Ламздорф, Матвей Иванович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Матвей Иванович Ламздорф
нем. Gustav Matthias Jakob von Lambsdorff<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Курляндский губернатор
30 января 1796 — 9 ноября 1798
Монарх: Екатерина II, Павел I
Преемник: Дризен, Карл-Вильгельм Карлович
член Государственного Coветa
1822 — 4 апреля 1828
 
Рождение: 3 (14) ноября 1745(1745-11-14)
Смерть: 23 марта (4 апреля) 1828(1828-04-04) (82 года)
Санкт-Петербург
Род: Ламздорфы
Супруга: Анна Ивановна фон Бётлинг
 
Военная служба
Годы службы: 1763 — 1828
Принадлежность: Российская империя Российская империя
Звание: генерал от инфантерии (1808)
Командовал: Казанский 9-й драгунский полк
 
Награды:
1-й ст. 1-й ст.

Граф (с 1817) Матвей Иванович Ламздорф (Gustav Matthias Jakob von Lambsdorff; 1745—1828) — генерал-адъютант, генерал от инфантерии, первый глава Курляндской губернии (1796-98), воспитатель великого князя Николая Павловича. Брат генерал-лейтенанта Я. И. Ламздорфа.

Биография

Из древнего дворянского рода, переселившегося в XV в. из Вестфалии в Ливонию. Сын Иоганна-Рейнгольда (Ивана Юрьевича) фон Ламздорфа, командовавшего Венденским пехотным полком, и его жены Елизаветы Софии (урождённой фон Бринкен). Получил домашнее воспитание.

В 1763 году был определён в военную службу и принимал участие в русско-турецкой войне 1768—1774. Он был адъютантом графа Н. И. Салтыкова, которого в 1770-1773 году сопровождал в его путешествии за границу. Ламздорф вместе с Салтыковым возвратился в Россию ко времени первого бракосочетания великого князя Павла Петровича в 1773 году и был тогда произведён в премьер-майоры. С 1782 года по 1784 год он командовал Казанским кирасирским полком, затем был назначен состоять при великом князе Константине Павловиче в качестве кавалера. Он занимал эту должность десять лет; в 1795 году был произведён в генерал-майоры.

С присоединением Курляндского герцогства к Российской империи Ламздорф был назначен в 1797 году правителем этой новой области. Он скоро приобрёл всеобщее уважение и расположение в Курляндии. Император Павел I переименовал Ламздорфа в 1797 году в действительные статские советники, 5 апреля того же года произвёл в тайные советники и наградил орденом Святой Анны 1-й степени, а затем в ноябре 1798 году уволил без прошения от службы. Но уже 22 марта 1799 года император назначил Ламздорфа в чине генерал-лейтенанта директором шляхетского (первого) кадетского корпуса, вскоре после оставления этой должности М. И. Кутузовым. Эту должность Ламздорф занимал недолго и 12 апреля 1800 года был уволен в бессрочный отпуск, а в ноябре 1800 года император Павел I объявил Ламздорфу, что он удостоил его чести быть призванным к надзору за воспитанием двух младших великих князей, Николая и Михаила Павловичей. Император указал: «только не делайте из моих сыновей таких повес, как немецкие принцы» (нем. Solche Schlingel wie die deutschen Prinzen).

Таким образом наступила наставническая деятельность Ламздорфа при двух великих князьях, от которой, по словам графа М. А. Корфа, не выиграли ни Россия, ни великие князья, ни великий князь Николай Павлович в особенности. Ламздорф не обладал ни одной из способностей, необходимых для воспитания особ царственного дома, призванных иметь влияние на судьбы своих соотечественников и на историю своего народа; он был чужд даже и того, что нужно для человека, посвящающего себя воспитанию частных лиц. Назначение Ламздорфа объясняется доверием и уважением к нему императрицы Марии Феодоровны, взявшей на себя главное попечение о воспитании двух младших сыновей. Его главною целью было отвлечь обоих великих князей от страсти к военной службе. Но Ламздорф не достиг своей цели; исходя из неправильного понимания принципов педагогики, он старался идти наперекор всем наклонностям, желаниям и способностям порученных его воспитанию князей, которые находились постоянно как бы в тисках, не могли свободно и непринужденно ни встать, ни сесть, ни говорить, ни забавляться.

Ламздорф сопровождал великих князей в их поездке за границу в 1814 году, когда оба молодые великие князья рвались, чтобы принять участие в происходивших в то время военных действиях против Наполеона; но, верный своей системе переламывать волю своих воспитанников, Ламздорф вез их с такою медленностью, что они прибыли к Парижу, когда военные действия были закончены. Продолжая исполнять обязанности наставника-воспитателя, Ламздорф снова отправился за границу со своими воспитанниками в 1815 году, а затем с одним великим князем Николаем Павловичем ездил в 1816 году в Берлин, ввиду начавшихся переговоров о браке великого князя Николая Павловича с принцессой прусской, где получил от прусского короля орден Чёрного орла. Обязанности Ламздорфа как воспитателя закончились в 1817 году, когда великий князь Николай Павлович вступил в брак.

В 1808 году Ламздорф был произведён в чин генерала от инфантерии и был возведён 1 июля 1817 года в графское достоинство Российской империи. Кроме того, император Александр I пожаловал ему табакерку с портретом своих родителей и надписью из алмазов «Бог благоволил на выбор», императрица же Мария Феодоровна вручила ему другую табакерку с драгоценными камнями, расположенными так, что составлялось слово «Reconnaissance». В 1822 году Ламздорф был назначен членом Государственного Coветa; однако он не остался в столице и не принимал никакого участия в делах государственных; по преклонности лет и вследствие постигшей его глухоты он доживал свой век в деревне, находясь в бессрочном отпуске. Император Николай никогда не упрекал своего воспитателя за прошедшее и в день своего коронования 22 августа 1826 года, вспомнив о нём, прислал в деревню с особым фельдъегерем свой портрет. Ламздорф скончался в Петербурге, куда приехал ненадолго по своим делам; император почтил своим присутствием его погребение. Ламздорф в домашней своей жизни отличался патриархальною простотою, добротою и строгим отношением к своим обязанностям — насколько он их понимал.

Семья

Жена — Анна Ивановна фон Бётлинг, родная сестра жены Лагарпа, воспитателя Александра I; с 1806 года кавалер-дама ордена св. Екатерины 2-й степени. После смерти мужа ей была сохранена его пенсия в сумме в 10 тысяч рублей. Имела шесть сыновей и трёх дочерей:

  • Софья (1788—1872) была замужем за полковником Г. В. Остен-Дризеном.
  • Амалия-Доротея (1797—1834) замужем за генерал-майором М. Н. Гартингом.
  • Анна (Анна Фредерика Катарина), замужем за генерал-адъютантом бароном И. Ф. Деллингсгаузеном
  • Иван (Иоганн Левин) (1781—1852), камергер
  • Яков (Густав Якоб) (1784—1835), генерал-майор
  • Константин (1785—1812) в чине поручика убит при Бородино
  • Александр (Александр Эммануил) (1794—1843)
  • Фёдор (Фридрих Петер Николаус) (1800—1855), полковник в отставке
  • Николай (Николаус) (1804—1877) генерал-майор, директор Лесного департамента.

Напишите отзыв о статье "Ламздорф, Матвей Иванович"

Литература

Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918.

Отрывок, характеризующий Ламздорф, Матвей Иванович

Хотя и не совсем ясно было, что именно хотел выразить живописец, представив так называемого короля Рима протыкающим земной шар палочкой, но аллегория эта, так же как и всем видевшим картину в Париже, так и Наполеону, очевидно, показалась ясною и весьма понравилась.
– Roi de Rome, [Римский король.] – сказал он, грациозным жестом руки указывая на портрет. – Admirable! [Чудесно!] – С свойственной итальянцам способностью изменять произвольно выражение лица, он подошел к портрету и сделал вид задумчивой нежности. Он чувствовал, что то, что он скажет и сделает теперь, – есть история. И ему казалось, что лучшее, что он может сделать теперь, – это то, чтобы он с своим величием, вследствие которого сын его в бильбоке играл земным шаром, чтобы он выказал, в противоположность этого величия, самую простую отеческую нежность. Глаза его отуманились, он подвинулся, оглянулся на стул (стул подскочил под него) и сел на него против портрета. Один жест его – и все на цыпочках вышли, предоставляя самому себе и его чувству великого человека.
Посидев несколько времени и дотронувшись, сам не зная для чего, рукой до шероховатости блика портрета, он встал и опять позвал Боссе и дежурного. Он приказал вынести портрет перед палатку, с тем, чтобы не лишить старую гвардию, стоявшую около его палатки, счастья видеть римского короля, сына и наследника их обожаемого государя.
Как он и ожидал, в то время как он завтракал с господином Боссе, удостоившимся этой чести, перед палаткой слышались восторженные клики сбежавшихся к портрету офицеров и солдат старой гвардии.
– Vive l'Empereur! Vive le Roi de Rome! Vive l'Empereur! [Да здравствует император! Да здравствует римский король!] – слышались восторженные голоса.
После завтрака Наполеон, в присутствии Боссе, продиктовал свой приказ по армии.
– Courte et energique! [Короткий и энергический!] – проговорил Наполеон, когда он прочел сам сразу без поправок написанную прокламацию. В приказе было:
«Воины! Вот сражение, которого вы столько желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас; она доставит нам все нужное: удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспомнит о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвою!»
– De la Moskowa! [Под Москвою!] – повторил Наполеон, и, пригласив к своей прогулке господина Боссе, любившего путешествовать, он вышел из палатки к оседланным лошадям.
– Votre Majeste a trop de bonte, [Вы слишком добры, ваше величество,] – сказал Боссе на приглашение сопутствовать императору: ему хотелось спать и он не умел и боялся ездить верхом.
Но Наполеон кивнул головой путешественнику, и Боссе должен был ехать. Когда Наполеон вышел из палатки, крики гвардейцев пред портретом его сына еще более усилились. Наполеон нахмурился.
– Снимите его, – сказал он, грациозно величественным жестом указывая на портрет. – Ему еще рано видеть поле сражения.
Боссе, закрыв глаза и склонив голову, глубоко вздохнул, этим жестом показывая, как он умел ценить и понимать слова императора.


Весь этот день 25 августа, как говорят его историки, Наполеон провел на коне, осматривая местность, обсуживая планы, представляемые ему его маршалами, и отдавая лично приказания своим генералам.
Первоначальная линия расположения русских войск по Ко лоче была переломлена, и часть этой линии, именно левый фланг русских, вследствие взятия Шевардинского редута 24 го числа, была отнесена назад. Эта часть линии была не укреплена, не защищена более рекою, и перед нею одною было более открытое и ровное место. Очевидно было для всякого военного и невоенного, что эту часть линии и должно было атаковать французам. Казалось, что для этого не нужно было много соображений, не нужно было такой заботливости и хлопотливости императора и его маршалов и вовсе не нужно той особенной высшей способности, называемой гениальностью, которую так любят приписывать Наполеону; но историки, впоследствии описывавшие это событие, и люди, тогда окружавшие Наполеона, и он сам думали иначе.
Наполеон ездил по полю, глубокомысленно вглядывался в местность, сам с собой одобрительно или недоверчиво качал головой и, не сообщая окружавшим его генералам того глубокомысленного хода, который руководил его решеньями, передавал им только окончательные выводы в форме приказаний. Выслушав предложение Даву, называемого герцогом Экмюльским, о том, чтобы обойти левый фланг русских, Наполеон сказал, что этого не нужно делать, не объясняя, почему это было не нужно. На предложение же генерала Компана (который должен был атаковать флеши), провести свою дивизию лесом, Наполеон изъявил свое согласие, несмотря на то, что так называемый герцог Эльхингенский, то есть Ней, позволил себе заметить, что движение по лесу опасно и может расстроить дивизию.
Осмотрев местность против Шевардинского редута, Наполеон подумал несколько времени молча и указал на места, на которых должны были быть устроены к завтрему две батареи для действия против русских укреплений, и места, где рядом с ними должна была выстроиться полевая артиллерия.
Отдав эти и другие приказания, он вернулся в свою ставку, и под его диктовку была написана диспозиция сражения.
Диспозиция эта, про которую с восторгом говорят французские историки и с глубоким уважением другие историки, была следующая:
«С рассветом две новые батареи, устроенные в ночи, на равнине, занимаемой принцем Экмюльским, откроют огонь по двум противостоящим батареям неприятельским.
В это же время начальник артиллерии 1 го корпуса, генерал Пернетти, с 30 ю орудиями дивизии Компана и всеми гаубицами дивизии Дессе и Фриана, двинется вперед, откроет огонь и засыплет гранатами неприятельскую батарею, против которой будут действовать!
24 орудия гвардейской артиллерии,
30 орудий дивизии Компана
и 8 орудий дивизии Фриана и Дессе,
Всего – 62 орудия.
Начальник артиллерии 3 го корпуса, генерал Фуше, поставит все гаубицы 3 го и 8 го корпусов, всего 16, по флангам батареи, которая назначена обстреливать левое укрепление, что составит против него вообще 40 орудий.
Генерал Сорбье должен быть готов по первому приказанию вынестись со всеми гаубицами гвардейской артиллерии против одного либо другого укрепления.
В продолжение канонады князь Понятовский направится на деревню, в лес и обойдет неприятельскую позицию.
Генерал Компан двинется чрез лес, чтобы овладеть первым укреплением.
По вступлении таким образом в бой будут даны приказания соответственно действиям неприятеля.
Канонада на левом фланге начнется, как только будет услышана канонада правого крыла. Стрелки дивизии Морана и дивизии вице короля откроют сильный огонь, увидя начало атаки правого крыла.
Вице король овладеет деревней [Бородиным] и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Морана и Жерара, которые, под его предводительством, направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками армии.
Все это должно быть исполнено в порядке (le tout se fera avec ordre et methode), сохраняя по возможности войска в резерве.
В императорском лагере, близ Можайска, 6 го сентября, 1812 года».
Диспозиция эта, весьма неясно и спутанно написанная, – ежели позволить себе без религиозного ужаса к гениальности Наполеона относиться к распоряжениям его, – заключала в себе четыре пункта – четыре распоряжения. Ни одно из этих распоряжений не могло быть и не было исполнено.
В диспозиции сказано, первое: чтобы устроенные на выбранном Наполеоном месте батареи с имеющими выравняться с ними орудиями Пернетти и Фуше, всего сто два орудия, открыли огонь и засыпали русские флеши и редут снарядами. Это не могло быть сделано, так как с назначенных Наполеоном мест снаряды не долетали до русских работ, и эти сто два орудия стреляли по пустому до тех пор, пока ближайший начальник, противно приказанию Наполеона, не выдвинул их вперед.