раскрытыми, испуганными глазами смотрела вокруг себя и казалась веселее чем обыкновенно. Она почти ничего не помнила из того, что было в этот вечер. Танцовали экосез и грос фатер, отец приглашал ее уехать, она просила остаться. Где бы она ни была, с кем бы ни говорила, она чувствовала на себе его взгляд. Потом она помнила, что попросила у отца позволения выйти в уборную оправить платье, что Элен вышла за ней, говорила ей смеясь о любви ее брата и что в маленькой диванной ей опять встретился Анатоль, что Элен куда то исчезла, они остались вдвоем и Анатоль, взяв ее за руку, нежным голосом сказал:
– Я не могу к вам ездить, но неужели я никогда не увижу вас? Я безумно люблю вас. Неужели никогда?… – и он, заслоняя ей дорогу, приближал свое лицо к ее лицу.
Блестящие, большие, мужские глаза его так близки были от ее глаз, что она не видела ничего кроме этих глаз.
– Натали?! – прошептал вопросительно его голос, и кто то больно сжимал ее руки.
– Натали?!
«Я ничего не понимаю, мне нечего говорить», сказал ее взгляд.
Горячие губы прижались к ее губам и в ту же минуту она почувствовала себя опять свободною, и в комнате послышался шум шагов и платья Элен. Наташа оглянулась на Элен, потом, красная и дрожащая, взглянула на него испуганно вопросительно и пошла к двери.
– Un mot, un seul, au nom de Dieu, [Одно слово, только одно, ради Бога,] – говорил Анатоль.
Она остановилась. Ей так нужно было, чтобы он сказал это слово, которое бы объяснило ей то, что случилось и на которое она бы ему ответила.
– Nathalie, un mot, un seul, – всё повторял он, видимо не зная, что сказать и повторял его до тех пор, пока к ним подошла Элен.
Элен вместе с Наташей опять вышла в гостиную. Не оставшись ужинать, Ростовы уехали.
Вернувшись домой, Наташа не спала всю ночь: ее мучил неразрешимый вопрос, кого она любила, Анатоля или князя Андрея. Князя Андрея она любила – она помнила ясно, как сильно она любила его. Но Анатоля она любила тоже, это было несомненно. «Иначе, разве бы всё это могло быть?» думала она. «Ежели я могла после этого, прощаясь с ним, улыбкой ответить на его улыбку, ежели я могла допустить до этого, то значит, что я с первой минуты полюбила его. Значит, он добр, благороден и прекрасен, и нельзя было не полюбить его. Что же мне делать, когда я люблю его и люблю другого?» говорила она себе, не находя ответов на эти страшные вопросы.


Пришло утро с его заботами и суетой. Все встали, задвигались, заговорили, опять пришли модистки, опять вышла Марья Дмитриевна и позвали к чаю. Наташа широко раскрытыми глазами, как будто она хотела перехватить всякий устремленный на нее взгляд, беспокойно оглядывалась на всех и старалась казаться такою же, какою она была всегда.
После завтрака Марья Дмитриевна (это было лучшее время ее), сев на свое кресло, подозвала к себе Наташу и старого графа.
– Ну с, друзья мои, теперь я всё дело обдумала и вот вам мой совет, – начала она. – Вчера, как вы знаете, была я у князя Николая; ну с и поговорила с ним…. Он кричать вздумал. Да меня не перекричишь! Я всё ему выпела!
– Да что же он? – спросил граф.
– Он то что? сумасброд… слышать не хочет; ну, да что говорить, и так мы бедную девочку измучили, – сказала Марья Дмитриевна. – А совет мой вам, чтобы дела покончить и ехать домой, в Отрадное… и там ждать…
– Ах, нет! – вскрикнула Наташа.
– Нет, ехать, – сказала Марья Дмитриевна. – И там ждать. – Если жених теперь сюда приедет – без ссоры не обойдется, а он тут один на один с стариком всё переговорит и потом к вам приедет.
Илья Андреич одобрил это предложение, тотчас поняв всю разумность его. Ежели старик смягчится, то тем лучше будет приехать к нему в Москву или Лысые Горы, уже после; если нет, то венчаться против его воли можно будет только в Отрадном.
– И истинная правда, – сказал он. – Я и жалею, что к нему ездил и ее возил, – сказал старый граф.
– Нет, чего ж жалеть? Бывши здесь, нельзя было не сделать почтения. Ну, а не хочет, его дело, – сказала Марья Дмитриевна, что то отыскивая в ридикюле. – Да и приданое готово, чего вам еще ждать; а что не готово, я вам перешлю. Хоть и жалко мне вас, а лучше с Богом поезжайте. – Найдя в ридикюле то, что она искала, она передала Наташе. Это было письмо от княжны Марьи. – Тебе пишет. Как мучается, бедняжка! Она боится, чтобы ты не подумала, что она тебя не любит.
– Да она и не любит меня, – сказала Наташа.
– Вздор, не говори, – крикнула Марья Дмитриевна.
– Никому не поверю; я знаю, что не любит, – смело сказала Наташа, взяв письмо, и в лице ее выразилась сухая и злобная решительность, заставившая Марью Дмитриевну пристальнее посмотреть на нее и нахмуриться.
– Ты, матушка, так не отвечай, – сказала она. – Что я говорю, то правда. Напиши ответ.
Наташа не отвечала и пошла в свою комнату читать письмо княжны Марьи.
Княжна Марья писала, что она была в отчаянии от происшедшего между ними недоразумения. Какие бы ни были чувства ее отца, писала княжна Марья, она просила Наташу верить, что она не могла не любить ее как ту, которую выбрал ее брат, для счастия которого она всем готова была пожертвовать.
«Впрочем, писала она, не думайте, чтобы отец мой был дурно расположен к вам. Он больной и старый человек, которого надо извинять; но он добр, великодушен и будет любить ту, которая сделает счастье его сына». Княжна Марья просила далее, чтобы Наташа назначила время, когда она может опять увидеться с ней.
Прочтя письмо, Наташа села к письменному столу, чтобы написать ответ: «Chere princesse», [Дорогая княжна,] быстро, механически написала она и остановилась. «Что ж дальше могла написать она после всего того, что было вчера? Да, да, всё это было, и теперь уж всё другое», думала она, сидя над начатым письмом. «Надо отказать ему? Неужели надо? Это ужасно!»… И чтоб не думать этих страшных мыслей, она пошла к Соне и с ней вместе стала разбирать узоры.
После обеда Наташа ушла в свою комнату, и опять взяла письмо княжны Марьи. – «Неужели всё уже кончено? подумала она. Неужели так скоро всё это случилось и уничтожило всё прежнее»! Она во всей прежней силе вспоминала свою любовь к князю Андрею и вместе с тем чувствовала, что любила Курагина. Она живо представляла себя женою князя Андрея, представляла себе столько раз повторенную ее воображением картину счастия с ним и вместе с тем, разгораясь от волнения, представляла себе все подробности своего вчерашнего свидания с Анатолем.
«Отчего же бы это не могло быть вместе? иногда, в совершенном затмении, думала она. Тогда только я бы была совсем счастлива, а теперь я должна выбрать и ни без одного из обоих я не могу быть счастлива. Одно, думала она, сказать то, что было князю Андрею или скрыть – одинаково невозможно. А с этим ничего не испорчено. Но неужели расстаться навсегда с этим счастьем любви князя Андрея, которым я жила так долго?»