Лама, Бернар

Бернар Лама
Общая информация
Родился	7 апреля 1963(1963-04-07) (61 год) Сент-Симфорьен, Тур, Франция
Гражданство	Франция
Рост	183 см
Позиция	вратарь
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Молодёжные клубы
1975—1981	Монжоли
Клубная карьера*
1982—1989	Лилль	103 (−?/1)
1981—1983	→  Аббевиль	0 (0)
1983—1984	→  Безансон	23 (−?)
1989—1990	Мец	38 (−?)
1990—1991	Брест	38 (−?)
1991—1992	Ланс	36 (−?/1)
1992—1997	Пари Сен-Жермен	221 (−?)
1997—1998	Вест Хэм Юнайтед	12 (−?)
1998—2000	Пари Сен-Жермен	65 (−?)
2000—2001	Ренн	32 (−?)
Национальная сборная**
1993—2000	Франция	44 (−?)
Тренерская карьера
2006	Кения
Международные медали
Чемпионаты мира
Золото	Франция 1998
Чемпионаты Европы
Бронза	Англия 1996
Золото	Бельгия/Нидерланды 2000
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Берна́р Лама́ (фр. Bernard Lama, 7 апреля 1963) — французский футболист, вратарь. Известен по выступлениям за «Пари Сен-Жермен» и сборной Франции. Участник Чемпионатов Европы 1996 и 2000 годов, а также Чемпионата мира 1998. Чемпион мира и Европы.

Карьера

Вырос во Французской Гвиане, однако сделал успешную карьеру во Франции. Стал лучшим игроком Франции 1994 года, основным голкипером сборной. Дебютировал в 1993 году в матче Израиль-Франция 0:4. Но, вскоре из-за дисквалификации, связанной с употреблением допинга, уступил место в воротах Фабьену Бартезу. Завершил карьеру игрока в 2001 году. Затем работал в фонде Диамаса в Сенегале и селекционером в сборной Кении.

Личная жизнь

у Бернара двое детей: сын Ливи и дочь Джэд (10.09.2001).

Достижения

Командные

«Пари Сен-Жермен»

• 1 Чемпионат Франции по футболу — 1994
• Обладатель Кубка Франции — 1993
• Обладатель Кубка Франции — 1995
• Обладатель Кубка Кубков — 1996

Международные

Франция

• 1 Чемпионат мира по футболу — 1998
• 1 Чемпионат Европы по футболу — 2000
• 3 Чемпионат Европы по футболу — 1996

Личные

• Футболист года во Франции — 1994
• Кавалер ордена Почётного легиона за победу на чемпионате мира по футболу 1998 года.

Отрывок, характеризующий Лама, Бернар

– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…


В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.
– Государь! Государь! – вдруг разнеслось по залам, и вся толпа бросилась к выходу.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только, по тому, что он слышал, что государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами умиления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил, сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова, с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил:
– И жизнь и имущество возьми, ваше величество!
Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипочем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституционным направлением; он искал случая загладить это. Узнав, что граф Мамонов жертвует полк, Безухов тут же объявил графу Растопчину, что он отдает тысячу человек и их содержание.
Старик Ростов без слез не мог рассказать жене того, что было, и тут же согласился на просьбу Пети и сам поехал записывать его.
На другой день государь уехал. Все собранные дворяне сняли мундиры, опять разместились по домам и клубам и, покряхтывая, отдавали приказания управляющим об ополчении, и удивлялись тому, что они наделали.



Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.