Ланге, Элизабет
| Элизабет Ланге | |
| нем. Elisabeth Lange | |
| Имя при рождении: |
Элизабет Хёппнер |
|---|---|
| Род деятельности: |
деятельница организации Движения Сопротивления «Белая роза» |
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Супруг: |
Александр Ланге |
Элизабет Ланге, в девичестве Хёппнер (нем. Elisabeth Lange / Höppner; 7 июля 1900, Детмольд — 28 июня 1944, Гамбург) — немецкая домохозяйка, деятельница Движения Сопротивления, жертва нацистского режима.
Биография
О довоенной жизни Ланге неизвестно практически ничего. С 1943 года Ланге фактически состояла в движении «Белая роза» и участвовала во встречах на квартире своей давней подруги, Катарины Ляйпельт. Обе критиковали нацистский режим и готовились организовать антинацистское движение в Гамбурге.
10 декабря 1943 она со своим мужем Александром была арестована гестаповцами. 28 января 1944 её труп был обнаружен в гамбургской тюрьме Фульсбюттель. По официальным данным, это был суицид.
Память
Память Ланге увековечена в Гамбурге довольно значительно: на улице Хоппенштедштрассе (район Гамбурга Айсендорф) установлен памятный камень, в районе Харбурга носит имя Ланге улица, в районе Фольксдорф установлен мемориал с именами членов «Белой розы», на котором есть имя Ланге.
Восемь гамбургцев
Восемь человек из «Белой розы», проживавших когда-то в Гамбурге, были арестованы гестаповцами и умерли, не выдержав пыток и мучений в тюрьмах. Это:
- Катарина Ляйпельт (труп найден 9 января 1944 в гамбургской тюрьме Фульсбюттель)
- Элизабет Ланге (покончила с собой 28 января 1944 в гамбургской тюрьме Фульсбюттель)
- Райнхольд Майер (умер 12 января 1944 в гамбургской тюрьме Фульсбюттель)
- Ганс Ляйпельт (казнён 29 января 1945 в мюнхенской тюрьме Штадельхайм)
- Маргарета Роте (умерла 15 апреля 1945 в лейпцигской тюремной больнице Дёзен)
- Фридрих Гойссенхайнер (умер в апреле 1945 от голода в концлагере Маутхаузен)
- Маргарете Мрозек (повешена 23 апреля 1945 в концлагере Нойенгамме)
- Курт Ледин (повешен 23 апреля 1945 в концлагере Нойенгамме)
См. также
Напишите отзыв о статье "Ланге, Элизабет"
Литература
- Ursel Hochmuth: Candidates of Humanity. Dokumentation zur Hamburger Weißen Rose anläßlich des 50. Geburtstages von Hans Leipelt; Herausgeber: Vereinigung der Antifaschisten und Verfolgten des Naziregimes Hamburg e.V., Hamburg 1971
- Ursel Hochmuth, Gertrud Meyer: Streiflichter aus dem Hamburger Widerstand. 1933 - 1945, Zweite Auflage, Frankfurt 1980, ISBN 3-87682-036-7
- Herbert Diercks: Die Freiheit lebt. Widerstand und Verfolgung in Hamburg 1933–1945. Texte, Fotos und Dokumente. Herausgegeben von der KZ-Gedenkstätte Neuengamme anlässlich der gleichnamigen Ausstellung im Hamburger Rathaus vom 22. Januar bis 14. Februar 2010
Отрывок, характеризующий Ланге, Элизабет
Девушки, лакеи, ключница, няня, повар, кучера, форейторы, поваренки стояли у ворот, глядя на раненых.Наташа, накинув белый носовой платок на волосы и придерживая его обеими руками за кончики, вышла на улицу.
Бывшая ключница, старушка Мавра Кузминишна, отделилась от толпы, стоявшей у ворот, и, подойдя к телеге, на которой была рогожная кибиточка, разговаривала с лежавшим в этой телеге молодым бледным офицером. Наташа подвинулась на несколько шагов и робко остановилась, продолжая придерживать свой платок и слушая то, что говорила ключница.
– Что ж, у вас, значит, никого и нет в Москве? – говорила Мавра Кузминишна. – Вам бы покойнее где на квартире… Вот бы хоть к нам. Господа уезжают.
– Не знаю, позволят ли, – слабым голосом сказал офицер. – Вон начальник… спросите, – и он указал на толстого майора, который возвращался назад по улице по ряду телег.
Наташа испуганными глазами заглянула в лицо раненого офицера и тотчас же пошла навстречу майору.
– Можно раненым у нас в доме остановиться? – спросила она.
Майор с улыбкой приложил руку к козырьку.
– Кого вам угодно, мамзель? – сказал он, суживая глаза и улыбаясь.
Наташа спокойно повторила свой вопрос, и лицо и вся манера ее, несмотря на то, что она продолжала держать свой платок за кончики, были так серьезны, что майор перестал улыбаться и, сначала задумавшись, как бы спрашивая себя, в какой степени это можно, ответил ей утвердительно.
– О, да, отчего ж, можно, – сказал он.
Наташа слегка наклонила голову и быстрыми шагами вернулась к Мавре Кузминишне, стоявшей над офицером и с жалобным участием разговаривавшей с ним.
– Можно, он сказал, можно! – шепотом сказала Наташа.
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
