Лангман, Аркадий Яковлевич

Аркадий Яковлевич Лангман
Основные сведения
Работы и достижения
Работал в городах	Москва, Харьков, Полтава
Архитектурный стиль	конструктивизм
Награды

Арка́дий Я́ковлевич Ла́нгман (31 октября 1886, Харьков — 1968, Москва) — русский и советский архитектор, автор свыше 50-ти зданий, 21 из них — в Москве.

Биография

Родился в 1886 году в Харькове в еврейской семье строителя. В 1904—1911 годах учился на архитектурном отделении Высшего политехнического института в Вене. В ходе обучения выполнял проекты жилого дома, виллы художника, санатория, музея. После окончания учёбы в 1911 году переехал в Санкт-Петербург, где в течение двух лет работал в различных проектных конторах. В 1913 году подтвердил диплом Венского политехникума в Институте гражданских инженеров, после чего вернулся в Харьков. В Харькове работал в земской управе, имел частную практику.

В 1922 году А. Я. Лангман приехал в Москву для участия в строительстве Каширской ГРЭС. После завершения строительства станции, работал архитектором общества Стандартстрой. Занимался разработкой стандартных деревянных конструкций для сооружения типовых жилых домов, школ, больниц. В 1923 году принял участие в сооружении павильона Центрального управления лесной промышленности (ЦУЛП) на Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставке. Работая в Стандартстрое, Лангман спроектировал посёлок стандартных домов в районе Ленинградского шоссе, посёлки в Краматорске и под Харьковом, дом на Первой Брестской улице в Москве.

В 1927 году Я. Лангман стал главным архитектором ведомственной проектной организации Стройдомбюро. С этого момента начался самый плодотворный период деятельности А. Я. Лангмана — за пять лет им было построено 13 зданий. В эти годы Лангман проектирует крупнейший в стране стадион «Динамо», здание Совета Труда и Обороны, здание Наркомвнудела, ряд жилых домов. В 1930—1931 годах А. Я. Лангман посетил Германию, Францию и США. В Москве архитектор жил в построенном им доме в Малом Лёвшинском переулке.

Племянник архитектора — фотограф Елеазар Лангман.

А. Я. Лангман скончался в 1968 году в Москве. Похоронен на Новодевичьем кладбище.

Награды

• орден Трудового Красного Знамени (29.11.1956)

Проекты и постройки

• Народный дом имени В. Г. Короленко (1922—1923, Полтава, улица Пушкина, 20/23);
• Павильон Центрального управления лесной промышленности на 1-й Всероссийской сельскохозяйственной выставке, совместно с С. Н. Грузенбергом (1923, Москва), не сохранился;
• Жилой дом (1923, Милютинский переулок, 9, стр. 1);
• Дом Госторга, совместно с Б. М. Великовским, М. О. Барщем, Г. Г. Вегманом, В. Н. Владимировым, М. В. Гакен (1925, Москва, Мясницкая улица, 47);
• Стадион «Динамо», совместно с Л. З. Чериковером (1927—1928, Москва, Ленинградский проспект, 36), в настоящее время — на реконструкции;
• Здание казарм (1927, Москва, Большой Кисельный переулок, 14, стр. 1), ценный градоформирующий объект;
• Жилой дом (1927—1928, Москва, Проспект Мира, 46а);
• Дом Стройбюро в Болшеве (1928, Королёв, снесён в марте 2015 года).
• Жилой дом спортивного общества Динамо, строительство по проекту И. А. Фомина (1928—1931, Москва, Улица Большая Лубянка, 2);
• Здание Наркомата внутренних дел, совместно с И. Г. Безруковым (1928—1933, Москва, Мясницкая улица, 1/2 — Фуркасовский переулок, 2/1), выявленный объект культурного наследия;
• Общественный корпус Болшевской трудовой коммуны ОГПУ, совместно с Л. З. Чериковером (1930, Королёв, улица Дзержинского, 23);
• Здание Совета Труда и Обороны (в настоящее время — Государственной Думы РФ) (1932—1935, Москва, Улица Охотный Ряд, 6), выявленный объект культурного наследия;
• Жилой дом, совместно с Л. З. Чериковером, Н. Арбузниковым (1935, Москва, Большой Златоустинский переулок, 5);
• Проект административного здания (1938, Москва, Кисельный переулок), не осуществлён;
• Кооперативный жилой дом архитекторов и строителей (1947). Здесь в 1940-х — 1960-х годах жили архитекторы, строители и государственный деятели Н. А. Дыгай, С. З. Гинзбург, А. Я. Лангман, К. М. Соколов, Н. С. Стрелецкий и другие (Москва, Малый Лёвшинский переулок, 14/9), объект культурного наследия регионального значения;
• Жилой дом, совместно с Л. И. Лоповоком (1951, Москва, Орликов переулок, 8).

• Школа №10 в місті Полтава.jpg

  Народный дом имени В. Г. Короленко

• Dynamo Stadium.jpg

  Стадион «Динамо»

• Langman sto.jpg

  Здание Совета Труда и Обороны

• Moscow, Maly Levshinsky Lane 14-9 (2012) by shakko 01.jpg

  Кооперативный жилой дом архитекторов и строителей

• Moscow, Myasnitskaya 47 (3).jpg

  Здание Госторга

См. также

• Конструктивизм в архитектуре Москвы

Литература

• Зодчие Москвы / Астафьева Длугач М. И., Волчок Ю. П., Журавлев А. М.. — М.: Московский рабочий, 1988. — Т. 2. — С. 182—189. — 368 с. — ISBN 5-239-00057-3.

Ссылки

• [sovarch.ru/search/?name=&id_func=0&id_style=0&id_region=0&region1=&region2=&region3=&region4=&id_arch=92&id_developers=0&id_org=0 Постройки А. Я. Лангмана] (рус.). СОВАРХ. Проверено 13 июня 2011. [www.webcitation.org/67eAMJkFf Архивировано из первоисточника 14 мая 2012].
• [slovar1953.ru/?content=pview&p=2221 Энциклопедический словарь 1953 г.]  (рус.)

Отрывок, характеризующий Лангман, Аркадий Яковлевич

Ростов замечал что то новое между Долоховым и Соней; но он не определял себе, какие это были новые отношения. «Они там все влюблены в кого то», думал он про Соню и Наташу. Но ему было не так, как прежде, ловко с Соней и Долоховым, и он реже стал бывать дома.
С осени 1806 года опять всё заговорило о войне с Наполеоном еще с большим жаром, чем в прошлом году. Назначен был не только набор рекрут, но и еще 9 ти ратников с тысячи. Повсюду проклинали анафемой Бонапартия, и в Москве только и толков было, что о предстоящей войне. Для семейства Ростовых весь интерес этих приготовлений к войне заключался только в том, что Николушка ни за что не соглашался оставаться в Москве и выжидал только конца отпуска Денисова с тем, чтобы с ним вместе ехать в полк после праздников. Предстоящий отъезд не только не мешал ему веселиться, но еще поощрял его к этому. Большую часть времени он проводил вне дома, на обедах, вечерах и балах.

ХI
На третий день Рождества, Николай обедал дома, что в последнее время редко случалось с ним. Это был официально прощальный обед, так как он с Денисовым уезжал в полк после Крещенья. Обедало человек двадцать, в том числе Долохов и Денисов.
Никогда в доме Ростовых любовный воздух, атмосфера влюбленности не давали себя чувствовать с такой силой, как в эти дни праздников. «Лови минуты счастия, заставляй себя любить, влюбляйся сам! Только это одно есть настоящее на свете – остальное всё вздор. И этим одним мы здесь только и заняты», – говорила эта атмосфера. Николай, как и всегда, замучив две пары лошадей и то не успев побывать во всех местах, где ему надо было быть и куда его звали, приехал домой перед самым обедом. Как только он вошел, он заметил и почувствовал напряженность любовной атмосферы в доме, но кроме того он заметил странное замешательство, царствующее между некоторыми из членов общества. Особенно взволнованы были Соня, Долохов, старая графиня и немного Наташа. Николай понял, что что то должно было случиться до обеда между Соней и Долоховым и с свойственною ему чуткостью сердца был очень нежен и осторожен, во время обеда, в обращении с ними обоими. В этот же вечер третьего дня праздников должен был быть один из тех балов у Иогеля (танцовального учителя), которые он давал по праздникам для всех своих учеников и учениц.
– Николенька, ты поедешь к Иогелю? Пожалуйста, поезжай, – сказала ему Наташа, – он тебя особенно просил, и Василий Дмитрич (это был Денисов) едет.
– Куда я не поеду по приказанию г'афини! – сказал Денисов, шутливо поставивший себя в доме Ростовых на ногу рыцаря Наташи, – pas de chale [танец с шалью] готов танцовать.
– Коли успею! Я обещал Архаровым, у них вечер, – сказал Николай.
– А ты?… – обратился он к Долохову. И только что спросил это, заметил, что этого не надо было спрашивать.
– Да, может быть… – холодно и сердито отвечал Долохов, взглянув на Соню и, нахмурившись, точно таким взглядом, каким он на клубном обеде смотрел на Пьера, опять взглянул на Николая.
«Что нибудь есть», подумал Николай и еще более утвердился в этом предположении тем, что Долохов тотчас же после обеда уехал. Он вызвал Наташу и спросил, что такое?
– А я тебя искала, – сказала Наташа, выбежав к нему. – Я говорила, ты всё не хотел верить, – торжествующе сказала она, – он сделал предложение Соне.
Как ни мало занимался Николай Соней за это время, но что то как бы оторвалось в нем, когда он услыхал это. Долохов был приличная и в некоторых отношениях блестящая партия для бесприданной сироты Сони. С точки зрения старой графини и света нельзя было отказать ему. И потому первое чувство Николая, когда он услыхал это, было озлобление против Сони. Он приготавливался к тому, чтобы сказать: «И прекрасно, разумеется, надо забыть детские обещания и принять предложение»; но не успел он еще сказать этого…
– Можешь себе представить! она отказала, совсем отказала! – заговорила Наташа. – Она сказала, что любит другого, – прибавила она, помолчав немного.
«Да иначе и не могла поступить моя Соня!» подумал Николай.
– Сколько ее ни просила мама, она отказала, и я знаю, она не переменит, если что сказала…
– А мама просила ее! – с упреком сказал Николай.
– Да, – сказала Наташа. – Знаешь, Николенька, не сердись; но я знаю, что ты на ней не женишься. Я знаю, Бог знает отчего, я знаю верно, ты не женишься.
– Ну, этого ты никак не знаешь, – сказал Николай; – но мне надо поговорить с ней. Что за прелесть, эта Соня! – прибавил он улыбаясь.
– Это такая прелесть! Я тебе пришлю ее. – И Наташа, поцеловав брата, убежала.
Через минуту вошла Соня, испуганная, растерянная и виноватая. Николай подошел к ней и поцеловал ее руку. Это был первый раз, что они в этот приезд говорили с глазу на глаз и о своей любви.
– Sophie, – сказал он сначала робко, и потом всё смелее и смелее, – ежели вы хотите отказаться не только от блестящей, от выгодной партии; но он прекрасный, благородный человек… он мой друг…
Соня перебила его.
– Я уж отказалась, – сказала она поспешно.
– Ежели вы отказываетесь для меня, то я боюсь, что на мне…
Соня опять перебила его. Она умоляющим, испуганным взглядом посмотрела на него.
– Nicolas, не говорите мне этого, – сказала она.
– Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех…
– Мне и довольно, – вспыхнув, сказала Соня.
– Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, – сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.
– Не говорите мне этого. Я ничего не хочу. Я люблю вас, как брата, и всегда буду любить, и больше мне ничего не надо.
– Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. – Николай еще раз поцеловал ее руку.


У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.
Наташа, не менее гордая тем, что она в первый раз была в длинном платье, на настоящем бале, была еще счастливее. Обе были в белых, кисейных платьях с розовыми лентами.
Наташа сделалась влюблена с самой той минуты, как она вошла на бал. Она не была влюблена ни в кого в особенности, но влюблена была во всех. В того, на кого она смотрела в ту минуту, как она смотрела, в того она и была влюблена.
– Ах, как хорошо! – всё говорила она, подбегая к Соне.
Николай с Денисовым ходили по залам, ласково и покровительственно оглядывая танцующих.