Лангольеры

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Лангольеры
The Langoliers

Обложка аудиокниги
Жанр:

психологический ужас, фантастика[1]

Автор:

Стивен Кинг

Язык оригинала:

английский

Дата первой публикации:

1990

Цикл:

Четыре после полуночи

Следующее:

«Секретное окно, секретный сад»

Эта статья — о повести. Об экранизации см. Лангольеры (мини-сериал).

«Ланголье́ры» (англ. The Langoliers) — повесть американского писателя Стивена Кинга, написанная в жанрах психологического ужаса и фантастики, впервые опубликованная в 1990 году в сборнике «Четыре после полуночи». Согласно основной сюжетной линии, несколько человек во время полёта на Boeing 767 просыпаются и понимают, что остальные пассажиры, включая пилотов и членов экипажа, исчезли, а самолётом управляет автопилот. Группе выживших нужно не только разобраться в происходящем, но и спастись от лангольеров — кошмарных зубастых существ, пожирающих пространство. Произведение развилось от центрального образа — женщины, закрывающей рукой трещину в пассажирском авиалайнере.

«Лангольеры» были номинированы на премию Брэма Стокера. Литературные критики восприняли повесть неоднозначно. Некоторым из них понравилась идея путешествий во времени, показанная с такой перспективы, с которой её не рассматривал ни один англоамериканский фантаст. Другие считали, что основная идея не нова, а персонажи и некоторые сюжетные повороты чересчур типичны для писателя. Повесть была экранизирована Томом Холландом в 1995 году в формате мини-сериала. По своему обыкновению, у писателя было камео в киноленте. Сериал имел высокие рейтинги, но критикой был также встречен разнонаправленно.





Сюжет

Брайан Энгл, пилот компании «Гордость Америки», сразу после тяжёлого рейса Л-1101 Токио — Лос-Анджелес, узнаёт, что его бывшая жена Энн погибла в результате несчастного случая в Бостоне и он вынужден сесть в качестве пассажира на Boeing 767 рейса № 29. От стюардессы Мелани Тревор он слышит о необычном явлении — над пустыней Мохаве, где проходит их рейс, на высоте 36 000 фут (11 000 м) замечено северное сияние, появление которого в средних и южных широтах — исключительно редкое явление. Однако, Брайан, не выспавшийся из-за предыдущего рейса, засыпает во время взлёта. Через некоторое время слепая девочка Дайна Беллман, обладающая паранормальными способностями, которая тоже заснула во время взлёта, просыпается и обнаруживает, что её тётя исчезла, как и все пассажиры в соседних креслах. Случайно Дайна находит на одном из кресел парик и, приняв его за скальп, кричит, чем будит Брайана и остальных. На борту обнаруживается ещё 9 человек: молодая учительница Лорел Стивенсон, мужчина Ник Хоупвелл, писатель Боб Дженкинс, парень и девушка Альберт Косснер и Бетани Симмс, бизнесмен Руди Уэрвик, механик Дон Гаффни, банковский служащий Крейг Туми и некий пассажир, продолжающий спать из-за алкогольного опьянения.

Другие пассажиры и экипаж таинственно исчезли. Выясняется, что оставшиеся 11 человек так или иначе заснули в момент взлёта или ещё до него. Между тем, на креслах исчезнувших пассажиров обнаружены их личные вещи и даже те, что были в их организмах: хирургические штифты, пломбы. Герои проникают в кабину пилота и обнаруживают, что пилоты тоже отсутствуют, а самолёт движется на автопилоте. Брайан берёт управление самолётом на себя. Его попытки выйти с кем-нибудь на связь заканчиваются неудачей, эфир совершенно чист, а когда по времени они должны были пролетать над Денвером, то внизу видят лишь тёмную равнину. Брайан решает вместо Бостона посадить самолёт в Международном аэропорту Бангора, потому что тот позволяет безопасно сажать самолёт, не имея связи с землёй. Но на территории аэропорта никого нет, часы остановились, электричество отсутствует, всё кажется безжизненным. Вдобавок оказывается, что все продукты и вещества потеряли свои качества. Топливо не горит, что исключает возможность полёта в какое-либо другое место. Дайна Беллман чувствует неясный приближающийся шум какой-то неопределенной угрозы. Тем временем банковский служащий Крейг Туми, которому немедленно нужно в Бостон, и который не осознаёт нестандартность ситуации, угрожая пистолетом, захватывает в заложницы Бетани, но его удаётся скрутить, потому что пистолет аналогично, как и всё вокруг, лишён привычных свойств (силы газов едва хватило вытолкнуть пулю из ствола). Связав Туми, писатель Боб Дженкинс приходит к выводу, что они попали в прошлое, пролетев сквозь дыру во времени, которая была замаскирована под северное сияние на пустыней Мохаве. Дайна сообщает, что снова слышит некий неприятный звук и на этот раз значительно ближе.

Туми вспоминает о лангольерах — вымышленных страшных существах, которыми в детстве Крейга пугал его деспотичный отец. Усиливающийся непонятный звук Туми приписывает приближению лангольеров, которые, по рассказам его отца, бегают за плохими, нецелеустремлёнными мальчиками и пожирают их. Туми рассказывает о лангольерах Дайне и Лорел. Альберта осеняет идея, что внутри их самолёта всё ещё течёт нормальное время, и он, капитан Энгл, Дженкинс и Хоупвелл, оказавшийся сотрудником английских спецслужб, идут в самолёт, чтобы проверить эту гипотезу, и вскоре выясняют, что идея Альберта верна, и поэтому топливо, которое они возьмут из хранилища аэропорта, загорится. Издали пассажиры видят, как лангольеры буквально пожирают окружающую реальность. Оставшись без присмотра, Туми освобождается от пут и тяжело ранит Дайну, считая её главным лангольером. Дайна просит не убивать Туми, потому как предчувствует, что он может им пригодиться. Альберт и Гаффни в поисках носилок для Дайны натыкаются на Туми, который убивает Гаффни, но его самого оглушает Альберт. Хоупвелл спускается на звуки борьбы. Оставив бесчувственного Туми внизу, Дайну погружают на носилки и заносят в самолёт. Капитан Энгл руководит заправкой самолёта. Тем временем Дайна, пользуясь своим необычайным даром, телепатически убеждает Туми выйти из здания аэропорта на лётное поле. Появляются лангольеры и съедают его, давая таким образом пассажирам время для взлёта.

Во время полёта умирает Дайна. Остальным необходимо пройти дыру времени обратно, для чего надо выполнить главное условие — уснуть. Альберту приходит на ум идея понизить в салоне самолета давление, из-за чего все отключатся. Но кто-то один должен пожертвовать собой, чтобы снова добавить давление. Вызывается Ник Хоупвелл, в знак искупления за смерть троих ирландских детей, которых он непреднамеренно застрелил, и он просит Лорел съездить к его отцу попросить за него прощения. Ник проводит самолёт сквозь дыру времени и исчезает. Очнувшийся Брайан сажает самолет в аэропорту Лос-Анджелеса, но их вновь встречает пустынный аэропорт, где вновь нет ни звуков, ни людей. Вскоре пассажиры догадываются, что попали в недалекое будущее. По прошествии пяти минут настоящее их догоняет, и они буквально возникают из ниоткуда в оживлённом и переполненном людьми аэропорту[2][3].

Написание

Стивен Кинг в предисловии к повести упоминал, что истории проходят к нему в разное время и в неожиданных местах. В голове писатель держит особый «файл», в котором хранятся наиболее интересные идеи. Неудачные со временем разрушаются, с хорошими же сюжетами такого не происходит. «Время от времени я заглядываю в этот файл, чтобы поискать что-нибудь заслуживающее внимание, и почти всегда откапываю несколько неплохих сюжетцев с чётко прослеживаемым центральным образом». В случае с «Лангольерами» этим образом была женщина, закрывающая рукой трещину в пассажирском авиалайнере. Писатель не хотел развивать этот сюжет, поскольку ничего не смыслил в гражданской авиации. Однако мысль не выходила из головы, автор начал ощущать запах духов девушки — L’Envoi, видел её зеленые глаза и слышал прерывистое дыхание испуганного человека. Однажды ночью Кинг понял, что это женщина — призрак[4].

Помнится, я сел, перекинул ноги на пол и включил свет. Какое-то время посидел, не думая ни о чем… по крайней мере сознательно. А вот в подсознании парень, который в действительности делает за меня всю работу, уже трудился, очищая рабочее место и готовясь запустить все свои машины. На следующий день я (или он) начал писать эту повесть…[6]

На написание произведения у писателя ушёл месяц. По его собственным признаниям, «Лангольеры» дались гораздо легче, чем другие работы сборника «Четыре после полуночи». Чувство обречённости роднило это произведением с «Туманом». Кинг давал каждой главе старомодные подзаголовки. Много времени ушло на подготовку книги. Кинг посетил кабину пилотов, его консультировали трое представителей этой профессии — Майкл Руссо, Френк Соарс и Дуглас Деймон[6]. Во время полёта один из пилотов предлагал снизить уровень кислорода, на что Кинг согласился, но выполнять задуманное они так и не стали[1]. Стивен считал, что если в произведении и были фактологические ошибки, то винить в них следует только его самого. Впрочем автор сознательно допустил некоторые вольности в описании конструкции самолёта. Повесть была закончена автором в отличном настроении, что было для него редкостью. «Вот теперь всё. Прошу на борт. Полетаем в недружественных небесах»[6].

Сборник, в который вошло произведение, был опубликован в сентябре 1990 года[7]. Тираж первого издания составил 1,5 млн[8]. Аудиокнига, озвученная Уиллемом Дефо[9], была выпущена Penguin/HighBridge Audio на 6 кассетах в том же году. Продолжительность начитки составила 8 часов 41 минуту[10]. На CD-дисках повесть была издана Penguin Audiobooks в 2008[11]. Дженкинс в произведении говорит: «Нам открылась неприятная реальность путешествий во времени. Мы не можем попасть в книгохранилище техасской государственной школы и предотвратить убийство Кеннеди». Кинг развил эту идею в романе «11/22/63»[5]. Тему необходимости сна для пространственного перемещения писатель также затрагивает в рассказе «Долгий джонт»[2][12]. Скрипка Альберта под названием Гретч возможно является отсылкой к гитаре музыканта Рода Стюарта, на которой он сыграл для сингла «Bring It On Home to Me (англ.)русск.»[1]. На русский язык произведение переводили С. Харитонов, Д. Згерский, Е. Харитонова, В. Вебер[13], на немецкий — Йоахим Корбер[14]. Считается, что повесть повлияла на американский телесериал «Остаться в живых»[15].

Критика

Произведение было номинировано на премию Брэма Стокера[13][16]. Журналист Вадим Эрлихман считал повесть наиболее динамичной из всего сборника. В произведении пассажиры самолета попадают в петлю времени и образуют коллектив с чётким распределением ролей[2]. Как наиболее запоминающейся повесть охарактеризовал Джеймс Смит, обозреватель The Guardian. Сюжет был назван отличной идеей, прекрасно исполненной и ужасающей. Повествование затрагивает сразу несколько фобий — страх полёта, одиночества и боязнь существ с огромными зубами. На другом уровне восприятия ощущаются страх от потери времени и контроля, которые выступают чуть ли не первичными антагонистами всей истории[17]. Стивен Спигнесси писал, что произведение даёт ответ, куда же девается вчерашний день. Он называл «Лангольеров» самой захватывающей и самой страшной повестью писателя, в которой удачно переплелись психологический ужас и фантастика. По настоящему понравилось литературоведу идея существ, пожирающих прошлое[1]. По мнению Кена Такера, обозревателя Entertainment Weekly, вместо того, чтобы развивать какой-либо один элемент сюжета, Кинг распыляется на множество вещей, в надежде, что что-нибудь «зацепит» читателя. Впрочем, его «вульгарная чрезмерность является частью очарования»[18].

Джошуа Роутмен, критик еженедельника The New Yorker, считал, что «Лангольеры» написаны в классическом для писателя формате. Научно-фантастические допущения переплетаются со сценами из фильмов-ужасов — монстрами и маньяком. Разрозненность элементов повести, несовместимость традиций жанров не влияют на увлекательность произведения. Кинг демонстрирует видение того, что жанровые идеи имеют общие корни[19]. Майкл Р. Коллинз считал произведение типичной историей о четвёртом измерении, после прочтения которой лангольеры надолго остаются в сознании читателя[20]. По мнению Энди Соломона, сотрудника The New York Times, в «Лангольерах» Кинг перефразирует завязку «Противостояния», когда прыжком во времени устраняет всё человечество кроме нескольких выживших[21]. Это мнение поддержали Шэрон Рассел[22] и Роберт Уайнберг[3]. Среди героев нет того, кто мог бы полагаться на здравый смысл ровно до того момента, пока все чудесным образом не начинают понимать как предотвратить катастрофу[21]. Грейди Хендрикс причислял повесть к числу лучших и худших произведений писателя одновременно. Изобилующие яркими образами, «Лангольеры» чересчур напоминают эпизод «Сумеречной зоны» — «Рейс 33 Одиссеи</span>ruen» и грешат самоповторами. Среди них — люди в стрессовой ситуации («Туман», «Противостояние», «Сияние»), подростки с психологическим отклонениями («Кэрри», «Воспламеняющая взглядом»), находчивые парни («Жребий», «Тело»), а сами лангольеры напоминают томминокерскую версию пэкмена[8]. Подобное сходство отмечали и другие авторы[23].

Роман Арбитман, обозреватель журнала «Мир фантастики» заметил, что Кинг в повествовании использует несколько своих стандартных привычек. Среди них — место действия — Бангор, штат Мэн, часто встречаемый в его произведениях. К стереотипным героям относится и слепая Диана, обладающая ментальным зрением, которая напоминает Чарли из «Воспламеняющей взглядом», Тришу из «Девочки, которая любила Тома Гордона», обладающую телекинезом Кэрри и сияющую Абру из романа «Доктор Сон». В центре их схожести — внешняя уязвимость и внутренняя сила. Вчерашний день в повести сравнивался с пустым коконом, в котором не горят спички, а пиво не пенится. Такая вариация прошлого не похожа на всю англо-американскую фантастику. «Кусочки реальности должны быть с хрустом перемолоты миллионами зубастых тварей — лангольерами». По мнению обозревателя, столь свежая идея обошла эффект бабочки Рэя Бредбери из рассказа «И грянул гром»[5]. Марк Браунинг считал, что тот факт, что все герои называют монстров лангольерами, подхватив субъективное видение Крейга, является слабым местом произведения. Этот недостаток особенно заметен на фоне повести «Секретное окно, секретный сад»[24].

Крейг Туми в произведении предстаёт как белый воротничок, чья компульсивная привычка состоит в том, чтобы рвать бумагу во время психотического отключения. Туми — не читатель и не писатель. В антидемократической и самоориентированной идеологии 1980-х годов он является воплощением критиков. Его идеология состоит из курса действий, линейного движения вперёд, от детства — к смерти, от которого он не в состоянии отклониться. В некоторых чертах этого героя Джон Сирс видел безумие капитализма. В его голове существует некий фантастический мир, в котором он непременно должен попасть на решающую встречу в Бостоне. Его сумасшествие отвергает нелогичность мира лангольеров, что делает его незаменимым для группы, как бы парадоксально это ни звучало. Как объяснял его отец, лангольеры существуют, чтобы «набрасываться на ленивых, расхлябанных детей». По сути, Туми являет собой повзрослевшую, несимпатичную версию Кэрри Уайт[25].

Экранизация

Основная статья: Лангольеры (мини-сериал)

Повесть была экранизирована Томом Холландом, который выступил в фильме в качестве режиссёра и сценариста. Премьера состоялась 14—15 мая 1995 года на телеканале ABC[5][18]. Роль Брайана Энгла исполнил Дэвид Морс, Лорел Стивенсон — Патриша Уэттиг, Крейга Туми — Бронсон Пиншо[26][27]. Морс снимался и в других экранизациях автора — «Зелёной мили» и «Сердцах в Атлантиде»[28]. Тома Холби — председателя Совета, одну из галлюцинаций Крейга, сыграл сам Кинг[5][24]. Холланд считал повесть ужасающей, а также отмечал, что на качественные спецэффекты не хватило денег[29]. Рейтинг ленты на агрегаторе Rotten Tomatoes составил 50 % из 100 возможных[30]. Первый эпизод собрал у экранов 17,5 млн зрителей, второй — 19,5 млн[31].

Холланд крайне бережно перенёс события повести на экран. Трёхчасовой формат телефильма позволил воплотить «Лангольеров» практически без сокращений[5]. Тревожная атмосфера фильма создается «буквально из воздуха»[32]. К немногочисленным недостаткам картины обозреватели причисляли примитивные спецэффекты[5][31], за что фильм получил двадцатое место в рейтинге худших спецэффектов в истории кино от журнала Complex[en]*[33], а также стилизованную игру актёров в духе сериалов 1960—1970-х годов[32]. В России фильм был показан по каналу ОРТ под названием «Затерянные во времени»[34].

Напишите отзыв о статье "Лангольеры"

Примечания

  1. ↑ 1 2 3 4 Stephen J. Spignesi. Number 73. The Langoliers (1990) // [books.google.ru/books?id=134fGRDDangC&printsec The Essential Stephen King: A Ranking of the Greatest Novels, Short Stories, Movies and Other Creatiions of the World's Most Popular Writer]. — Franklin Lakes: Career Press, 2001. — С. 243-244. — 359 с.
  2. ↑ 1 2 3 Эрлихман Вадим. Король тёмной стороны. Стивен Кинг в Америке и России. — Санкт-Петербург: Амфора, 2006. — С. 175, 189—190. — 386 с. — 3000 экз. — ISBN 5-367-00145-9.
  3. ↑ 1 2 Lois H. Gresh, Robert Weinberg. Traveling in time with Stephen King // [books.google.ru/books?id=ns5kJxqNcUUC&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false The Science of Stephen King: From Carrie to Cell, The Terrifying Truth Behind the Horror Masters Fiction]. — John Wiley & Sons, 2007. — С. 161-164. — 264 с. — ISBN 0471782475.
  4. ↑ [stephenking.com/library/novella/langoliers_the_inspiration.html The Langoliers] (англ.). StephenKing.com. Проверено 29 мая 2015.
  5. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Роман Арбитман. Пожиратели вчерашнего дня (рус.) // Мир фантастики : журнал. — Москва: Игромедия, 2015. — Т. 193, № 03. — С. 62-63.
  6. ↑ 1 2 3 Стивен Кинг. Предисловие к Лангольерам // Четыре после полуночи = Four Past Midnight. — Москва: АСТ, 2010. — С. 13-14. — 800 с. — (Тёмная Башня). — 3500 экз.
  7. ↑ Роугек Лайза. Сердце, в котором живёт страх. Стивен Кинг: жизнь и творчество / пер. с англ. Н. Балашовой = Lisa Rogak. Haunted Heart: The Life and Times of Stephen King (2008). — Москва: АСТ: Астрель, 2011. — С. 274. — 411,[5]: 8 л. ил. с. — 4000 экз. — ISBN 978-5-17-070665-5.
  8. ↑ 1 2 Grady Hendrix. [www.tor.com/2013/10/23/the-great-stephen-king-reread-four-past-midnight/ The Great Stephen King Reread: Four Past Midnight] (англ.). Tor.com (23 October 2013). Проверено 12 мая 2015.
  9. ↑ Cara Greenberg. [www.nytimes.com/1993/05/09/style/foraging-where-a-good-read-is-a-good-listen.html Where a 'Good Read' Is a 'Good Listen'] (англ.). The New York Times (19 May 1993). Проверено 12 мая 2015.
  10. ↑ [www.goodreads.com/book/show/102733.One_Past_Midnight One Past Midnight: The Langoliers] (англ.). Goodreads.com. Проверено 4 мая 2015.
  11. ↑ [stephenking.com/library/audiobook/langoliers_one_past_midnight_the.html The Langoliers: One Past Midnigh] (англ.). StephenKing.com. Проверено 1 мая 2015.
  12. ↑ Михаил Попов. [www.mirf.ru/Articles/print1737.html Царство Морфея] (рус.). Мир фантастики (28 февраля 2007). Проверено 30 мая 2015.
  13. ↑ 1 2 [fantlab.ru/work363 Лангольеры] (рус.). Лаборатория фантастики. Проверено 29 мая 2015.
  14. ↑ [www.goodreads.com/book/show/1653342.Langoliers Langoliers (Four Past Midnight #1)] (англ.). Goodreads.com. Проверено 12 мая 2015.
  15. ↑ Lynnette R. Porter, Hillary Robson. [books.google.ru/books?id=Dc96h8gj6_cC&printsec Lost's Buried Treasures]. — Sourcebooks, 2009. — С. 95-96. — 343 с. — ISBN 1402228309.
  16. ↑ [www.locusmag.com/SFAwards/Db/Stoker1991.html 1991 Bram Stoker Awards] (англ.). Locus (журнал) (1990). Проверено 4 мая 2015.
  17. ↑ James Smythe. [www.theguardian.com/books/booksblog/2013/nov/26/rereading-stephen-king-four-past-midnight Rereading Stephen King, chapter 27: Four Past Midnight] (англ.). The Guardian (26 November 2013). Проверено 30 мая 2015.
  18. ↑ 1 2 Ken Tucker. [www.ew.com/article/1995/05/12/tv-movie-review-langoliers The Langoliers] (англ.). Entertainment Weekly (12 May 1995). Проверено 12 мая 2015.
  19. ↑ Joshus Rothman. [www.newyorker.com/books/page-turner/what-stephen-king-isnt What Stephen King Isn’t] (англ.). The New Yorker (11 November 2013). Проверено 12 мая 2015.
  20. ↑ George Beahm. Tout sur Stephen King. — Lefrancq, 1996. — С. 410. — ISBN 2-87153-337-7.
  21. ↑ 1 2 Andy Solomon. [www.nytimes.com/1990/09/02/books/scared-but-safe.html Scared but Safe] (em). The New York Times (2 сентября 1990). Проверено 12 мая 2015.
  22. ↑ Russell, Sharon A. [books.google.ru/books/about/Stephen_King.html?id=ye9aAAAAMAAJ&redir_esc=y Stephen King : A Critical Companion Critical Companions to Popular Contemporary Writers]. — Westport: Greenwood Publishing Group, 1996. — С. 63. — 171 с. — ISBN 9780313294174.
  23. ↑ Keith Brooke. [books.google.ru/books?id=yrQcBQAAQBAJ&printsec Strange Divisions and Alien Territories: The Sub-Genres of Science Fiction]. — Palgrave Macmillan, 2012. — С. 65-66. — 240 с. — ISBN 0230360270.
  24. ↑ 1 2 Mark Browning. [books.google.ru/books?id=dVsKMB4YN1AC&printsec Stephen King on the Small Screen]. — Intellect Books, 2011. — С. 89-91. — 190 с. — ISBN 1841504122.
  25. ↑ John Sears. The Langoliers // [books.google.ru/books?id=3UuuBwAAQBAJ&printsec Stephen King's Gothic]. — University of Wales Press, 2011. — С. 133-142. — 261 с. — (Gothic Literary Studies). — ISBN 0708323464.
  26. ↑ [www.tvguide.com/movies/langoliers/review/130880/ The Langoliers. Rewview] (англ.). TV Guide. Проверено 1 июня 2015.
  27. ↑ [www.tvguide.com/movies/the-langoliers/cast/130880/ The Langoliers. Cast & crew] (англ.). TV Guide. Проверено 12 мая 2015.
  28. ↑ Stanley Wiater, Christopher Golden, Hank Wagner. [books.google.ru/books?id=dAMUAL89TsoC&printsec The Complete Stephen King Universe: A Guide to the Worlds of Stephen King]. — New York: Macmillan, 2006. — С. 393. — 544 с. — ISBN 978-0-312-32490-2.
  29. ↑ Paul Kane, Marie O'Regan. Tom Holland // [books.google.ru/books?id=Eo12Xyraq9UC&printsec Voices in the Dark: Interviews with Horror Writers, Directors and Actors]. — McFarland, 2010. — С. 151. — 265 с. — ISBN 0786456728.
  30. ↑ [www.rottentomatoes.com/m/stephen_kings_the_langoliers/ Stephen King's 'Langoliers' (1995)] (англ.). Rotten Tomatoes. Проверено 1 июня 2015.
  31. ↑ 1 2 Scott Von Doviak. 25. Fair Extension: The Langoliers, Storm of the Century, Rose Red and Bag of Bones // [books.google.ru/books?id=TcYJAwAAQBAJ&printsec Stephen King Films FAQ: All That's Left to Know About the King of Horror on Film]. — Hal Leonard Corporation, 2014. — 400 с. — ISBN 1480386189.
  32. ↑ 1 2 Сергей Кудрявцев. [www.kinopoisk.ru/review/881158/ Лангольеры] // [books.google.ru/books?id=FpELAQAAMAAJ&dq Книга кинорецензий «3500». А-М]. — Твердый переплет. — Москва: Печатный двор, 2008. — Т. 1. — 688 с. — 3000 экз. — ISBN 978-5-9901318-1-1.
  33. ↑ Matt Barone. [www.complex.com/pop-culture/2012/11/50-worst-special-effects-movie-history/ The 50 Worst Special Effects In Movie History] (англ.). Complex[en]* (21 November 2012). Проверено 12 мая 2015.
  34. ↑ Федор Раззаков. [books.google.ru/books?id=jeGgAAAAQBAJ&printsec Блеск и нищета российского ТВ]. — Litres, 2015. — Т. 2. — 927 с. — (Наше ТВ). — ISBN 5425098537.

Ссылки

В Викицитатнике есть страница по теме
Лангольеры
  • StephenKing.com. [stephenking.com/library/novella/langoliers_the.html The Langoliers] (англ.). — Страница произведения на официальном сайте Стивена Кинга. Проверено 15 марта 2015. [web.archive.org/web/20150530045312/stephenking.com/library/novella/langoliers_the.html Архивировано из первоисточника 30 мая 2015].
  • Стивен Кинг.ру. [www.stephenking.ru/books/book96.php Лангольеры] (рус.). — Страница произведения на сайте поклонников Стивена Кинга. Проверено 15 марта 2015. [web.archive.org/web/20150317145352/stephenking.ru/books/book96.php Архивировано из первоисточника 17 марта 2015].
<tr style="height:2px"><td colspan="2"></td></tr><tr><td class="navbox-abovebelow" colspan="2" style="background: DarkSalmon"></td></tr></table></td></tr></table>
</div>

Отрывок, характеризующий Лангольеры

Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.


Однажды вечером, когда старая графиня, вздыхая и крехтя, в ночном чепце и кофточке, без накладных буклей, и с одним бедным пучком волос, выступавшим из под белого, коленкорового чепчика, клала на коврике земные поклоны вечерней молитвы, ее дверь скрипнула, и в туфлях на босу ногу, тоже в кофточке и в папильотках, вбежала Наташа. Графиня оглянулась и нахмурилась. Она дочитывала свою последнюю молитву: «Неужели мне одр сей гроб будет?» Молитвенное настроение ее было уничтожено. Наташа, красная, оживленная, увидав мать на молитве, вдруг остановилась на своем бегу, присела и невольно высунула язык, грозясь самой себе. Заметив, что мать продолжала молитву, она на цыпочках подбежала к кровати, быстро скользнув одной маленькой ножкой о другую, скинула туфли и прыгнула на тот одр, за который графиня боялась, как бы он не был ее гробом. Одр этот был высокий, перинный, с пятью всё уменьшающимися подушками. Наташа вскочила, утонула в перине, перевалилась к стенке и начала возиться под одеялом, укладываясь, подгибая коленки к подбородку, брыкая ногами и чуть слышно смеясь, то закрываясь с головой, то взглядывая на мать. Графиня кончила молитву и с строгим лицом подошла к постели; но, увидав, что Наташа закрыта с головой, улыбнулась своей доброй, слабой улыбкой.
– Ну, ну, ну, – сказала мать.
– Мама, можно поговорить, да? – сказала Hаташa. – Ну, в душку один раз, ну еще, и будет. – И она обхватила шею матери и поцеловала ее под подбородок. В обращении своем с матерью Наташа выказывала внешнюю грубость манеры, но так была чутка и ловка, что как бы она ни обхватила руками мать, она всегда умела это сделать так, чтобы матери не было ни больно, ни неприятно, ни неловко.
– Ну, об чем же нынче? – сказала мать, устроившись на подушках и подождав, пока Наташа, также перекатившись раза два через себя, не легла с ней рядом под одним одеялом, выпростав руки и приняв серьезное выражение.
Эти ночные посещения Наташи, совершавшиеся до возвращения графа из клуба, были одним из любимейших наслаждений матери и дочери.
– Об чем же нынче? А мне нужно тебе сказать…
Наташа закрыла рукою рот матери.
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Лангольеры&oldid=80502735»

Навигация